Девица высокого помета - Маргарита Эдуардовна Южина
Паша был элегантным и утонченным, как лорд-маразматик. А рядом с ним стояло высоченное создание с ярко-красными губами. Девушка, наверняка, решила, что она женщина — вамп, потому что у нее были черные волосы с низкой челкой, наклеенные ресницы, с пятнадцатью слоями туши и ярко-сосисочные губы. Девушка едва заметно ехидно улыбалась, показывая, что вся эта встреча ей до фонаря. Но если Пашенька решил ее побаловать, то она вытерпит даже его бывших… Вот Люська, она и есть Люська.
— Девушки, добрый вечер, — чуть склонил голову Павел и протянул Машке коробку конфет. Вот сто пудов знает, негодяй, что Машка на диете, она всегда на ней сидит. А Сашке протянул бутылку какого-то винища. Наверняка, дорогого, но Сашке было все равно — она не пила от слова «совсем».
— Вы необузданно любезны, — перекривилась Машка и протянула руку пирожком новой знакомой. — Мария.
— А я… — начала было новая знакомая, но Машка ее перебила.
— Мы уже в курсе, — мило улыбнулась она. — Вы — Люся.
Девушка стремительно выпрямилась, будто с нее сдернули парик, и вопросительно посмотрела на Павла. Тот прикусил губу и отчего-то начала разглядывать кроны деревьев.
— А я Александра, — доброжелательно склонила голову Саша. — Можно просто Саша. А там лают… это наши собачки… Мишка, маленький, беленький, а еще большая — Егоровна. Может, их выпустить?
— Зачем мне еще собаки какие-то? Мне достаточно их хозяек, — ехидно перекривилась новая знакомая и повернулась к Павлу. — Мы долго здесь будем?
— Не торопите Павлика, — закурлыкала Машка. — Он так любит здесь отдыхать. Он, конечно, бабник… в смысле, любимец женщин…
— Любитель, вы хотите сказать? — опять фыркнула девушка.
— Неважно, и любимец, и любитель… Но вот этот дом он любит больше, чем всех своих знакомых… Павлик, ставь уже шашлыки.
Вообще, и Машка, и Сашка никогда Лебедева Павликом не звали. Они знали, насколько он терпеть не может, когда его так зовут. А значит, и новой пассии он такого не позволяет. Получается, что они могут, а она нет. Но это была мягкая разминка перед боем.
— Гости дорогие, к столу! Маша, приглашай, — командовала Сашка.
Гости нехотя поплелись к столу. Девушка явно не торопилась, а Павел все оглядывал, все рассматривал — в конце концов, он никак не мог поговорить с Машкой — как ей дом? Тепло ли? Как справляется электрокотел? Может быть, лучше устанавливать котел большей мощности? Как цокольный этаж — есть в нем вообще необходимость или без него можно? Это ж какая экономия. Если без него. А может… В общем, были у него некоторые вопросики. А вот у его дамы был только один вопросик — какого хрена они здесь делают?
— Пашенька, давай я тебе салатик положу… — ворковала Машка. — А вот еще рыбку бери…
— Нет, Паш, рыбку не бери, — вклинилась Сашка. — Люся, угощайтесь рыбкой, а то, что ж вы, простите, как квочка на насесте? Бери уже вилку, накладывай салат! Ничего, что я на «ты», да? Паша, там у тебя не горит? Куда ты на штаны смотришь? Я про шашлыки. Пойдем, я тебе помогу мясо на шампура надеть…
Саша как-то ловко увела бывшего к мангалу, а Маша плеснула в бокал новой знакомой вина.
— Да расслабься ты! Не ты первая, не ты последняя, — подняла она бокал. — За нашу бабушку! Ей было бы…
— Слушай, — придвинулась к ней лицом Ассирия-Люська. — Чего ты тут скачешь петрушкой? К чему этот маскарад?
— Ну как это к чему? — пожимала плечами Маша. — Павел нам не чужой. Надо же знать, кем его в этот раз угораздило… Да ты ешь, ешь.
— Боишься, что женится? — откинулась на спинку кресла Ассирия и закинула ногу на ногу. — Правильно, бойся. А он женится. И больше ноги его здесь не будет. Я ведь не дура. Это я сейчас сюда притащилась, как овца, потому что выполняю все пожелания любимого Пашеньки. А вот, когда он на мне женится… мужчинка он не бедный, я таких люблю, и все его денежки…
— Люсь, да ты пей винище-то, или зашилась?
Машка качала головой и даже что-то напевала себе под нос — так ей было фиолетово, что тут плетет эта Люська.
— И, слышь, Манька, я тебе не Люська, — шипела «роковая» женщина. — Еще ра-а-аз ты меня так назовешь…
И Люська-Ассирия схватила Машку за грудки и притянула к себе.
— Э-э-э! — подскочил к ней Павел и резко убрал руку от Машки. — Любимая, ты чего?
— Паш, да мы ничего, — мило округлила глаза девушка и наивно захлопала приклеенными ресницами. — Машенька, ты не в обиде, милая?
Машенька только растянула губы в улыбке.
Сашка с досадой выдохнула. Вот зря поторопился Павлик, черт бы его побрал. Он-то знал, а девица не догадывалась о небольшом секретике.
Дело в том, что папаня сестриц все время мечтал о сыне. А родились девочки, да еще такие хрупкие, такие тощие. Когда девчонкам исполнилось восемь лет, отец потащил их в секции. Машку отдал в дзюдо, а Сашку в бокс. И тщательно следил, чтобы девчонки занятия не пропускали. В общем, огребла бы Люська, как нечего делать. И весь бы ее макияж бы поплыл, и парик бы слетел, и увидел бы ее Пашенька во всей красе.
А сейчас… вот, что с ней делать? Остается только одно…
Сашка поднялась. Теперь был ее выход. Оставался один старый, испытанный способ.
— Ассирия, — подошла к девушке Саша. — А давай выпьем за тебя. Ты у нас… Маша, принеси … Ассирия, что ты пьешь?
Машка вытаращила глаза. Вот сейчас скажет эта Люська, что она пьет виски, и где их брать? Так, в общем-то, и вышло. Гостья выгнулась, занесла руку куда-то за голову и выдала:
— Давай Палмер португальский.
— Не вопрос. Машка, наливай, — кивнула сестра, и Машенька на голубом глазу налила гостье половину фужера водки. — За тебя!
Сашка подняла бокал и вручила девушке, и пока та что-то пыталась сказать, бухнула в себя бокал с минералкой.
— Ну?
Девушка не собиралась отставать и опрокинула в себя водку.
— Ого! — удивилась Сашка. — Наш человек. А…
— А где Паша? — вдруг вспомнила Люська.
— Не переживай, Машка с ним котел пошла загружать.
— Машка? С Павлом? — чуть не выпрыгнула из платья новая знакомая.
Сашка кивнула, а потом «пьяненько» хихикнула:
— Машка сейчас вся вымажется, как собака, это ж котел! Нет, ну если ты сама хо-очешь…
— Я не хочу!
— Тогда давай выпьем!
Сашка прекрасно знала, насколько Пашка не любит пьяных баб, а потому старалась вовсю. Кстати, особенно стараться и не пришлось — Люська и сама не прочь была
