Наталья Александрова - Гарнитур из электрических стульев
Теперь Даша не летела, она плыла. Воздух вокруг нее сделался густым и вязким, как жидкое прозрачное стекло, и с трудом пропускал сквозь себя Дашино отяжелевшее тело. Но два спутника вели ее уверенно, свободно преодолевая стеклянный воздух.
Они вышли на лестничную площадку, вызвали лифт. Все звуки были такими длинными и гулкими…
Уцелевший уголок Дашиного сознания пытался что-то сказать ей, о чем-то ее предупредить, но он был такой маленький, такой ничтожный, а ей было так хорошо, так спокойно…
Даша и спутники вышли из подъезда и, все так же медленно, преодолевая сопротивление густого студенистого воздуха, двинулись к большой черной машине, ожидавшей их на обочине.
Навстречу шел какой-то мужчина. Лицо его — худое, скуластое, со светло-русым ежиком волос и узкими очками в блестящей металлической оправе — показалось Даше смутно знакомым. Кажется, этот мужчина тоже узнал ее и хотел уже что-то сказать, но тот крошечный уголок сознания сделал свое дело, с трудом заставив Дашины глаза передать встречному слабый, едва заметный сигнал тревоги.
Мужчина в металлических очках уловил этот сигнал и прошел мимо, не останавливаясь и ничем не выдавая своего узнавания.
Дашу усадили на заднее сиденье черного автомобиля, старший из двух мужчин сел с ней рядом, младший — за руль. Машина плавно тронулась с места и покатила по городу.
Все вокруг было таким странным! Дома — слишком большие, улицы — чересчур широкие, пешеходы и машины двигались со странной медлительностью… Но если раньше все эти несообразности казались Даше такими забавными и милыми, теперь они ее почему-то начали пугать.
— Действие укола проходит, — проговорил мужчина, сидевший рядом с ней, взглянув Даше в глаза, — может быть, повторить?
— Мы минут через двадцать будем на месте, шофер взглянул на Дашу в зеркало заднего вида, — ничего, еще не совсем прошло. Думаю, и так доедем.
Даше захотелось плакать. Она еще не понимала, что с ней происходит, но в ее душе шевельнулся страх. И эти люди, которые везли ее в своей огромной черной машине, — кто они такие? Только что они казались ей добрыми, хорошими, надежными, но сейчас с миром что-то происходило и все хорошее в нем искажалось, подгнивало, червивело на глазах, и эти двое вызывали у нее беспричинный, жуткий, чисто физиологический страх… Беспричинный ли? Что они хотели от нее? Они о чем-то ее расспрашивали… О чем-то или о ком-то… Игорь!
Имя мужа вспыхнуло у нее в мозгу, как горящая надпись на стене во время Валтасарова пира, и это имя сразу же открыло запретную зону ее памяти.
Даша застонала и потянулась рукой к ручке двери, но сосед схватил ее за запястье. Машина ехала уже за городом. Она свернула с шоссе на узкую подъездную дорогу. Дорога сделала несколько поворотов и уперлась в красные железные ворота с угрожающей надписью белой краской: «Посторонним вход воспрещен».
Даша в ужасе оглядывалась по сторонам, но место было глухое, вокруг не видно ни души.
— Даже не думайте, — с усмешкой предупредил ее сидящий рядом мужчина, — здесь никого не бывает, так что от ваших криков пользы — как от козла молока.
— А я вовсе и не думала кричать, — ответила Даша, надменно пожав плечами.
Она действительно не собиралась кричать. Она осматривала местность на случай побега.
Водитель вышел из машины, подошел к воротам, нажал кнопку, и створки плавно разошлись. Машина въехала на огороженный глухим бетонным забором участок.
Даша думала, что за глухими заборами, скрывающими от любопытных глаз особняки «новых русских», таятся ухоженные сады, цветники, фонтаны и роскошные мраморные виллы — или, на худой конец, безвкусные, но помпезные многоэтажные бетонные коттеджи. Но здесь, за этим забором, она увидела унылую территорию, кое-где поросшую пыльным бурьяном, крапивой и чертополохом, а по большей части — глинистую, разбитую и заезженную следами многочисленных машин. В глубине участка стояло унылое бетонное строение производственного назначения — судя по нескольким широким воротам, скорее всего гараж. Здесь тоже было совершенно безлюдно.
Машина подъехала к гаражу и остановилась.
— Илья Олегович, мы в подвал? — спросил водитель, перегнувшись через спинку сиденья.
— Костя, я ведь просил — никаких имен! — поморщился Дашин сосед. Хотя, впрочем, теперь уже все равно…
«Ага, старшего зовут Илья Олегович, а молодого — Костя, — отметила про себя Даша, — хотя… как он сказал? — теперь уже все равно…»
От очевидного смысла этой фразы мороз пробежал у нее по коже.
