Маша Стрельцова - Помело для лысой красавицы
— Ты ее сам к себе забрал, терпи, — пожала я плечами, отключилась и пошла досыпать.
Утром я проснулась от тянущей боли в ногах.
«Начинается», — с неудовольствием подумала я, соскочила с кровати и побежала в кухню, пока боль не стала невыносимой. В холодильнике я схватила баночку с Оксаниным отваром, нацедила себе стаканчик и выпила. Посидела немного на диванчике, отдышалась и снова залезла в холодильник на инспекцию. Баночек у меня осталось всего ничего — две штуки. То есть сегодня надо бегом нестись сдаваться к онкологам — жить хочу, мочи нет!
Еще немного подумав, я скрепя сердце набрала телефон Лоры — Святоши. Терпеть эту бабу не могу! Ходит вся в черном, бесформенном — ворона вороной, вечно поучает, в хозяйственной сумке, которую Лора носит вместо дамской сумочки — всегда лежит кипа православных брошюрок, которыми она подкрепляет свои нравоучения. Однако она, только она запросто отчитывает любой рак. Господь действительно к ней прислушивается.
— Алло! — послышался в трубке тонкий девичий голосок.
Непосвященный наверняка бы подумал, что это дочь или родственница Лоры, да только я — то знаю — это сама Лора, которой Господь без меры отсыпал такого богатства — нежного девичьего голоска, в службу секса по телефону ее бы вне конкурса взяли! И это при том, что Святоше пятьдесят девять лет.
— Привет, Лора, это Марья.
— Все же позвонила? — хмыкнула она. — Я тебя раньше ждала.
— Зачем? — не поняла я.
— На лечение, глупая!
Мда. У Лоры я категорически не хотела лечиться. Тянула до последнего, да только сколько веревочке не виться… Знаю я методы Лоры — первым делом потребует все имущество на монастырь пожертвовать, потом на голодовку дней на сорок — пятьдесят посадит, и что б каждый день по сотне псалмов спела, и точка! Причем лечить она будет именно в монастыре, так что после сеанса больной отправится не в уют собственного дома, а в келью с соломенным тюфяком вместо перинки. Впрочем, о чем я говорю? Какая келья? В монастыре порядки строгие, там пахать надо от зари до зари, и пофиг что у тебя рак в последней стадии — марш дрова колоть!
— А ты что, уже в курсе? — мрачно спросила я, впечатлившись от таких мыслей.
— Тебя же Аннушка лечила по осени, забыла? — спросила она.
— Так может я вылечилась уже.
— А ты вылечилась?
— Нет, — призналась я.
— Так приезжай, чего тянешь-то!
— На голодовку посадишь? — тяжко вздохнув спросила я.
— Пост — это первейшее дело! — затянула она старые песни о главном. — Наш господь в пустыне сорок дней постился и молился…
«То — то ему глюки в виде Сатаны и привиделись», — мрачно подумала я.
— Рак — это грязь в теле, которую надо просто вычистить, — продолжила наставления Святоша, — а какое же телесное очищение без духовного? Так что ты приезжай ко мне, я тебя посмотрю да и решим как тебя отчитывать будем. Через сколько будешь?
— Ближе к вечеру, — пожала я плечами.
— Сейчас, — твердо сказала она. — И так вон сколько времени упущено.
— Ладно, — пробормотала я.
Вообще-то я хотела снять деньги, отвезти кольцо и денежную компенсацию Сашке, а потом уж к Лоре. Ну да ладно, со старой ведьмой лучше не спорить.
Я умылась, оделась и поехала на Дюдьково, деревню в двадцати километрах от города, где в простой деревенчатой избенке жила Святоша.
Дома у нее было еще хуже, чем я думала. Никаких перегородок в избушке не было, одна большая комната поражала аскетизмом, если не нищетой. Из мебели стоял выщербленный стол, три колченогих стула, а в углу стоял продавленный диван без ножек, явно найденный на свалке. С протянутых веревок свешивались пучки сушеных трав, маленькие оконца давали немного света, и из полутемных углов на меня строго смотрели лики святых. Лора все заработанное отдавала на церковь.
Святоша поздоровалась, пристально на меня посмотрела и вдруг нахмурилась.
— Ну-ка, сядь! — велела она мне.
Я села, древний стул жалобно скрипнул и зашатался, а Святоша прикрыла глаза, прошептала молитву и еще раз пристально осмотрела меня.
— Ничего не понимаю, — бормотнула она.
— Лора, что случилось? — забеспокоилась я.
Она не слова не говоря встряхнула кистями рук и стала медленно водить или вдоль моего тела. От макушке — и к ногам. И снова от ног в макушке. Пальцы ног и рук мгновенно озябли.
По мере ее манипуляций на лице ее начало проступать возмущение пополам с брезгливостью.
— Лора? — подняла я бровь.
