Маргарита Южина - Хомут на лебединую шею
Толик кивал, он не мог говорить, челюсти его усердно работали – парню предстояло возвращаться домой, а там шеф, вот узнает, как бездарно Толик посеял пистолет… Об этом даже не хотелось думать. Скорее всего посадит на хлеб и воду. Значит, надо, как верблюду, набить горбы впрок.
– Ну вот так и выходит, только мы с Варей и приносим новости, – ворчал Фома.
Гутя вытерла руки полотенцем и наконец уселась вместе со всеми. Пока она только подавала на стол, а теперь можно было сразить их новостью.
– Нескромный ты у нас, Фомочка. Вот у меня, к примеру, тоже новости есть, так я же не кичусь.
– Можно, я домой пойду? – робко поднял руку Толик. – У меня что-то с животом.
– Ничего страшного, сиди. Ничего с твоим животом не случится, – оборвала жениха Аллочка, уставившись на сестру.
– Ну, Аллочка! Ну можно мне домой? Нет сил терпеть, – скрючился Толик, суча ногами.
Неверовы с укором взглянули на Аллочку.
– Да ступай, чего отпрашиваешься? – удивился Фома. – У человека проблемы со здоровьем, а его держат!
– А я говорила: надо было щадить желудок – не наедаться на ночь! – наставительно проговорила Гутя.
Толик только жалобно поскуливал.
– Иди уже, горе мое. Вот не думала, что жених попадется такой зас…
– Аллочка! – хором воскликнули Варя с Гутиэрой.
Аллочка только махнула на них рукой и поднялась проводить суженого.
– Спасибо, пошел я, ты не ворчи, ну, правда, вишь, как прижучило, – оправдывался в коридоре Толик.
– Я понимаю, но все равно… обидно. Ты не придешь? – вмиг растеряла весь сыщицкий задор Алиссия.
– Ну ты же хотела побыть одна, мигренью спокойно помучиться… – по-собачьи заглядывая в глаза избраннице, лепетал ухажер, стремительно натягивая куртку.
– Так и помучились бы вместе – я мигренью, ты животом.
– Я завтра приду, мышка моя… Пистолет дай.
– Фиг тебе, а не пистолет. Я буду тебя ждать, мой котик.
Из кухни уже доносился восторженный голос Гути, она рассказывала о том, как они славно поболтали с Поросюками, про свою неожиданную находку она предпочла до времени помолчать.
Уже перед самым сном Гутя тихо подошла к молодым.
– Варя, я не хотела при этом, при Толике… Звонила какая-то дама, просит срочно отыскать ей жениха, ну чтобы с богатством было все в порядке, молодого, красивого, в общем, эдакого сладкого миллионерчика…
– А у тебя таких нет, да? – фыркнула дочь. – Мам, ничем не могу помочь, я таких тоже не имею. Даже по большому блату достать не смогу.
Гутя обиженно вздернулась:
– Так она говорит, если я не достану, она разболтает милиции, что это ты убила Серову! Из ревности! И чего мне делать?
– Тяни время… Да я, похоже, знаю, кому так в жены не терпится, не переживай, что-нибудь придумаем.
Толик ворвался к шефу, когда тот уже снял носки, развалился на кровати и уткнулся в газету с похабным названием.
– Все! – запыхавшись, выкрикнул первый помощник. – Все пропало, они… знаешь, какие они коварные, у-у! Худоногов, может, ну его к чертям, это твое начинание? Не жили богато…
– …и не живите! Ты мне одно скажи – там все в порядке? Все живы-здоровы?
– Ну… а че с ними сделается? – замялся Толик, припомнив, для каких целей ему был вручен пистолет.
– Так ты без оружия все узнал? Обошелся малой кровью?
– Да я, ты знаешь, вообще… без крови… да и не обошелся вовсе… Но не это главное! Ты веришь, они такое нарыли!..
– Что стряслось? – оторвался от газеты шеф.
Толик, трясясь всем телом, рассказывал, что услышал от Неверовых. Он очень торопился сообщить об этом. Он боялся. Еще ни разу в жизни Анатолию Иннокентьевичу Мотину не приходилось сидеть в тюрьме. Он не хотел, а потому и боялся. И ведь что обидно – есть же люди, которые воруют, грабят. Страшно сказать, даже убивают, но и не сидят! Живут в шоколаде, а тут… И пожить-то как следует не удалось, а уже маячит грозный призрак Закона. Никакой справедливости!
– Чего ты разнюнился?! Поехали!
Шеф стоял уже одетый и лихорадочно что-то прятал в полу пальто.
– Так поздно ведь?
– Еще не поздно, еще можем успеть. Завтра будет поздно.
Гутя все же нашла неизвестной даме миллионера. Самого настоящего. Молодого и красивого. И неженатого. Этот самый миллионер сидел на необитаемом острове и ждал ее, Гутиэру. А потом, в благодарность, он подарил ей этот маленький необитаемый островок.
