Наталья Александрова - Дневник летучей мыши
– Ну это же очень ненадолго! Почти сразу после сноса памятника на этом месте начнутся фундаментные работы, и подвалы навсегда зальют бетоном…
– Очень интересно! – повторил Леня, поднимаясь из-за стола. – Вы мне очень помогли!
– Куда же вы спешите? – Дама явно расстроилась. – Может быть, выпьете со мной чаю? Поговорим о Коломне…
Чувствовалось, что она соскучилась по живому человеческому общению, и Леня наверняка произвел на нее впечатление.
– Извините, – проговорил он. – К сожалению, мне нужно спешить. Вы же напомнили мне, что памятник скоро снесут, а мне нужно запечатлеть его для своей книги…
– Надеюсь, когда вы закончите и издадите эту книгу, вы подарите мне экземпляр?
– Непременно! – заверил Маркиз архивистку. – И разумеется, с дарственной надписью. Но работы, конечно, предстоит еще очень много, я к ней, собственно, еще только приступил. Так что это будет не слишком скоро…
Он вышел на площадь, охваченную стройным полукольцом здания, и задумался.
Значит, в то время, когда Фортель провернул свое ловкое ограбление, подвалы Николаевского рынка были доступны. А квартира коллекционера, откуда Фортель похитил кольцо Александра Македонского, находилась тоже в Коломне, совсем недалеко от развалин рынка. Так что очень логично предположить, что именно там, в этих подвалах, Фортель и спрятал свою добычу, прежде чем вернуться в Кресты… тем более логично, что архивная дама только что сказала, что воры и прочие криминальные элементы вовсю использовали эти подвалы. И Фортель явно знал эти подвалы как свои пять пальцев.
Не знал он только одного: что вскоре на месте бывшего рынка будет возведен памятник и подвалы станут недоступны…
Далее, спрятав добычу в подвалах, Фортель сообщил об этом своей верной подруге Софье Закоркиной, которую Маркиз знает под именем Саломеи Леонардовны. Наверное, он рассказал ей, как найти этот тайник. Скорее всего Софья записала его инструкцию в своем дневнике.
Теперь Леня знал, почему за этим дневником так охотятся многие люди. Конечно, никого не интересуют любовные воспоминания престарелой кокетки, да и она сама только делает вид, что из-за этих воспоминаний готова платить большие деньги. В действительности и ей, и всем остальным нужно то, что записано там о тайнике Фортеля.
Кроме того, понятно, почему интерес к дневникам проявился только теперь, через столько лет после тех событий: ведь до сих пор попасть в подвалы рынка было невозможно, а сейчас должны снести пресловутый памятник, и на какое-то время подвалы снова станут доступными…
Все равно у Лени оставалось еще множество вопросов.
Он своими глазами видел, как Кабанчик приходил к Саломее… то есть к Софье. То есть они скорее всего играют в одной команде, находятся по одну сторону баррикад. Но тогда почему Софья нанимала его, Маркиза, чтобы выкупить у них свои дневники?
Она явно ведет какую-то свою игру, и эта игра до сих пор Маркизу непонятна. И кто такой Скорпион? Какова его роль в сложившейся расстановке сил? Раз он украл дневники и убил из-за них человека в Педагогическом садике, стало быть, тоже хочет получить с их помощью перстень Александра Македонского. Да уж, тетрадочки-то важные…
Перейдя площадь, Леня вышел на набережную Фонтанки, где он оставил свою машину. Тут ему пришло в голову взглянуть на то место, где когда-то находился Николаевский рынок. Как говорится, лучше один раз увидеть… и так далее.
Благо Леня находился на самом краю Коломны и до нужного места ехать было совсем недалеко.
Правда, недалеко это не значит недолго.
Улочки в центре города узкие и запутанные, и машин в это время дня полно, так что Леня добирался до бывшего рынка больше получаса. Пешком у него ушло бы куда меньше времени.
Наконец он остановился на набережной Екатерининского канала напротив пресловутого памятника.
Тяжеловесная усеченная пирамида из серого камня, на которой громоздился макет паровоза чуть не в натуральную величину, совершенно не гармонировала с окрестными зданиями, простоявшими на берегах канала не меньше двухсот лет.
Памятник был огорожен временными столбиками с натянутой на них красно-белой лентой, неподалеку стоял бульдозер. Видно было, что вовсю идет подготовка к сносу.
Только сегодня Маркиз узнал, что снос памятника будет произведен через неделю. И сразу же после сноса памятника на этом месте начнется строительство нового здания, и подвалы Николаевского рынка будут снова замурованы, на этот раз навсегда.