— Иди отсюда, и чтоб духу твоего тут не было, наркоманка проклятая, — прошипела она мне в лицо. — Правильно люди говорили, а я еще сомневалась.
— Лора, ты чего? — воззрилась я на нее.
— Вон! — чуть ли не затопала она ногами.
— Ты мне рак то есть лечить не будешь? — уточнила я, вставая.
— Нет у тебя никакого рака! — завизжала она. — Прочь из моего дома! Прокляты наркоманы перед богом!
И она вышвырнула меня из своей избушки, не дав мне ни слова молвить.
Подумав, я постучала к ней в дверь, пока она из сеней не зашла в дом и спросила:
— Лор, ты мне только скажи, кто тебе сказал что я наркоманка?
— Убирайся! — жестко велела она.
— Оксана наверняка?
Лора промолчала, со стуком захлопнув дверь в дом.
Или я сошла с ума, или Лора.
Третьего не дано.
А Лора все-таки психованная и хамка, ей лечиться надо. Понятно, что она что — то необычное увидела, только вот что? Насчет того что я наркоманка — она конечно пошутила, но разобраться надо.
Запиликал сотовый.
Высветился какой — то номер, которого я не знала.
— Алло, — на ходу сказала я. Что-то стало холодать, и я стремилась поскорей усесться в теплую машинку.
— Мне Марию можно услышать? — сказал девичий голосок.
— Слушаю.
— Это Аня, Аня Усольцева, помните вы мне визитку оставляли?
— Какая Аня? — не поняла я.
— Вы ко мне приходили, говорили что какая-то девушка с моими данными деньги украла, помните?
— Ах, Анечка! Конечно я вас помню! — завопила я. Шедшая мне навстречу тетка с полными ведрами воды вздрогнула, тяжело расплескала воду себе на юбку и злобно на меня посмотрела.
Я ей светло улыбнулась — встретить бабу с полными ведрами — к удаче.
— Я кажется ее помню, — сказала Анечка.
— Ту, которая на вас похожа? — не поверила я.
— Ну да, — согласилась она. — Вы знаете, я когда паспорт меняла, еще обратила внимание, что паспортистка на меня чем-то похожа. Обычно на свою внешность не обращаешь внимания, а тут я принесла фотографии, лежат они на столе, я то на свои фотки, то на ту паспортистку смотрю — просто сестры!
— Так, — боясь поверить в удачу, сказала я. — Помните, в каком паспортном столе вы получали паспорт, Аня?
— При Калининском ГОМе, — ответила она.
— Аня, спасибо большое, если возникнут вопросы, можно я вам перезвоню?
— Конечно звоните, — согласилась она.
Вот черт возьми!
Жизнь-то налаживается!
Я прыгнула в машинку, завелась и поехала в город.
Минут через тридцать я уже взирала на дверь паспортного стола. На синей табличке белыми буковками было написано, что сия дверь откроется в шестнадцать ноль — ноль, и не минутой раньше. Сейчас же было всего два часа. Вот черт возьми!
Только я порадовалась, называется!
Около лесенки, притоптывая, толклось несколько теток, пара грузин и благообразный старичок.
— Кто последний? — спросила я в пространство.
— Я, дэвушка, паслэдный буду, — откликнулся тут же один грузин.
— Мне отъехать надо, можно я за вами буду?
— Какой разгавор, красавица! — кивнул он.
Тетки все как одна недовольно на меня посмотрели. Большими буквами на их лицах была написана одна и та же мысль — выискалась фря, мы тут морозимся, а она сейчас по барам пойдет чаи распивать да булки трескать, чтобы приехать потом к открытию.
Я пожала плечами, обогнула здание и пошла к машине, на ходу доставая сотовый.
— Алло, Галина, привет!
— Марья, ты что ли? — недоверчиво отозвалась она.
— Нет, налоговый инспектор. Как дела-то?
— Да с Божьей помощью. Что-то давно тебя не видно было.
— Да не говори, — вздохнула я. — Ты сейчас как, свободна? Надо б мне тебя.
— Конечно приезжай, — согласилась она.
Еще бы она была против! Как не крути, а в прошлом году Галина согласилась отдаться в рабство на три года, мы тогда убийцу ее племянницы помогли ей искать. И нашла его именно я! Да, Галина не такой хороший диагност и лекарь как Лора, но она по крайней мере обладает легким незлобивым характером, так что мне сам бог велел скоротать эти два часа у нее. Во всяком случае в одном я была уверена — Галина меня не выкинет из своего дома как Святоша. Блин, недаром я всегда терпеть не могла Святошу!
Галина и правда встретила меня ласково. Усадила за стол, поставила большое блюдо с пирожками и налила душистого чая на травах.
— Исхудала ты страсть, Марьюшка, — приговаривала она, накрывая на стол. — Давай-ка вот пирожки поешь, с грибами, с вареньицем из малины, какой уж попадется.
