Галина Куликова - Рукопашная с купидоном
И сам втиснулся следом, продолжая наваливаться на нее всей своей тушей. От него пахло пряным одеколоном, и казалось, именно из-за этого аромата совсем нечем дышать. Лайма полулежала в салоне, левая нога неудобно вывернулась, а незнакомец все наседал на нее, причиняя невероятную боль.
Мимо медленно прошелестела машина, мазнув светом фар по его лицу, и Лайма сквозь выступившие слезы увидела блеснувшие каштановые волосы, широкий нос и плотные прямые губы. Глаза, сердитые, пристальные, были прямо тут, в сантиметре от ее глаз. Его взгляд показался ей таким страшным, что Лайма завыла.
— Цыц! — прикрикнул мужчина. — Откроешь рот, только когда я скажу, ясно?
Она кое-как кивнула, понимая, что влипла. И это не шутки, не игра. Ей угрожают. Возможно, на нее набросился киллер, наблюдавший за гостиницей. Он нанят неоатеистами. Наверное, типы, которых Медведь нейтрализовал в аэропорту, делали фотографии. И у них есть ее портрет — висит где-нибудь в зале для общих собраний членов партии, пришпиленный к стене большой красной кнопкой. И киллер узнал ее, несмотря на маскировку. Боже мой! Сейчас он начнет выяснять, куда спрятали Бондопаддхая. Станет ее пытать… Прижигать кожу огоньком зажигалки… Резать ножом… И она все ему расскажет. Она не выдержит боли. В преддверии пыток Лайма сильно зажмурилась и сделала последний, отчаянный рывок.
Незнакомец немедленно сгреб в кулак ее волосы и.., сдернул парик. Настоящие локоны — светлые и длинные — высыпались ему на руки.
— Прекрасно, — пробормотал он. — Роковая брюнетка внезапно превращается в томную блондинку.
Лайма решила, что обязательно укусит его за палец, как только представится такая возможность. На самом деле ей даже хотелось, чтобы он оказался неоатеистом. Неоатеисту нужна информация, и он не разделается с ней сразу. Но если это тот самый маньяк, который похитил Соню и Нику, ей конец. Действительно конец. Она умрет, и ее тела, вероятно, даже не найдут никогда. Наверняка этот тип топит женщин в болоте или сжигает в какой-нибудь огромной печи…
Она сомкнула ресницы и обмякла от ужаса.
— Так-то лучше, — похвалил незнакомец и отбросил ее парик в сторону. Он пролетел над спинкой переднего сиденья, как взлохмаченная ворона, и нырнул вниз. — Поднимайся, поговорим.
Поговорим? Лайма немедленно распахнула глаза и, повозившись, кое-как села, вытащив из-под него ногу. Нога болела сильно, словно ее пилили. Но ей даже в голову не пришло жаловаться. Когда находишься в смертельной опасности, начинаешь по-другому ощущать свое тело. Терпишь такую боль, которая в обычных обстоятельствах кажется непереносимой.
Незнакомец сел прямо, хотя по-прежнему держался настороже, готовый кинуться на нее и снова лишить воли. Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, она смогла его рассмотреть. Он был некрасивым, но привлекательным. «Сила всегда привлекательна», — невольно подумала Лайма. А в этом типе все дышало силой. Не так, как у Медведя, мышцы которого разрывали рубаху, а гигантский рост говорил сам за себя. Здесь сила была скрыта, сдавлена, словно тугая пружина, втиснутая в маленькую коробочку.
— Кто ты такая? — жестко спросил мужчина.
Глаза его кровожадно сверкнули, словно он склонился над ней с кривым кинжалом. Губы, коричневые в темноте, казались вылепленными из глины.
— А ты кто такой? — пискнула Лайма.
— Я спросил первый. Кроме того, у меня преимущество. Это ты сидишь в моей машине, а не я в твоей.
— Что тебе от меня надо?
Больше всего на свете Лайма боялась, что это тот самый белый автомобиль, который увозил женщин в никуда, а напротив нее — тот самый мужчина, что их похищал.
— Что ты знаешь про Нику Елецкову? — зловещим тоном продолжал тип.
— Ничего не знаю!
— Нет, знаешь.
Он схватил ее руку и сжал так, что косточки соскочили с насиженных мест с неприятным хрустом.
— Ой!
— Не «ой»! — Незнакомец снова начал наваливаться на нее, не зная, вероятно, другого способа подавить чужую волю, кроме как применить физическое насилие. — Ты шастала по гостинице и расспрашивала про Нику. Кто тебя послал? На кого ты работаешь?
— На… На Бондопаддхая! — выпалила Лайма, не в силах переносить эту пытку ужасом.
Незнакомец отшатнулся от нее и озадаченно переспросил:
— Это что еще за хрен с горы?
