Дарья Донцова - Черный список деда Мазая
– В Москве пробки, мне понадобится почти час, чтобы добраться до Бронной, – предостерегла я.
– Ты укладываешься спать с петухами? – засмеялась Светлана Иосифовна. – Я страдаю бессонницей, до трех утра телевизор смотрю, буду рада встрече.
Глава 26
– Как мама? – спросила Светлана Иосифовна, когда я сняла балетки.
– Она умерла, – после паузы ответила я, – и папа тоже.
Нелидова прикрыла рот рукой.
– Ой! Прости, деточка. Про кончину твоего отца я знала, а вот мама… мне она казалась совсем молодой женщиной. Хочешь кофейку?
– Лучше чаю, – быстро сказала я.
– Ну, пошли в гостиную, – велела Светлана Иосифовна и крикнула: – Катерина, свари мне как обычно, а Фросе сделай чаю, подай сливки, конфеты, печенье! – И обратилась ко мне: – В наше время практически невозможно найти хорошую домработницу! И ведь я их не на улице подбираю, не объявления у метро отрываю! Обращаюсь в приличное агентство! Присылают оттуда баб, все с рекомендациями, а как начнут работать…
Светлана Иосифовна пошла по коридору, ловко лавируя между расставленными в самых неожиданных местах вазами.
– Ничего не умеют, кофе наливают в кружки, лимон нормально не порежут, стол не накроют. Приходится тратить месяцы на обучение. Только обтешешь девицу, а она замуж выскакивает!
Продолжая жаловаться на прислугу, Светлана Иосифовна ввела меня в огромную комнату и усадила за большой овальный стол. Я окинула взглядом интерьер. Не похоже, что Нелидова живет на скромную пенсию. Стены гостиной увешаны картинами, большой рояль у окна заставлен старинными фарфоровыми фигурками, на столе, в самом центре, роскошный букет, неподалеку от него – серебряные сахарница, солонка, перечница, поднос с лопаточкой, на консоли, примостившейся почти вплотную к двери, теснятся фотографии в тяжелых серебряных рамках. Вот снимок Светланы Иосифовны времен моего обучения в музыкальной школе, далее несколько изображений незнакомых мужчин и женщин, вон Никита со скрипкой, совсем маленький, ему, похоже, лет пять, и…
От удивления я привстала, а Нелидова засмеялась.
– Понимаю, почему ты обо мне вспомнила! Хочешь устроить своего ребенка в музыкальную школу, минуя конкурсные испытания? Знаешь, я абсолютно уверена, что дети наших бывших воспитанников имеют приоритет перед остальными. Даже если твой малыш начисто лишен данных, я его возьму. Кто у тебя? Мальчик или девочка?
Я постаралась расслабиться.
– Я не обзавелась потомством.
– Не беда, – кивнула Нелидова, – еще успеешь, сейчас многие рожают после тридцати. Одна моя знакомая в сорок семь стала матерью прелестной девочки. Думаю, сначала надо создать материальную базу, достигнуть успехов в профессии. Что могут дать сыну родители-студенты, а? Но, Фросенька, я теряюсь в догадках. Если не музыкальная школа, то что? Ты чем занимаешься, деточка? Играешь в оркестре? Живешь в России? Концертируешь в Германии или Америке? Многие наши ученики осели за границей.
– Моя судьба не связана с музыкой, – ответила я, – э… в общем, я служу частным детективом.
– Кем? – ахнула Светлана Иосифовна. – Сыщиком? Вот ужас!
Я улыбнулась.
– На самом деле не так страшно. Я не ношу форму, не числюсь в системе МВД, оказываю платные услуги.
– Пинкертон? – неожиданно продемонстрировала знание предмета Нелидова.
– Вроде того, – кивнула я, – и одно расследование привело меня к вам.
– Ко мне? – поразилась она. – Менее криминального человека, чем я, представить трудно. Я не нарушаю даже правила дорожного движения, перехожу улицу исключительно на зеленый свет. Долгов по квартплате не имею. В чем дело, деточка?
– Можно мне задать вам вопросы, которые принято считать не очень приличными? – спросила я.
– Если они тебе помогут, то да, – кивнула Нелидова. – Но, знаешь ли, мне скрывать нечего, возраст давно написан на лице, а жизнь посвящена школе, я теперь директор. В чем дело?
Я решила заехать издалека.
– Может, вы помните Евгению Ковалеву, скрипачку? Она сначала училась в нашей музыкалке, занималась скрипкой, затем окончила консерваторию, играла в оркестре.
Светлана Иосифовна насупилась, и тут горничная принесла чашки. Хозяйка моментально начала ее ругать:
– Сколько раз говорено! Поставь посуду на поднос. Где ложечки? А? Безобразие!
