Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц
– Разве я похожа на старуху?
В желтоватом свете вокзальных фонарей мелкая сеточка морщин, покрывающая лицо Николетты, была абсолютно незаметна, а фигуру маменька сохранила девичью, поэтому я с жаром воскликнул:
– Конечно, нет! Тот мужчина небось пьяный был! Принять молодую женщину за бабушку! Смешно, право слово!
Николетта удовлетворенно улыбнулась, попыталась поднять ногу и… осталась стоять. Я похолодел, нет, только не это!
– Вы идете? – поторопила проводница. – Прощайтесь скорей, посадка заканчивается!
Николетта усиленно дергала ногами, но не сдвинулась с места даже на миллиметр. А еще говорят, что снаряд два раза в одну воронку не падает! Маменька опять ухитрилась застрять гвоздеобразными каблуками в отверстиях. Только сейчас это была не дорожка, а ступенька. Поняв, что пассажирка потеряла способность двигаться, проводница забегала по перрону, размахивая руками, словно пытающаяся взлететь тучная курица.
– Ой, что делать-то! Ой, состав задержу! Ой, нагорит мне! Ой, она ж не может так на подножке до места ехать!
На свою беду, я обладаю слишком живым воображением и моментально представил такую картину. Поезд несется сквозь ночь, издавая гудки, уютно светятся окна вагонов. На ступеньке стоит Николетта, одной рукой она, чтобы не упасть, цепляется за поручень, в другой держит мобильный телефон, в который изрыгает проклятия. Угадайте, кому адресованы ее гневные речи? Правильно, мне!
Надо отдать должное Николетте, она не стала рыдать, а заорала на проводницу:
– Хватит вопить! Эка невидаль, каблук застрял! Я сейчас сниму сапоги и пойду босиком в купе, а вы скатайте ступеньку, втащите ее в вагон, а мы потом ножницами вырежем обувь!
Воцарилось молчание. Толстуха в синей форме замерла, поморгала ярко-розовыми веками, открыла рот, нарисованный темно-фиолетовым карандашом, и выпалила:
– Ты что, с крыши упала? Ступенька чугунная, какие ножницы, блин!
– Поезд Москва – Карловы Вары отходит через минуту, – предупредило радио.
– Вава! Сделай что-нибудь! Не стой столбом!
– Ботинки надо нормальные покупать, а не выпендриваться, – пошла в атаку проводница, – помирать пора, а она модничает.
– Вава!!! Все из-за тебя! Быстро освободи меня.
Я шагнул было вперед, но тут поезд качнулся.
– Во! Во! Во! – заголосила толстуха. – Ща поедем!
Маменька быстрее рыси выпрыгнула из сапог. Проводница с грохотом втащила в тамбур лестницу и опустила железную ребристую пластину. Дорогие сапожки, скорей всего, превратились в лепешки. Состав начал набирать ход.
– Вава! – понеслось из вагона. – Ты абсолютно ни на что не способен! Даже не сумел нормально посадить меня в поезд! Сумка, где моя сумка, а? Вава! Остановите состав, немедленно-о-о-о-о…
Мелькнули огни хвостового вагона, я в изнеможении привалился к фонарному столбу. Все, укатила! Боже, я свободен! Не на всю жизнь, правда, на несколько недель, но и это хорошо. Однако странно, почему Николетта не обрывает сейчас мобильный? У нее международный роуминг, поэтому кричать на сына она может в любое время. Как назло, вокруг все шли с мобильниками; вздрагивая от каждого звонка, я поплелся к автостоянке. Путь лежал мимо магазинчика, где любезно согласились нам помочь. Я вошел внутрь и спросил:
– У вас есть минеральная вода без газа, только не «Святой источник».
– Ой, – обрадовалась продавщица, – вы успели?
Неожиданно я начал смеяться. Девушка с недоумением смотрела на меня. Она была похожа на лисичку: рыжие волосы, слегка раскосые темно-карие глаза и длинный носик.
– Да, – наконец вымолвил я, – только маменька снова застряла каблуками, на этот раз в ступеньке!
Продавщица тоненько хихикнула:
– Ну сегодня явно не ее день, она еще и мобильный потеряла! Хорошо, что вы зашли, где потом вас искать? Держите. Она его обронила возле стула, на улице.
На прилавке появился маленький, пронзительно-красный, очень плохо работающий и слишком дорогой телефон. Мой вам совет, не берите трубки, которые выпускает фирма, специализирующаяся на СВЧ-печках. Но Николетта никогда не слушает доводов разума, ей, как сороке, нравится все яркое, блестящее, к тому же такой телефон у Коки, да и стоит он намного больше отлично выполняющих свои функции моделей.
Внезапно до меня дошло! Николетта посеяла мобильник! Она не станет меня тиранить. Господи, приобрести сотовый телефон – это радость, но остаться без него – истинное счастье.
Глава 25
Выслушав мой отчет, Нора насупилась:
– «Голубое солнце»! Все одно к одному складывается.
