Фаина Раевская - Методика очарования
— Времени не было на подготовку, — досадливо скривился Академик, — да и не хотелось, честно говоря, из-за какого-то американца, резидента вражеского, по большому счету, мозги ломать. Теперь, Шурочка, вам понятно, что я не душегуб, не маньяк, как вы изволили выразиться… Я не хожу по городу и не убиваю всех подряд. А этих троих прикончил потому, что они могли подорвать экономику нашей страны!
— Да это я поняла! А вы не пробовали… э-э… более цивилизованными методами… В милицию, например…
— В милицию? Ходил, а как же! В ФСБ ходил.
— И что?
— Они решили, что я, мягко говоря, переутомился. Иными словами, приняли меня за психа.
— Как я их понимаю! — пробубнила я себе под нос. Хоть я и недолюбливаю товарищей из внутренних (и внешних) органов, но в эту минуту сильно им сочувствовала, потому что догадывалась — ребятам пришлось нелегко. Даже я, особа, крайне умудренная жизненным опытом, что уж греха таить, после первого контакта отправила бы Академика с его «чистосердечным признанием» в одну палату с Цезарем, Наполеоном и бухгалтером Берлагой. Но вернемся к нашим баранам, то есть к убитым. Меня очень волновала моральная сторона дела:
— Игорь Юльевич, чисто житейский вопрос…
— Без проблем!
— Вас совесть не мучает?
— Вы о кровавых мальчиках? Являются, как же! Почти каждую ночь навещают. А в последнее время Зосенька моя стала часто сниться. Вся такая светлая, смотрит на меня с укором и головой качает.
— Это потому, что тоже считает вас душегубом.
— Никакой я не душегуб! — насупился Саламатин.
— Душегуб, самый настоящий! Вы подсунули взрывчатку в фейерверк. Кроме Кита, погибли пиротехники, могли погибнуть и гости…
— В войне жертвы неизбежны, — веско произнес Игорь Юльевич.
— Бред какой-то! — Я схватилась за голову, словно хотела снять ее с плеч, чтобы больше не слушать рассуждений убийцы. — Неужели вы не понимаете, что затеяли войну с СИСТЕМОЙ?! Ну, убили вы Никиту, Михаила, Джоша — так на их место придут другие. Их тоже убьете? Бессмысленно все это, понимаете? Рано или поздно, но система вас раздавит!
— Знаю. И готов к этому. Умру спокойно, зато с уверенностью, что сделал все, от меня зависящее, для страны.
Я вскочила с пола и забегала по кабинету Саламатина, то и дело натыкаясь на разные предметы интерьера, недостатка в которых не было. Мозги у меня не просто кипели. Нет, они буквально клокотали, как проснувшийся Везувий. Казалось, еще немного, и я сойду с ума. Да и есть от чего! Академика было откровенно жалко. Жизнь у него и так выдалась не сахар, а тут еще на старости лет как снег на голову свалилась неравная борьба с врагами государства. Такое состязание кого хочешь до белой горячки доведет! А Игорь Юльевич все-таки пожилой человек, нервная система у него слабенькая…
«Он убийца», — напомнила я самой себе, притормозив возле стремянки.
«Ну и что?» — вступила я в спор с собой же. — Иван Грозный тоже убил сына. Единоутробного, между прочим! А Мишка даже не родной сын Академика. Игорь Юльевич боролся за экономическую мощь родины. Он герой!»
«Он убийца, — упиралась моя первая половина. — Он нашу Катьку убил. Тебя тоже скоро убьет».
— Ой, — икнула я и без сил опустилась на первый попавшийся под пятую точку предмет.
— Вы на аккумулятор сели, — с металлом в голосе произнес Саламатин. До этой минуты он с джентльменским спокойствием наблюдал за моими метаниями по его кабинету и за тем, как я в волнении роняю разные мелочи.
Слово «аккумулятор» показалось мне смутно знакомым, более того, вызвало в душе некоторое смятение, потому что ассоциировалось с техникой, поэтому пугало. Я проворно вскочила с опасного предмета.
— А что это? — опасливо косясь на ящичек, проявила я вполне закономерное любопытство. — В смысле, для чего он нужен?
— Это аккумуляторная батарея из моей машины, — снисходительно пояснил Саламатин. Наверняка про себя он вовсю потешался над моей дремучестью. — Вещь в хозяйстве необходимая: в автомобиле само собой, в быту тоже сгодится…
Я машинально задала новый вопрос:
— Зачем? — И тут же, ткнув пальчиком в кастрированный конус, поинтересовалась: — Это что?
— Магнит, — последовал короткий ответ.
Чпок! Это в моих мозгах случилось короткое замыкание. Лидия, фольга, магнит, штанга, стремянка, железные предметы в тренажерном зале Михаила, лежавшие в одном направлении… Но зачем нужен аккумулятор?!
