Дарья Донцова - Огнетушитель Прометея
Я подпрыгнула на стуле.
– Неужели?
– Именно так, – кивнул Приходько. – Нашел человека, который вел дело Панина, и рассказал ему правду, сообщив, что готов понести наказание.
– Думаю, полицейский не особенно обрадовался, – пробурчала я.
– Ты права, – согласился Юрий, – он ответил: «Дело закрыто, Панин действительно толкнул супругу на батарею, значит, осужден правильно. Он сам, пусть и не нарочно, убил жену. Вот я, например, сколько меня ни подначивай, на свою бабу не брошусь. Иди, парень, домой. Если хочешь получить отпущение грехов, так это не ко мне, ступай в церковь».
– А об отравлении Инны Петровой тоже сообщили? – задала я вопрос.
– Нет, – спокойно ответил Приходько, – пришлось бы открыть чужую тайну, рассказать об участии в деле Ларисы. Видишь, как легко быть откровенным? Попробуй. Поверь, жить честно намного легче, чем во лжи. Ну, что у тебя стряслось? С чем ты не можешь справиться? Почему обратилась в клинику?
– Честно? – подняла голову я.
– Да, говори откровенно, – сказал Юра.
Я посмотрела ему прямо в лицо.
– Где Валентина? Я ищу старшую дочь Весенина.
Собеседник опешил. И тут раздался стук в дверь.
Глава 27
– Входите, – разрешил Приходько.
На пороге появился Макс, он хотел что-то сказать, но я повторила свой вопрос.
– Где Валентина? Не стесняйтесь, Юра, спокойно говорите при этом мужчине, он свой человек.
– Валентина? – переспросил Юрий. – У меня нет знакомых женщин с таким именем. И в клинике сейчас нет ни одной Вали.
– Речь идет о старшей дочери Николая Весенина, – уточнила я.
– Мы с ней никогда не общались, я видел ее всего раз в жизни, когда без приглашения ввалился в дом Николая Георгиевича, – без малейших признаков волнения отреагировал Юра. – А что случилось?
– Вы живете в этой комнате? – спросил Макс.
– Да, – ответил Приходько. – Объясните, пожалуйста, причину вашего появления.
Дверь снова распахнулась, и в спальню вошел Радищев, который с порога осведомился:
– В чем дело? Вы кто?
Макс достал служебное удостоверение.
– Так… – протянул Константин Львович, тщательно изучив документ. – Что привело вас сюда?
– Исчезновение Валентины Весениной, – сухо произнесла я, – дочери человека, которого истово ненавидел Юрий.
– Я давно осознал свои ошибки, – без тени страха или агрессии сказал Приходько. – Я знаю, что Николай Георгиевич не мой отец, уже извинился перед ним.
– О том, что просил у владельца автосалонов прощения, вы не говорили, – возразила я.
– Думал, это и так понятно, – пояснил Юра. – Мы встретились в ресторане, Весенин выслушал меня и сказал: «Рад, что ты наконец-то поумнел и более не веришь в наше кровное родство. Я на тебя зла не держу, но приглашать тебя в гости все же не стану. Давай держаться подальше друг от друга». Я не обиделся. И, кстати, вовсе не рассчитывал на его дружбу. Далеко не все готовы общаться с тем, кто доставил им неприятные переживания. Например, когда я позвонил Надежде Зотовой и попросил о встрече, та закричала: «Новую гадость замыслил? Пошел к черту!» Я повесил трубку и более сестру Аллы не беспокоил. Если с вами не желают разговаривать, примите это как наказание за свои ошибки и не настаивайте. Лариса, между прочим, услышав мой голос, просто бросила трубку.
Я не поверила своим ушам.
– Вы решились побеспокоить девочку? Не испугались, что она побежит к отцу, а тот наймет парней, которые намнут вам бока?
– Значит, так тому и быть, – вдруг вмешался в беседу Радищев. – Здесь важно желание человека искренне попросить прощения, а не то, что потом последует.
– Однако немного странно, – протянула я. – Вы считаете нормальным бередить раны девочки, поскольку хотите очиститься от грехов? Погодите, а вы рассказали Николаю Георгиевичу о том, как подослали Лару к Инне Петровой? И остались после признания живы?
Приходько моргнул.
– Нет. Нельзя раскрывать чужие тайны. И не стоит перечислять собственные подлости, надо произнести: «От всего сердца прошу у вас прощения за все причиненные страдания. Я испытываю глубокий стыд за свое поведение. Прошу поверить, теперь я стал другим, осознал всю глубину своей подлости и более никогда не нанесу душевных ран другому человеку».
– Очень удобно, – хмыкнула я. – Нечто вроде «простите меня за то, о чем знаете, и пусть то, что вам неизвестно, останется покрыто мраком».
– Давайте не будем углубляться в психологию, – попросил Макс. – Юрий, вам придется повторить мне то, что вы рассказали Лампе…
– Она не Людмила? – с запозданием сообразил Радищев. – И не страдает клептоманией? Значит, вы подослали в мою клинику ищейку, которая обманула нас, начала разнюхивать…
У меня закончился запас терпения и толерантности.