Чем сильнее Нелидова злилась, тем яснее я понимала, что нажала на очень больную мозоль, хозяйке совершенно не хочется беседовать о Ковалевой.
Я терпеливо дождалась, пока домработница уйдет, и повторила вопрос:
– Женя Ковалева, талантливая скрипачка. Вы с ней поддерживали отношения?
Педагог посмотрела на консоль.
– Деточка, у нас училось такое количество ребят! Вероятно, среди них была и упомянутая тобой Женечка.
– Странно, что вы сразу меня вспомнили, – вздохнула я, – и забыли Ковалеву. Она была в разы талантливее меня, и вон там, среди массы фотографий, на которые вы сейчас посмотрели, есть снимок Всеволода, ее сына.
Лицо Светланы Иосифовны вмиг покрыли красные пятна.
– Ты знакома с Севочкой?
– И очень даже хорошо, – подтвердила я. – Женя моя близкая подруга. Но, простите, я никогда не слышала, чтобы она или Сева произносили ваше имя. Наличие его снимка у вас свидетельствует о вашей близости с Всеволодом, но вы не бывали в доме Ковалевой ни на днях рождения, ни на семейных праздниках. Что вас объединяет с ее сыном?
Светлана Иосифовна сжала руки в кулачки.
– Я увлекаюсь антиквариатом, обожаю старинные штучки. Несколько лет назад увидела в магазине рамочку с этой фотографией. Ну, и купила ее для коллекции.
– Рекламный снимок, – улыбнулась я. – Изображение незнакомого человека?
– Да, да, – обрадовалась Светлана Иосифовна, – мне понравилось лицо, открытое, благородное, прекрасное.
– Он в больнице, – тихо произнесла я.
– Кто? – испугалась Нелидова.
– Сева, – продолжила я.
– Что с ним? – закричала хозяйка дома. – Вот почему он не звонит! Боже! Он заболел? Это опасно? Где Сева лежит? Надеюсь, его отвратительная мать и жестокий отчим…
Светлана Иосифовна начала шумно дышать. Я вскочила и бросилась за домработницей.
Через полчаса Нелидова, приняв лекарства, снова ожила и засуетилась.
– Надо ехать в клинику. Надеюсь, мальчика лечат в нормальных условиях?
– Всеволода поместили в больницу имени Харитонова, – сказала я.
Светлана Иосифовна схватилась за голову.
– Муниципальная клиника! Бесплатная! Скоропомощная! Сева лежит в коридоре! Хотя если учесть жадность и черствость Ковалевой, то ничего поразительного в этом нет!
Я перебила Нелидову:
– Нет, он в реанимации.
– Инфаркт? – пролепетала пожилая дама. – Инсульт? Севочка человек без кожи, он так близко к сердцу принимает чужие беды, неприятности. Знаете, что он основал фонд «Помоги жертве»? У меня ноги дрожат!
Я усадила Светлану Иосифовну на диван и решила частично ввести ее в курс дела.
– На Всеволода напали и ранили его ножом. Вы правы, больница имени Харитонова государственная, не частная, но там работают хорошие врачи с огромным опытом. Сева лежит в комфортных условиях, вот только вас к нему не пустят.
– Не имеют права! – закричала Светлана Иосифовна. – Нельзя изолировать внука от бабушки.
Я отпрянула от нее.
– Сева – сын Никиты?
– Ну вот! – с отчаяньем воскликнула хозяйка. – Я проговорилась! Севочка очень расстроится.
– Ваша тайна останется в сохранности, – пообещала я. – Но чтобы найти того, кто пытался убить Севу, нам необходимо как можно больше знать о нем. Женя никогда не упоминала имени биологического отца своего сына.
Светлана Иосифовна съежилась.
– Ну ладно, раз речь идет о покушении на мальчика, расскажу правду. Слушай, как было дело! Мы со Львом Яковлевичем пережили шок.
В истории, рассказанной Нелидовой, нет ничего необычного. Супружеская пара обожала своего сына Никиту, гордилась его музыкальными талантами. Никита был вундеркиндом, его ждала слава Моцарта. Он оказался не только поразительно одарен, но и демонстрировал редкостное трудолюбие, часами стоял со скрипкой у пюпитра. Как правило, успешные музыканты, получая премии, благодарят своих родителей со сцены:
– Спасибо маме, папе, бабушке, они не обращали внимания на мои слезы в детстве, не отпускали меня во двор, приковали к инструменту. Я стал хорошим исполнителем благодаря упорству родных.
Зал аплодирует, мать, сидящая в партере, заливается слезами радости. Но никто из победителей никогда не говорит правды о своем детстве. На самом деле его, этого самого детства, не было. Все время будущий великий музыкант проводил, разучивая экзерсисы, он никогда не играл с ребятами во дворе, не валялся на диване у телевизора, не ездил в лагерь, не шалил, был с пеленок направлен к нужной цели.
