Наталья Александрова - Свидетели живут недолго
Марьяна не знала, что синьор Манчини, которому показалась подозрительной перемена номера счета в швейцарском банке, приказал не спускать с нее глаз. Ей было трудно ориентироваться в незнакомом городе, а подручные Манчини были у себя дома, поэтому она не заметила слежки. После того как синьор Манчини получил злополучную бутылку, ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что в бутылке находится обычный армянский коньяк «пять звездочек». Коньяк неплохой, но не за такие же деньги! Господин Манчини был в недоумении, он не мог понять, на что рассчитывала эта симпатичная русская, ведь она не производила впечатления идиотки! Он послал факс в Москву, сначала осторожный: все ли едет по плану, как договорились? Тотчас же пришел утвердительный ответ: да, конечно, подтвердите получение сами знаете чего. Тогда Манчини пришел в ярость – напрасно он связался с этими русскими, похоже, кто-то кинул их всех. Он-то легко отделался, потерял только время, но и его жалко. Надо же, производили впечатление серьезных людей, а оказались лопухами! А с этой русской авантюристкой и ее спутником он разделается немедленно. Он связался со своими и дал четкие указания насчет тех двух русских, которые ночевали сейчас в Римини.
Итальянец исподтишка следил за Марьяной, которая стелила постель, потом легла. Завтра наконец он достигнет желанной цели, но очень уж не хотелось делить деньги. «Это надо одному!» – очень хорошая фраза. Убить он Марьяну, конечно, сейчас не может, ему не нужны проблемы с полицией. А если усыпить ее? Утром сказать портье, что он уезжает, а дама остается. Пока хватятся, он уже доедет до Лозанны, получит деньги по счету, а там у него уже разработан план, как бесследно исчезнуть. Но Марьяна ему мешает, может, все-таки попробовать вколоть ей снотворное? Он нащупал в кармане шприц. Вошел в полутемный номер с балкона, где размышлял на свежем воздухе. Марьяна спала или делала вид, что спала, накрывшись с головой. Он крадучись подошел к кровати, хотел сдернуть одеяло и вколоть шприц куда придется, но что-то в ее позе показалось ему подозрительным, он наклонился послушать дыхание, положил шприц на тумбочку у кровати, чтобы был под рукой, одной рукой дернул одеяло, а другой рукой хотел придержать ее за волосы, но в руке у него оказался парик. Чья-то тень метнулась из-за занавески, и каблучки Марьяны застучали по коридору. Обычный трюк – парик и две подушки, а он попался как последний дурак. Последний раз его так разыграли в двенадцать лет в пионерском лагере на Клязьме! Неужели она уедет? Нет, ни за что. Одна, ночью, на незнакомой дороге, через границу – нет! Марьяна вернулась, держа в руках бутылку минеральной воды, которую она купила в автомате на первом этаже.
– Я была внизу у портье. Сказала, что мы с тобой очень устали, сейчас ложимся спать, а завтра просим разбудить нас в шесть утра, так как очень торопимся. Так что тебе завтра не удастся незаметно уехать без меня, портье меня запомнил.
– Ты врешь, ты ведь ни слова не знаешь поитальянски. Как же ты с ним говорила?
– Он говорит по-английски. Не веришь – пойди проверь. – Она усмехнулась, потом взяла с тумбочки шприц: – Пусть это пока полежит у меня. Я не думаю, что ты настолько тронулся умом из-за этих денег, которые ждут нас там, в Лозанне, что собирался убить меня прямо здесь. Наверное, там просто снотворное, но пусть шприц побудет пока у меня. И давай-ка и правда ляжем спать, я устала, да и ты полдня за рулем.
Она спокойно легла. Он вздохнул и тоже стал раздеваться. Что же делать? Надо признать, что этот раунд остался за ней.
На следующий день он разбудил Марьяну ни свет ни заря, еще до прихода портье. Она с трудом открыла глаза и посмотрела на часы. Было только половина шестого. Господи! Ну можно ли поднимать приличную женщину в такую рань? Марьяна направилась было в душ, чтобы разогнать сон, но компаньон выразительно постучал по циферблату:
– Не тяни время! Мы и так не успеваем. Сделаем дело в Лозанне, потом можешь и душ принимать, хоть ванну с гидромассажем!
Марьяна наскоро умылась холодной водой, оделась и, чувствуя себя без косметики, на которую он тоже не разрешил тратить время, не очень уверенно, поспешила вниз к машине.
Одно было хорошо: в такой ранний час машин на шоссе почти не было. Впрочем, это было не совсем так. Посмотрев в зеркало заднего вида, Марьяна заметила темно-синюю «альфа-ромео» и поняла, что видит ее уже с самого выезда из Римини. Итальянец перехватил ее взгляд и кивнул:
– Я вижу, попробуем оторваться.
