Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными
Дверь кабинета снова открылась, и медсестра в халате – близнец регистраторши придержала ее, чтобы обеспечить выход пациенту.
– С-спасибо, д-доктор, – произнес он с надрывом в голосе. – Чес… слово, у вас з-золотые руки.
– Интересно, чего он тогда орал не своим, женским, голосом? – прошептала мне на ухо Наташка. Откуда ж я могла знать подробности?
– Не за что. Будьте здоровы. И постарайтесь особо не напрягаться, возможен повторный вывих.
Травматолог повернулся к регистраторше:
– Лена, кто там еще на прием?
Узнав, что никого, удовлетворенно сунул «гаечный ключ» в карман халата и, заметив, что население заметно поумнело, отправился вкушать обед.
Полученный результат нас озадачил. Собственными глазами видела травмированную ступню Георгиновны, опухшую и расписанную синюшностью разных оттенков от слабо голубого до темно-синего, переходящего в почти черный, с прозеленью, которая если и несколько оживляла конечность, но совсем не красила.
– Фига себе! – не выдержала подруга, едва вышла в вестибюль. – У нашей Георгиновны не только ступня, но вся голова травмирована. Нет, что есть, то есть – повязка была наложена профессионально. Скорее всего, в травмпункте. А вот в каком? Ты права. Помнится, тетушка говорила, что ее туда везли. Но зачем везти болезную из травмпункта «А» в травмпункт «Б», если травма честно приобретена в двух шагах от травмпункта «А»? Извращение какое-то получается… И что ты думаешь по этому поводу?
– Все ясно, Георгиновна нам соврала. А вот почему? Здесь оперативный простор для раздумья. Мне кажется…
Дальше уже мне ничего не казалось – я мгновенно окунулась в реальность. Сначала правой ногой, потом к ней подтянулась и левая. Не заметив последней ступеньки, шагнула с явным намерением завалиться на подъехавшую «неотложку». Наташка не допустила явного несчастного случая со спецмашиной, вовремя постаралась удержать меня от опрометчивого поступка. В результате я резко изменила первоначальное намерение, свернула в сторону и ногами в порядке указанной выше очередности взбудоражила тихую микробную жизнь в неглубокой, но капитально застаревшей луже с плесневелыми берегами, бог весть как сохранившейся. Хоть и в тенечке, но при такой жаре… Память о ней, материализовавшуюся в виде зеленых пятен на брюках (моих и Наташкиных), мы уносили с собой в машину. Это обстоятельство, сдобренное лишенными смысла Наташкиными вопросами, в целом сводящимися к одному: когда я, бестолочь, буду смотреть себе под ноги, заставило меня переключиться на собственную ущербность. А тут еще Наташка в утешение стала сыпать многочисленными примерами несчастных случаев из чужой жизни. Мне совсем похужело, поскольку вернулись болевые ощущения от воспоминаний, связанных с трагедией первой жены и сына Серова. В результате важность причины, по которой Георгиновна нам соврала, и мои первые выводы по этому поводу, отъехали на задний план, что вполне могло бы привести к новой трагедии. Увы, как говориться, знать бы, где упасть…
Моя идея прокатиться на кладбище к могиле Игоря Арефьева Наташке совсем не понравилась. Она круто развернула главную тему несчастных случаев с последствиями в виде летальных исходов к вариантам «ни синяка, ни царапины». Я уныло прокомментировала последние, заявив, что дуракам всегда везет – истина, проверенная на себе. Наташка встала в тупик. С одной стороны, ей не хотелось, чтобы я сама себя обзывала дурой. Какой настоящий дурак скажет о себе такое? С другой стороны, мне до сей поры действительно как-то везло. Пока она раздумывала, я постаралась уверить ее в краткосрочности визита к могиле покойного.
– Привет передадим? – отбросив непосильные размышления, поинтересовалась подруга. – Я имею в виду, заявимся с приветом от его матери?
– Нет. Мне надо посмотреть, кто похоронен рядом. Следователь тоже этим обстоятельством интересовался. Помнишь, в понедельник, проводив нас за ворота кладбища, он вернулся назад. Только не с целью попасть на поминки. Она у него другая была. Курбатов убежден в виновности Серова и Светки, поэтому и не освобождает их. Носится, фабрикуя доказательства. А нам надо сфабриковать… Тьфу ты! Короче, мы должны добиться справедливости. Пусть хотя бы Светку выпустят. Если не хочешь, можешь не ехать. От метро доберусь на автобусе.
– А ты понимаешь, что время уже почти пять часов? Пока доедем… Мне просто не нравится идея тащиться на кладбище на ночь глядя. Может, перенесем визит на завтра? Могилы ведь никто не украдет.