– И куда я его? – не знала, что делать с подарком, Гутя.
– Ну, не знаю, можешь отвезти его к себе на дачу, будет Варьке вместо надувного матраса.
Островок был совсем крошечный и почему-то плавал действительно как надувной матрас.
– Я не доплыву.
– Тебе помогут, – улыбался счастливый миллионер и махал руками, как Царевна-Лебедь в старой сказке.
Из воды немедленно повыскакивали тридцать три богатыря и стали толкать Гутин островок к даче. Сама же Гутя сидела на травке и в срочном порядке заносила всех богатырей в список потенциальных клиентов, с женихами у нее всегда было туговато. Только водяные мужики сильно трясли островок, мешали писать и громко кричали прямо в ухо, вероятно, всем хотелось поскорее записаться.
– Подождите, не все сразу, в очередь, – кричала Гутя. – И не качайте так! Ишь, разошлись. Говорят вам, соблюдайте очередь!
– Да какая тут, к черту, очередь? – вдруг рявкнул кто-то в самое ухо, и Гутя поняла, что этот бас уже явно из другой жизни.
Она с трудом разлепила глаза. Конечно, никакого острова не было и в помине, и что самое обидное – миллионер тоже остался во сне, зато богатыри были. Правда, не такие волшебные, а даже напротив, все перемазанные известкой и краской, зато они несли ее, Гутю, прямо на кровати неизвестно куда.
– Куда?! – завопила сонная хозяйка.
– В коридор. Мы здесь сейчас будем ремонт делать, – охотно пояснил крепкий мужик ростом под потолок. – А вас, чтоб не тревожить, переместим в коридор.
– Уж лучше бы в подъезд, – бубнила Гутя, стыдливо натягивая одеяло до самого подбородка.
Строители оттащили хозяйку в гостиную, в коридор кровать не прошла, и на середину комнаты вышел неизвестный мужик.
– Короче так, други. У нас осталось только наклеить обои в трех комнатах, остальное уже сделано. Значит, слушай мою команду – перекуры только после того, как обклеим одну комнату…
– Ну ты даешь! Да ты знаешь, сколько эти три комнаты облизывать надо… – раздались голоса.
– Та-а-ак, для ударников труда повторяю отдельно – обклеить нужно три комнаты сегодня, а облизывать будете дома свою жену. Эти трое туда! Так, а вы… уже начали? Правильно, в той и работайте.
Гутя уже успела потихоньку соскочить с кровати и прокрасться в ванную.
– Во, видала? – спросила ее Аллочка, плюхаясь под краном, ее, видимо, вытащили раньше, она уже сияла намытыми щеками, точно яблоками, и спешила поделиться с сестрой впечатлением. – Это новенький какой-то появился. Я его еще не видела. Представь, меня, как маленькую, разбудили и даже чайник уже согрели. Вот это я понимаю – сервис!
– Да уж, меня вообще сонную вытащили из комнаты, – фыркнула Гутя.
– Неужели прямо на руках?! – От удивления Аллочка даже принялась полоскать рот жидким мылом. – Тьфу, гадость какая!
– И ничего не гадость, я очень хорошо смотрелась. Знаешь, мне начинает нравиться этот их активный. Пойдем, спросим, кто он такой.
Из ванной женщины уже вышли вдвоем. К их удивлению, новенький не стал дожидаться вопроса, а представился сам:
– Приветствую вас! Наша фирма проконтролировала сроки работы и решила, что такими темпами мы быстро не закончим, вот и решили направить меня. Я – ваш новый прораб, прошу любить и жаловать… Можно просто любить.
– А как зовут нашего нового прораба, если это не государственная тайна? – склонила голову набок Гутя, ей казалось, что именно так она выглядит особенно интересно.
– А какое имя вы больше всего любите? – тоже склонил голову прораб.
Это уже был контакт. Прораб оказался не черствым сухарем, с ним достаточно интересно было общаться. Это Гутя поняла сразу, плохо только то, что Аллочка это тоже быстро сообразила и принялась обливать мужчину своими чарами.
– Мне нравится имя Никита, а еще…
– А еще ей в последнее время очень нравится имя Толик. Но это не имеет никакого значения. Мне, например, как ответственной квартиросъемщице, понравится то имя, которое записано в вашем паспорте. Вы не против, если я сама его увижу?
Новый прораб хмыкнул в усы и пошел доставать из куртки паспорт.
– Вот, пожалуйста, – протянул он хозяйке документ. – Ну как, похож?
Гутя старательно рассмотрела фото, потом так же пристально изучила лицо мужчины. Лицо было мужественным, усатым и производило приятное впечатление. Помимо лица, Гутя не погнушалась посмотреть и на все остальные странички. Так, прописка есть, не судим, интересно, а сейчас ставят штамп о судимости? А его вообще ставили когда-нибудь? Ну, будем думать, что не судим… Ага, а вот это уже радует – штамп о разводе. Нет, конечно, она просто неправильно выразилась, чего уж тут радостного, но все-таки…