Он увеличил скорость до ста десяти. На мгновение «альфа-ромео» отстала, но тут же прибавила скорость и восстановила дистанцию. Сто двадцать... сто тридцать... Преследовавшая их машина не отставала. Последние сомнения исчезли – это были именно преследователи. За окнами машины стремительно проносилась плоская, как стол, равнина, покрытая бескрайними виноградниками. Синий призрак мчался следом, не приближаясь, но и не отдаляясь, неотвратимый, как судьба. Впереди появились, нарушив монотонность пейзажа, первые отроги итальянских Альп. Машина летела как стрела. Горы приближались, надвигались, росли, заслоняя небо, и вдруг оказались прямо перед ними. Машина ворвалась в туннель, освещенный цепочкой мощных фонарей. Несколько минут в сердце горы – и они вырвались на свободу в совершенно другом мире: горы были вокруг, всюду, дорога петляла среди пропастей и обрывов, ныряя в туннели и выскакивая из них, как нить из игольного ушка. И когда бы они ни взглянули назад – позади все время была синяя «альфа-ромео».
Расстояние между машинами начало сокращаться, Марьяна чувствовала, как холод поднимается от солнечного сплетения к самому сердцу. Ее верный внутренний звоночек заливался в ее душе пожарным колоколом.
«Что ж ты раньше молчал?» – равнодушно подумала Марьяна.
Сидящий с ней рядом Итальянец боялся на крутой дороге держать прежнюю скорость, он сбавил ее до восьмидесяти. Преследователи медленно приближались, теперь они были очень хорошо видны Марьяне.
Справа от дороги разверзлась двухсотметровая пропасть, слева над ней нависал крутой склон горы. Марьяна увидела, что у преследующей их машины опустилось боковое стекло, из окна показалась чьято рука с автоматом. Шум работающего мотора заглушил очередь. Пули пробили колесо мчащейся по краю пропасти машины.
Марьяна не поняла, что происходит, – небо и земля поменялись местами, огромные горы пришли в движение, бешено завертелись... Машина летела в пропасть, вращаясь и ударяясь о выступы скал. Бензобак взорвался на половине пути, и на дно рухнула уже пылающая как факел груда искореженного металла.
В пятницу после обеда Надежду вызвали в отдел технической документации на шестой этаж административного корпуса – у них было к ней несколько вопросов по поводу последнего отчета. Возвращаясь от них полутемным коридором, она услышала за собой торопливые шаги. Чувство опасности возникло где-то в районе солнечного сплетения. Надежда ускорила шаг – и преследователь тоже, она еще прибавила ходу, но тот тоже не отставал. Она не хотела бежать, чтобы не дать своему страху полностью материализоваться: пока она не бежала, она могла уверить себя, что шаги за ней всего лишь случайность. По этой же причине она не хотела оглядываться. Преследователь был все ближе, и так же близко приближался лифт в конце коридора. Вспомнив неудачное покушение на нее на прошлой неделе, Надежда хотела уже проскочить мимо лифта, как вдруг мужской голос сзади окликнул ее:
– Надежда Николаевна! Вы так спешите, я вас еле догнал. Вы у нас акт технической проверки забыли.
Надежда оглянулась: ее догонял совершенно запыхавшийся Николай Леонидович, пожилой сотрудник ОТД. Она вздохнула с облегчением, извинилась, что загоняла пожилого человека.
– Да ничего, ничего, я все равно вниз, в отдел кадров шел.
Надежда взяла у него забытый документ. В это время как раз подъехал лифт, и они вошли в него вместе. В кабине лифта уже кто-то был, но Надежда не увидела кто – человек стоял к ней спиной, однако сердце ее болезненно екнуло. Конечно, эта сутулая спина... Он повернулся, это был дядя Вася. Их взгляды встретились, и Надежда поняла, что он знает все и что он знает, что она знает все. Больше того, по таящейся в глубине его глаз холодной усмешке она поняла, что он ее приговорил. Приговорил к смерти. Видно, они с Валькой здорово подпортили всей этой преступной компании жизнь, было что-то очень серьезное во всей этой истории. Господи, ну и растяпа этот Валька! Перепутал дни недели, и заветная бутылка уехала на свалку!
Думая так, она не переставала что-то говорить Николаю Леонидовичу, тот поглядывал на нее с удивлением – видимо, она говорила что-то не то, или его смущала сама ее интонация. Лифт остановился на втором этаже, ей нужно было выходить, чтобы вернуться к себе в сектор, но она представила, как выйдет сейчас в пустой коридор, и дядя Вася наверняка выйдет следом, и ей стало так страшно, что она осталась в кабине, сказав Николаю Леонидовичу, что ей тоже нужно на первый этаж в отдел кадров. Дядя Вася посмотрел на нее с откровенной издевкой: «Никуда ты, милая, от меня не денешься!»