– Вы о чем?
Нора подрулила к шкафу, вытащила большой атлас и велела:
– Ну-ка, посмотри! Однако это интересно!
Я непонимающе смотрел на нее.
– Гляди, – ткнула хозяйка карандашом в карту, – вот здесь жил Кирилл Потворов. Улица тянется на несколько километров. Начинается в Москве, а продолжается уже за МКАД. Так, дом Кирилла тут, а «Голубое солнце» находится уже за Кольцевой дорогой, рядом с ним лес. Соображаешь? Клиника в двух шагах от дома Кирилла, но он живет в Москве, а лечебница – это уже область.
– Нет, – честно признался я, – извините, я плохо разбираюсь в картах.
– А я очень хорошо, – протянула Нора, – в молодости спортивным ориентированием занималась, карту, как книгу, читаю запросто. Вот тут ты попал в аварию.
Острие карандаша снова ткнулось в хитросплетение черных тонких линий.
– А здесь «Голубое солнце». – Грифель переместился на пару миллиметров левее.
– Но я не видел там никаких жилых домов, – возразил я.
– Правильно, – согласилась Нора, – «Голубое солнце», похоже, последняя постройка, далее просто шоссе тянется, ага, вон и деревни пошли: Обушково, Маслово и так далее… «Голубое солнце» стоит в лесу, его ели загораживают, вот ты и не увидел ничего. Кумекаешь?
– Ну… не очень, пока я не улавливаю суть ваших размышлений.
– Ваня! – напряглась Нора. – Сложим вместе все факты. Пропавшая Аня посещала «Голубое солнце», Катя, судя по неточным пока сведениям, проживает там же, Ира, одетая в легкое платье, выскочила на дорогу вблизи «Голубого солнца», буквально в паре километров от лечебницы стоит дом Андрея Павловича, того мужика, к которому привез тебя Кирилл. Все странности происходили в одном квадрате. У нас пока одни вопросы. Зачем Кирилл наврал нам с три короба?
– Ну Олег же объяснил. Потворов был патологический врун!
– Ладно, почему же он поволок тебя с собой? Ведь знал, что не продавал жену Андрею, а?
Я молчал.
– Каким образом Ира очутилась на шоссе? Раздетая, в странном костюме, с дурацкой шапкой? И как ее наряд попал в дом к Андрею?
– Может, это была не ее одежда…
– А чья? Нет, надо съездить в «Голубое солнце» и разведать ситуацию. Но очень и очень осторожно.
– Надо так надо, – кивнул я, – прямо завтра с утра и отправлюсь.
– И под каким предлогом? – прищурилась Нора.
– Ну… скажу, что у меня дома умственно отсталая сестра, например, – принялся я фантазировать, – допустим, мне предстоит длительная командировка, несчастную не с кем оставить.
– Не годится, – отмела мой «сценарий» Элеонора.
– Почему?
– Тебе расскажут об условиях содержания, покажут комнату, столовую, ну, максимум еще спортзал, и ты должен будешь уйти. Ладно, ступай отдыхать, утро вечера мудренее.
В девять утра в мою дверь заглянула Муся.
– Иван Павлович, вставайте.
– Зачем? – простонал я, зарываясь поглубже носом в уютную подушку.
– Хозяйка велела вам по-быстрому в кабинет идти.
Я попытался вырваться из цепких объятий Морфея. Одно из отрицательных качеств Норы – это способность спать по два часа в сутки, вскакивать после короткого отдыха совершенно бодрой и рьяно приниматься за дело. Впрочем, беда даже не в этом, а в том, что Элеонора считает, будто и окружающим вполне хватает ста двадцати минут дремы для полноценного отдыха. Она искренне недоумевает, видя, как вы зеваете. Элеонора – помесь совы с жаворонком. Ложится поздно, вскакивает рано, может, поэтому она ухитряется все успевать?
Кстати, о жаворонках. Одна из моих бывших любовниц, Люсьенда Кривцова, рассказала мне как-то дивную историю. Люсьенда замужем, имеет пятилетнюю дочь и живет в одной квартире со свекровью. Мать мужа никогда не опускается до открытой войны с невесткой. Она мило улыбается Люсьенде, но не упустит момента сказать ей завуалированную гадость. Однажды утром в воскресенье Люсьенда спросонья услышала диалог.
Свекровь, гремя кастрюлями на кухне, говорила внучке:
– Вот, Машенька, время уже десять, мы с тобой давно встали и кучу дел переделали. Я суп сварила, тебя завтраком накормила, папины рубашки постирала, ни одной чистой у него не было, сейчас гладить начну. А мама у нас спит. Мама любит покемарить, маме надо отдыхать! Мы с тобой уже давно работаем, а мамочка дрыхнет без задних ног! Бабушка готовит, гладит, стирает, а мамочка подушки давит. Пусть отдыхает, мы ее будить не станем. Мамочка должна поваляться, она молодая, ей тяжело работать, а бабушка привыкла трудиться! Знаешь, почему она не встает?