— Пустите меня… — Он снова надавил ей на руку, и косточки хрустнули еще раз, жалобно. — Это индус, которого подозревают в похищении Ники! Но он тут совершенно ни при чем. Я здесь для того, чтобы снять с него подозрения.
Выложив всю правду. Лайма неожиданно расплакалась. Какой из нее секретный агент?! Ее нужно отдать под трибунал, потому что она прямо сейчас, здесь, на заднем сиденье чужой машины, предала свою родину!
— Послушайте, что вы ревете? — раздраженно спросил незнакомец. Раздраженно и немножко виновато.
И по его тону Лайма мгновенно поняла, что никакой он не убийца, что он не наденет ей на шею желтый шарфик, не увезет за тридевять земель и не прикончит. У этого типа есть какой-то интерес к Нике Елецковой, вот и все. Может быть, он ее брат, или сват, или жених на худой конец. И он еще спрашивает, почему она ревет?!
— Вы меня покалечили! — выдавила из себя Лайма, проглотив несколько горьких слезинок, попавших ей в рот. Подавилась этими слезинками и истерически закашлялась.
— Да кто вас калечил?!
Лайма уже достаточно хорошо соображала, чтобы заметить, как он перешел с бандитского «ты» на вполне приемлемое «вы».
— Вы мне сломали ногу-у-у! И раздавили кости на руке-е-е!
— Вам вообще не поздоровится, — уже не слишком убедительно пригрозил он, — если вы не выложите все начистоту.
— Сначала скажите, кто вы! — выпалила Лайма, вытирая тыльной стороной ладони нос, из которого текли реки.
— Фамилию назвать? Что вам это даст? И не ставьте мне тут условий.
— Я тоже хочу найти Нику, не меньше вас. А может, даже больше.
— Чтобы обелить этого, как его? Банзая? — насмешливо переспросил мужчина. — Мне казалось, у сбежавшего индуса совсем другое имя.
— Неважно, — буркнула Лайма, не имевшая понятия, под какой фамилией Корнеев зарегистрировал Бондопаддхая в гостинице. — Главное ведь — не как его зовут. А то, что мы наконец разобрались. У нас с вами общие цели.
Общие цели! Она нашла верную формулировку и обрадовалась, потому что верная формулировка играет большую роль в мире деловых людей. В том, что этот тип — деловой человек, Лайма ни на секунду не усомнилась. Он выглядел таким на вид и даже на ощупь. Его одежда была чистой и неуловимо пахла стиральным порошком. Льняная рубашка — прохладная и свежая. И еще галстук. С распущенным узлом, съехавший набок, но очень красивый, это можно разглядеть даже в полумраке машины.
— Если вы пообещаете поделиться информацией, я вас отпущу, — великодушно сообщил тип и добавил:
— Меня зовут Геннадий Борисович.
— А меня Лайма Айваровна, — неохотно представилась она.
— Вы что, тоже индуска?!
— Мы можем выйти из этой машины? — вместо ответа спросила Лайма. Даже не спросила, а потребовала.
— Надеюсь, вы не собираетесь бежать? — проворчал Геннадий Борисович, открыв дверцу и вывалившись на улицу. — В таком случае мы начнем все сначала.
У Лаймы появилось искушение нырнуть в свою машину, достать пистолет и пальнуть в воздух. Но тогда появится милиция, а это не в ее интересах. А если не палить, а просто показать Геннадию Борисовичу пистолет, он его отнимет на счет «раз», даже сомневаться не приходится. Кроме того, этот тип сам мог стать для нее источником ценной информации. А ведь именно ради информации она сегодня рисковала своей шкурой в гостинице.
— Я согласна с вами поужинать, — сказала Лайма, неожиданно ощутив зверский голод. Вероятно, организм израсходовал на борьбу все силы и теперь требовал подкрепления. — Кажется, впереди какой-то ресторан. Можно обсудить все в цивильных условиях.
Он подал ей руку и не слишком аккуратно вытащил из машины. Он был зол. На себя, на нее, на весь белый свет. Никогда в жизни он не угрожал женщинам и уж точно никогда на них не нападал. Он был раздавлен собственным бессилием. От бессилия, оказывается, можно озвереть по-настоящему. Дома рыдала мать, милиция своих действий не комментировала, а он метался возле гостиницы в попытках выяснить хоть что-нибудь.
И тут увидел ее. Она шла и виляла задницей. Вероятно, думала, что выглядит, как Мэрилин Монро в роли Душечки. Он вошел вслед за ней в ресторан и наблюдал за тем, как она повела на допрос метрдотеля. А потом подмазывала швейцара.
Она не обращала на него никакого внимания. То есть вообще никакого. Она была явно чем-то ошарашена. Она что-то узнала. Нечто такое, что произвело на нее оглушительное впечатление. Он тоже должен был узнать это. Девица ему не понравилась. Конечно, у нее и ножки, и все остальное… Типичная пожирательница мужчин. Он решил, что не станет с ней церемониться.