Значит, именно в короткий промежуток времени между сносом этой каменной пирамиды и началом нового строительства клад, спрятанный Фортелем в подвалах, окажется доступен. И именно тогда сюда явятся за наследством покойного Фортеля обе команды кладоискателей – с одной стороны, нанятый старухой Кабанчик со своими подручными, с другой – Скорпион… Вот тогда и начнется все самое интересное! Главное, не пропустить последний акт драмы, которая началась здесь, в Коломне, тридцать лет назад…
Леня хотел уже уехать – до главных событий оставалось совсем немного времени, а дел у него было еще невпроворот.
Но в это время рядом с памятником остановилась черная машина с мигалкой, двери ее распахнулись, из машины выбрался представительный мужчина в темном, хорошо отглаженном костюме, с начальственным видом и руководящим животом, который он нес перед собой как знак своего высокого положения.
Следом за ним семенила маленькая субтильная женщина с открытым блокнотом и ручкой, которая заглядывала в глаза шефа и ловила каждое его слово.
– Это… – проговорил начальник и щелкнул пальцами. – Где же Филимонов? Почему нет Филимонова?
– Едет, Сергей Сергеевич! – преданно доложила его спутница.
– Это… медленно едет!
– Пробки, Сергей Сергеевич!
– Это… Мы-то доехали!
– У нас мигалка, Сергей Сергеевич!
– Это… при чем тут мигалка? Работать надо уметь!
– Да вот он, подъезжает!
Тут же из-за угла вылетела машина поскромнее и без мигалки. С резким скрипом тормозов она остановилась возле памятника, и из нее выкатились трое мужчин. Один из них тоже имел начальственный вид, но перед лицом Сергея Сергеевича он заметно сник и стушевался. Даже его живот сразу как-то уменьшился в размерах, как сдувшийся воздушный шарик.
– Филимонов! – рявкнул на него Сергей Сергеевич. – Это… Почему не начинаешь?
– Я только получил указание… – залепетал подчиненный. – У нас был срок на неделю позднее… мы были не готовы…
– Ты, Филимонов, должен быть… это… всегда готов, как юный пионер! – Сергей Сергеевич хохотнул солидным начальственным басом, и Филимонов льстиво подхихикнул. – Ты, Филимонов, учти – я уже доложил сам знаешь куда. – И начальник ткнул толстым пальцем вверх, туда, где по вечно унылому питерскому небу ползли вереницы тяжело нагруженных облаков. – Так что, Филимонов, делай… это… выводы! Если что – нам с тобой отвечать придется!
– Не беспокойтесь, Сергей Сергеевич! – заторопился подчиненный. – Мы уже сняли рабочих с других объектов… они вот-вот будут здесь, и работы начнутся строго в соответствии с вашими указаниями!
– Вот то-то! – припечатал начальник. – Смотри у меня, Филимонов, чтобы… это… в строгом соответствии, а то, сам знаешь…
Он развернулся и влез в свою машину. Его миниатюрная спутница юркнула следом, включилась мигалка, и машина с начальством отбыла.
Тотчас же Филимонов распрямился, выпятил живот и превратился в большого начальника.
– Где этот прораб? – рявкнул он на одного из своих спутников. – Где его черти носят?
– На подходе, Петр Петрович! – отозвался подчиненный и выхватил мобильный телефон тем жестом, каким голливудские ковбои выхватывают револьвер сорок пятого калибра.
Он поднес револьвер… то есть мобильник, к виску, но не для того, чтобы застрелиться, как можно было подумать, а для того, чтобы заорать в него хриплым баритоном:
– Баранов, где тебя черти носят? Что значит – здесь?
В ту же секунду к памятнику подкатил запыленный джип. Из джипа выскочил коренастый мужичок в серой немаркой курточке и строительной каске.
– Баранов, почему не начинаем? – напустился на него помощник Филимонова.
– Как не начинаем? – отозвался прораб. – Начинаем!
В ту же секунду как по мановению волшебной палочки на пятачке вокруг памятника появилась целая толпа смуглых мужчин в замызганных комбинезонах, с ломами, лопатами и прочим ручным строительным инструментом. В центре этой толпы возвышался могучий детина славянского вида, вооруженный отбойным молотком. Гастарбайтерам, видимо, не доверили такой ценный инструмент.
– Начинай, Козлов! – скомандовал прораб.
Рабочий скинул молоток с плеча, подошел к памятнику и бросился на него с таким видом, как будто это его кровный враг.
Раздался оглушительный грохот, и отбойный молоток вгрызся в каменный постамент памятника.