– Зачем их красть? Участок можно просто выкупить. Цена – в зависимости от удобств. Да мы уже говорили на эту тему.
– Хорошо, только больше минуты задерживаться не будем. А зачем тебе соседи Арефьева, не к ночи будь помянут?
Но тут внимание подруги переключилось на темно-зеленую «девятку» с ободранным левым боком, пытавшуюся обойти ее на повороте, и она напрочь забыла про свой вопрос.
Титулованный званием «драного козла» водитель был вынужден притормозить и отказаться от своего намерения. Наташка, обругав для порядка еще парочку машин, принялась жалеть свою старенькую, но безотказную «Таврию», вспоминая этапы ее большого пути. Затем переключилась на Бориса и принялась жалеть себя, вынужденную мотать себе нервы в постоянных думах о том, как он там, в далеком Калининграде? Правда, всплакнуть ей не удалось – мы подъехали к воротам кладбища. Как ни странно, но народ через них еще входил и выходил, хотя и в очень ограниченном количестве. Ряды же торгующих живыми и искусственными цветами редели прямо на глазах. Продавцы сворачивали свое хозяйство.
Купив шесть красных немного поникших гвоздик, мы торопливо засеменили по центральной аллее. Несмотря на жару, в воздухе витал запах осенней листвы. Свернув в почти пустынную боковую аллею, перешли на рысь, попутно глазея на таких же запоздалых посетителей. И только у очередного поворота сбавили темп, поняв, что проскочили нужный участок. Возвращались назад нормальным шагом, с трудом сдерживая неприятное чувство, свойственное совестливым незваным гостям, явившимся к тому же в очень неподходящий момент.
Наталья сориентировалась первая. В этом мире тишины ее голос показался особенно громким:
– Вон, видишь холмик? Это то место, куда ты чуть не загремела в понедельник на похоронах. Надо же, два дня прошло, а уже заняли. К могиле Арефьева – направо. Ой, там, кажется, посетитель… Судя по одежде, не совсем престарелый.
Услышав ее голос, мужчина, не оглядываясь, быстро обошел могильный холмик и прошел вперед. Мы и ахнуть не успели, как он скрылся из вида.
– Чего это он? – Наташка наморщила лоб в поисках самостоятельного ответа. – Мы сюда неслись, сломя голову, а он отсюда. Может, выходец с того света? Душа, не обретшая покой. Заблудилась и не поймет, где официально зарегистрирована. Ир, давай не топтаться на месте, чувствую себя здесь очень неуютно. Ты иди вперед, а я следом.
Постоянно оглядываясь, мы приблизились к могиле Арефьева. Табличка с номером участка, его фамилией и инициалами казалась здесь слишком казенной и чуждой. Наташка добавила гвоздики в одну из банок с живыми, еще окончательно не увядшими цветами – ярким, но здесь болезненным напоминанием о празднике жизни. Испытывая желание как можно скорее покинуть кладбище, извинились перед Арефьевым за столь поздний визит и вернулись к основной цели этой поездки. Наталья вытащила из сумки блокнот, следом ручку и приготовилась записывать данные с двух могил, расположенных рядом с местом захоронения Игоря. Пожилая супружеская пара Костенко с разными датами смерти, но одинаково молодыми лицами на памятнике была похоронена справа. Слева на ухоженной могиле с букетом свежих астр стоял памятник Корнеевой Лидии Сергеевне. Я очередной раз удивилась тому, какие красивые лица навечно застывают на керамике, рождая мысли о крайней неразборчивости смерти. Порой люди не выглядят такими при жизни. Подстегнутая нетерпеливым замечанием подруги, я торопливо продиктовала высеченные на памятнике и покрытые позолотой даты.
Обратно мы летели, не оглядываясь. Буквально все последние одиночные посетители со страха казались нам похожими на кладбищенских обитателей. Торопливо сполоснув руки на выходе, мы уселись в машину и, испытывая невероятное облегчение, тронулись с места – скорее, в город, к людям, к суете и сутолоке жизни.
– Ну и что тебе дал наш скоростной наезд? – спросила Наташка после двадцатиминутного молчания.
– Наш, как ты говоришь, «скоростной наезд» позволил мне предположить, почему господин следователь собрался навестить администрацию кладбища. И подтвердить твою теорию о покупке места для вечного покоя за большие деньги. Раньше мне казалось, что Арефьев захоронен в могилу кого-то из родственников, скорее всего отца. Но ни прежнего памятника, ни хотя бы старого креста рядом нет и в помине. Только табличка, с номером участка и прижизненными позывными его нынешнего владельца. Рядом – старые захоронения. Как удалось похоронить Арефьева в этом месте?