— Я вижу, вы все поняли, — заговорил Игорь Юльевич. — После того, как планы Никиты и Михаила стали мне известны, я задумал их убить. Однако на старости лет садиться в тюрьму мне не слишком хотелось. Убийства изменников родины следовало оформить как несчастные случаи. Причем сделать это нужно было так, чтобы даже у самых умных сыщиков, а наличие таковых в нашей милиции я вовсе не исключаю, сомнений насчет трагического стечения обстоятельств не возникло. Как вам известно, моя квартира находится под квартирой сына. Каждое утро он занимался на тренажерах. И тут я подумал: а ведь штанга — идеальное орудие убийства! Ни дать ни взять — классический несчастный случай. В самом деле, ну, придавило штангой человека, какой же тут криминал? Сконструировать такую вот систему, — Саламатин кивнул в сторону конуса и аккумулятора, — мне труда не составило. Силы магнита не хватило бы, чтобы вес штанги оказался критическим. Пришлось усилить электромагнитное поле аккумуляторной батареей. Вот и весь несчастный случай. Все просто, как закон Кулона.
— Как вам удалось подменить безобидный фейерверк на празднике у Никиты на адскую машину?
— Голубушка, вы меня удивляете! Этот случай еще проще: я слышал, как Никита говорил Мишке о грядущем новоселье и спрашивал, не знает ли он какую-нибудь серьезную компанию, способную устроить грандиозный салют в честь новосела и его гостей. Сын тут же куда-то позвонил, договорился… Дальше — дело техники. Под видом несчастного пенсионера я устроился подсобным рабочим на фирму «Русский салют». Даже парик купил для такой необычной роли и кое-какую одежку в секонд-хенде. Заказ Никиты я лично разгружал.
— Да, понятно, а заодно и бомбу подложили.
— Взрывное устройство, — поправил меня Саламатин. — Кстати, в тот же день, вернее, вечер, когда прогремел взрыв возмездия, я и в вашем доме поставил «жучки». Ведь менты бы вас в покое не оставили — взрыв есть взрыв, — а мне требовалось быть в курсе расследования. Однако я и подумать не мог, что вы в отличие от милиции заподозрите в несчастных случаях с вашим соседом и Михаилом убийства. Шустрые вы оказались с подружкой. Восхищен!
Восхищение Академика мне было, честно говоря, по фигу, раз такие подробности всплывают. Это что ж выходит? Саламатин все-все знал? И наши с Катериной планы, разговоры, ссоры, сомнения… Теперь понятно, почему Игорь Юльевич, приглашая меня в гости, назвал Сашку по фамилии. И приезд Макферсона тоже не был для Саламатина тайной. Господи, да он, наверное, в курсе того, что случилось с Громозекой и Костровым! Я залилась краской стыда, а саламатинская тонкая ухмылка лишь доказала истинность моего предположения.
— Как вы убили Макферсона? — желая скрыть смущение, задала я очередной вопрос. — Ой, простите! Я хотела узнать, каким образом его труп оказался у нас в доме, а потом таинственным образом переместился из сарая на участок Никиты? И, кстати, дохлая птичка — ваших рук дело?
Саламатин растянул губы в довольной улыбке:
— Ага!
— Но зачем?
— Шутка.
— Ну и шуточки у вас, господин Саламатин! Так что насчет американца? — напомнила я.
— Я услышал, как он звонил в дверь Михаила. Поднялся, представился и вежливо так объяснил, что, мол, господин американец опоздал малость, Мишка мой приказал долго жить, но я, как его родной отец, разумеется, в курсе всех его дел и готов оказать посильную помощь дружественной Америке. Для убедительности пересказал ему сообщение Крюгера с Мишкиного автоответчика. В общем, согласился я содействовать их подлым играм. За определенное вознаграждение, разумеется. Удивляюсь я, Шурочка: американцы считают себя такими умными, грозными, всемогущими, а вранье от правды отличить не могут.
— За вознаграждение, говорите? Ну-ну! А как же быть с неравной борьбой за процветание родины? Или вам предложили такое вознаграждение, что экономические проблемы государства перестали быть насущными?
Физиономия Академика вытянулась, словно он одним махом слопал целиком огромный лимон. Он выпрыгнул из кресла-качалки, едва его не опрокинув, воздел руки к потолку и принялся вещать голосом разгневанного Зевса (разве только молнии не пускал):
— Я ради России сына не пожалел, а вы мне толкуете о каких-то деньгах!!!
— Понимаю, понимаю, — пискнула я, пугаясь внезапного приступа оголтелого патриотизма у Игоря Юльевича. — Вы, главное, не волнуйтесь. Ну, погорячилась я, с кем не бывает? Хотите, водички принесу?