Костя вышел из машины, открыл заднюю дверцу и, подхватив Дашу под локоть своей железной рукой, повел ее внутрь гаража.
В пустом полутемном боксе он откинул в полу квадратный железный люк. В темноту вели ступени железной лестницы.
— Спускайся! — приказал Костя, подтолкнув Дашу к люку.
— Ни за что! — Она вырвала локоть и отскочила в сторону.
— Что за ребячество! — поморщился Илья Олегович, вошедший в бокс с револьвером в руке. — Вы же прекрасно знаете, что все равно придется это сделать, так зачем же тратить впустую время и нервы? Вы ведь знаете, что нервные клетки не восстанавливаются!
— Тоже мне, остряк нашелся! — огрызнулась Даша. — Как хотите, в подвал я не полезу. А вдруг там крысы?
— Крыс там нет, — Илья Олегович повысил голос: видимо, эта дискуссия действительно его нервировала, — а в подвал ты все равно спустишься! В конце концов, мы тебя свяжем и спустим на веревке! А может быть, — он садистски усмехнулся, — сделать тебе еще один укольчик? Тогда ты все сделаешь с песнями и добровольно!
Даша вспомнила покачивающуюся, необыкновенно увеличившуюся комнату и, самое главное, ощущение тупой доверчивости, роднившее ее с овцой, послушно бегущей на бойню, и яростно замотала головой:
— Нет, не надо укол! Я сама спущусь!
— Вот так-то лучше! — Усмешка Ильи Олеговича стала еще шире.
— Только свет включите! — потребовала Даша, ступив на первую ступеньку лестницы и испуганно заглядывая в сырую темноту у себя под ногами.
— Не волнуйся, — ухмыльнулся Костя, — чего-чего, а света будет достаточно!
Он щелкнул тумблером на стене, и в подвале загудели лампы дневного света, озарив его мертвенным голубоватым сиянием.
Даша, осторожно держась за железный поручень, спустилась по лестнице. Костя ссыпался следом, последним неторопливо спустился Илья Олегович.
Подвал, в котором они оказались, представлял собой большое пустое помещение с грязными бетонными стенами в темных потеках сырости и плотно скрученных жгутах электрических кабелей. Посреди этого помещения стояли металлический стол с несколькими выдвижными ящиками, маленький шкафчик с ячейками картотеки, пара вращающихся стульев и в отдалении громоздкое металлическое кресло с массивными подлокотниками, отдаленно напоминающее зубоврачебное.
Вид этого кресла вызвал у Даши отвратительный озноб: она поняла, что подвал предназначен для допросов, а это кресло явно дожидается ее…
Она не ошиблась: Илья Олегович указал ей на страшное кресло и с фарисейской усмешкой проговорил:
— Присаживайтесь!
— Я уж лучше постою! — Даша попятилась, но Костя перехватил ее за локоть и подтащил к креслу:
— Илья Олегович сказал — значит, надо сесть.
Предчувствия не обманули Дашу: как только она опустилась в кресло, Костя застегнул на ее запястьях широкие кожаные ремни, а затем, опустившись на колени, такими же ремнями пристегнул ее лодыжки к ножкам кресла. Даша не могла больше пошевелиться.
— Скоты! — проговорила она сквозь слезы. — Только на это вы и способны — мучить беззащитную женщину!
Мужчины, казалось, не обращали на нее внимания, занимаясь собственным делом: Илья Олегович просматривал листки из ящика стола, а Костя собирал какой-то прибор с тумблером, реостатом и шкалой с делениями. Подсоединив клеммы прибора к электрическим проводам, он подключил другие его контакты к подлокотникам кресла, в котором сидела Даша.
Она поняла, что сидит на электрическом стуле, и у нее от ужаса волосы встали дыбом. Она хотела крикнуть, но из перехваченного спазмом горла едва вырвался хриплый шепот:
— Садисты!
Илья Олегович поднял глаза от своих листочков и уставился на Дашу, как будто впервые увидел ее:
— Ничего подобного. Садисты — это те, кто получает удовольствие от чужих страданий, а нам очень неприятно, что придется причинить вам боль, и я очень хотел бы этого избежать.
— Так за чем же дело стало? — Даша попыталась произнести эту реплику с иронией, но это ей плохо удалось: голос ее дрожал, и вместо иронии в нем звучал откровенный страх.
— Дело за вами, — жизнерадостно ответил Илья Олегович, отложив листки и всем телом поворачиваясь к ней, — если вы будете сотрудничать с нами — нам не придется прибегать к насилию.
