Клинок флибустьера - Наталья Николаевна Александрова
Ничего не произошло, в Клавиной квартире царила тишина.
Она позвонила еще раз, потом постучала и проговорила:
— Клавдия, открой! Я знаю, что ты дома! Видела, как ты вошла в подъезд! Лучше сразу открой, а то я подниму такой шум, что все соседи сбегутся!
Замок щелкнул, дверь открылась.
На пороге стояла Клава.
Вид у нее был недовольный.
— Какие соседи? — проворчала она. — Ты же сама знаешь, что, кроме нас, на площадке никого нет.
— Ну и что? Ты же открыла!
— Так заходи уже! Шум действительно не нужен.
Мила вошла в квартиру, захлопнула за собой дверь, уперла руки в бока и возмущенно проговорила:
— Во что ты меня втравила?
— Ну, понимаешь… — начала Клава, отводя глаза.
— Нет, не понимаю! И не хочу понимать! Говори честно — зачем и во что ты меня втравила?
— Но мне очень нужна была помощь, а больше попросить было некого. И ты же ведь сама пришла ко мне утром. И потом, что уж такого ты сделала? Ну, перерезала ниточку… тебе что, очень трудно было? Прямо надорвалась!
— Допустим, мне было не очень трудно. Но меня могли там увидеть и могли принять за твою сообщницу… подельницу… да и вообще, я очень не люблю, когда из меня делают дуру!
— Ну почему дуру…
— Потому! Потому что ты использовала меня втемную! Так что все, сейчас же объясни, во что ты меня втянула!
— Да ни во что… — мялась Клава.
— Ты меня не поняла? Объясни сейчас же, а не то…
Мила сама не знала, что имеет в виду. Но на Клаву ее слова, должно быть, подействовали.
Клава тяжело вздохнула и протянула:
— Ладно, пошли на кухню.
— Почему на кухню?
— А почему нет? Мне лично на кухне легче разговаривать на серьезные темы.
Они прошли на кухню, Мила села за стол. Клава привычным движением открыла подвесной шкафчик, достала оттуда бутылку коньяку, две рюмки, разлила.
Мила хотела спросить, зачем это — но передумала: все было и без слов понятно.
— Ну, будем… — проговорила Клава и залпом выпила свой коньяк.
Мила не собиралась напиваться, как прошлый раз, и только пригубила свою рюмку.
Клава это заметила, но ничего не сказала.
— Ну, давай уже, колись! — поторопила ее Мила.
Клава вздохнула и начала:
— Ну, вообще-то я приехала не из Колдобинска…
— Ну, я почему-то не удивлена. А откуда же ты?
— А вот этого, подруга, тебе лучше не знать. Сама понимаешь, как говорят — меньше знаешь, крепче спишь. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности…
— Вот как? Что-то я этого до сих пор не замечала! Когда ты отправила меня в этот торговый центр, ты об этом не беспокоилась. Меня же охрана могла засечь…
— Ну, я уже перед тобой извинилась! Хочешь, еще раз извинюсь, если тебе от этого полегчает.
— Нет, я хочу, чтобы ты рассказала мне правду. Чтобы я не чувствовала себя круглой дурой.
— Ну так я и начала тебе рассказывать, а ты меня все время перебиваешь… короче, в том городе, где я живу… жила, находится крупная фабрика по производству ограненных бриллиантов и других драгоценных камней…
— Круто!
— Не перебивай… Там, где бриллианты, там, само собой, крутятся большие деньги. А большие деньги, они приманивают людей, как свет лампы насекомых…
— Красиво говоришь, — усмехнулась Мила. — Ты лучше прямо к делу переходи.
— Ну вот, к делу… — вздохнула Клава.
И рассказала соседке поразительную историю.
Клава (впрочем, на самом деле ее звали иначе, но для простоты будем называть ее Клавой) работала на гранильной фабрике. Через ее руки каждый день проходили сотни необработанных алмазов, каждый из которых стоил больше, чем она зарабатывала за год.
Тусклый блеск этих алмазов слепил ее. Она и работать-то на эту фабрику пошла, только чтобы подержать в руках эти камни. И как же она об этом пожалела!
Потому что камни снились ей по ночам, ее руки просто тряслись, перебирая неограненные алмазы. Ей хотелось бесконечно перебирать их, прикасаться к ним, пропускать между пальцами, рассыпать на столе и снова подбирать потом по одному.
И хоть выглядели необработанные камешки неказисто, Клава прекрасно знала им цену.
Днем и ночью она думала о том, как бы прекрасно зажила, если бы сумела прибрать к рукам хотя бы несколько таких камешков.
Но всех, кто работал на фабрике, каждый день на выходе очень тщательно проверяли, и вынести алмазы за пределы фабрики было невозможно.
Жила Клава на окраине города в частном доме с бабкой. Отца она никогда не знала, мать подбросила ее бабке в возрасте пяти лет и куда-то слиняла.
Первое время приходили какие-то деньги, потом перестали. Так что жили Клава с бабкой бедно, оттого и пошла она на фабрику, хоть учителя хвалили девочку и говорили, что хотя бы техникум или училище нужно закончить. Голова, мол, у вашей внучки светлая, а диплом, хоть какой, никогда не помешает.
Бабка только отмахивалась, она к тому времени почти совсем оглохла и все забывала.
Так что Клава пошла работать на фабрику. Платили там неплохо, вскоре она приоделась, заказала бабке современный слуховой аппарат и вечерами развлекалась, используя все немногочисленные возможности их города.
Однажды Клава познакомилась в баре с интересным мужчиной, и, чтобы заинтриговать его, в разговоре упомянула, что работает на гранильной фабрике…
Мужчина был не то чтобы красив, но чем-то Клаву заинтересовал. Одет он был чисто, опрятно, но довольно скромно, разговаривал вежливо, не навязывался и не лапал, однако повадки его говорили, что, во-первых, он человек небедный, а во-вторых, что у него есть какой-то интерес к ней, Клаве.
Они выпили еще, причем Клава тщательно следила, чтобы не перебрать. И тут ее новый знакомый, которого звали Борисом, неожиданно спросил, не думала ли она о том, чтобы вынести с фабрики сколько-то