– А вы пригрели в своем центре подлеца, который чудом избежал наказания за совершенные преступления.
– Юрий исправился! – возмутился в ответ Константин. – Мы помогаем людям осознавать свои ошибки!
– Да уж, слово «ошибка» замечательно звучит в свете рассказа Юрия, – выдохнула я.
– Вы не имеете права разглашать что-либо из услышанного в этих стенах! – разозлился Радищев.
– Я не в претензии, Константин Львович, – тихо произнес Юра. – Я хотел помочь женщине, доказать ей, что она хороший человек, объяснить, что честность – лучшее лекарство от всех психологических проблем.
– Вот только гостья не нуждалась в нашей поддержке, – почти спокойно произнес Радищев.
Я подняла руку.
– Давайте вспомним о бедах, которые постигли семью Весенина.
– Вы не похищали Валентину? – спросил Макс. – Не приказывали какой-нибудь своей любовнице говорить Ларисе гадости по телефону, обвинять ее в смерти матери?
– Нет, я изменился, – твердо ответил Юра. – А когда происходили все эти события?
– Раиса скончалась полтора месяца назад, – пояснила я, – и в день сороковин некто прислал Ларе злобное сообщение, что она убила мать. На днях исчезла Валя, ее судьба нам пока неизвестна.
Юрий посмотрел на Радищева.
– В клинике запрещено пользоваться сотовым, а городской телефон находится только в кабинете Константина Львовича, звонить можно исключительно в его присутствии. Я уже не ученик, а комиссар, но все равно подчиняюсь этим правилам, потому что пока живу в приюте. Чтобы выйти в город, надо взять у нашего учителя пропуск, без него охрана не выпустит. Проходная одна, там установлены камеры.
– Видеоаппаратура есть и по периметру забора, – вмешался в разговор психолог, – можете убедиться, что Королев не покидал территорию уже давно. Да, он регулярно общается с Мариной, но беседы ведутся из моей рабочей комнаты и в целях безопасности записываются.
– Пусть возьмут звуковые и видеоматериалы, – предложил Юрий, – мне скрывать нечего.
– Кто такой Королев? – не понял Макс.
Юра поднял руку.
– Я. Как только покину клинику, а это скоро произойдет, сразу оформлю брак с Мариной и возьму ее фамилию. Но уже сейчас прошу не называть меня «Приходько». Я теперь Королев.
Радищев кивнул.
– Так поступают многие из моих учеников. Фамилия это нечто, тесно связанное с вашей личностью. Поэтому женщины, как правило, меняют ее в браке.
– Не все, – возразила я.
Константин Львович прищурился.
– Верно. Но большинство предпочитает получить новый паспорт. Как бы сообщают всем: я теперь не та, что прежде.
– Мне всегда казалось, что имя важнее фамилии, – продолжала я, – лучше уж изменить имя.
Юрий сложил руки на груди.
– У каждого свое мнение. Я хочу отринуть именно фамилию, показать, что не имею ничего общего с Приходько, с подлым человеком. И я действительно стал другим. Если надо, готов хоть сто раз повторить рассказ о своих плохих поступках, покаяться прилюдно. Но я не трогал Раису и понятия не имею, что случилось с Валентиной.
Глава 28
Едва мы с Максом позвонили в квартиру Весенина, как дверь распахнулась и Николай Георгиевич выдохнул:
– Жива? Нашли?
– Пока нет, – мрачно ответил Макс.
Весенин сгорбился и пошел в гостиную. Мы двинулись за ним, сели в кресла, и Макс начал неприятную беседу.
– Николай Георгиевич, вам придется прослушать одну запись, которая скорее всего взволнует и сильно огорчит вас. К сожалению, это необходимо. Потом нужно будет ответить на несколько вопросов, и я сомневаюсь, что они придутся вам по вкусу. Но нам надо понять, кто хотел навредить вам и похитил Валю. До сегодняшнего дня у нас был всего один подозреваемый – Юрий Приходько.
Весенин вздрогнул.
– Ну почему вы не рассказали нам о том, что творил Юра! – воскликнула я. – Мы бы сэкономили массу времени, не искали в неправильном направлении.
Хозяин квартиры откашлялся.
– Юра сын женщины, которая спасла мне жизнь. Я нянчил его в младенчестве, искренне любил парнишку, но судьба развела нас. Юрий появился вновь в моей жизни, уже став взрослым, и он был, мягко говоря, не адекватен. Лучше не вспоминать, что выкидывал парень. Вот только я обязан отплатить Лиане за добро. Повторяю, когда-то я любил этого мальчика, вот и пытался привести его в норму. Но чем больше Юра от меня получал, тем наглее себя вел. А главное, требовал, чтобы я официально признал его сыном. И в конце концов я порвал с ним отношения, посчитал, что долг перед Лианой погашен – приобрел ему квартиру, дал возможность получить образование, оплатил обучение в вузе. Хватит! Не в коня пошел корм. Пусть теперь пробивается сам.
