Костры из лаванды и лжи - Шаталова Валерия

– Да куда тебя, бестолковую, возьмут-то? Я с таким трудом выбил для тебя место в библиотеке, а ты? Неблагодарная!

– Но дядя Костя! – осмелилась возразить Женя. – Там ведь зарплата небольшая.

– Но она хотя бы есть! Здесь и сейчас. А что будет, когда ты провалишь испытательный срок на новой работе? Где, – он прочистил горло и добавил в голос высокие нотки, пытаясь спародировать Женю: – где условия получше и оклад повыше.

– Но…

– Что тогда, Евгения? На шее моей сидеть будешь? Бес-тол-ко-вая! – процедил он каждый слог, а затем он разорвал газету на клочки и бросил на только что вымытый пол. –  Заканчивай тут и иди вниз.

Без десяти семь Женя вышла из квартиры и по ступенькам побежала на первый этаж – домофон уже года три не работал, так что спускаться и встречать дядиных посетителей входило в её обязанности. Она выскочила из подъезда и полной грудью вдохнула воздух летнего вечера – выхлопы автомобилей и тонкий запах флоксов с клумбы… Всё лучше, чем искусственные благовония аромадиффузора.

Элегантная дама лет сорока вышла из подъехавшего такси и коротко кивнула Жене, позволяя проводить себя в «кабинет» к Константину Игнатьевичу. Клиентка брезгливо поморщилась в стареньком лифте, от тапочек отказалась одним лишь надменно-возмущённым взглядом и прошествовала на сеанс, оставляя шпильками цепочку округлых вмятин на стареньком линолеуме, постеленном ещё при Хрущёве.

«Клиентка определённо из очень дорогих. Элитная».

Этот факт радовал – недовольство дяди Кости будет компенсировано денежным эквивалентом, а это давало шанс окончание дня провести в тишине и покое.

Женя заварила себе чай из пакетика, который стащила с работы. Воровато кинула в кружку аж два кубика сахара и зажмурилась от удовольствия.

«И пусть все проблемы подождут за пределами этой кухни. А здесь только я и аромат бергамота, запретный, но такой вкусный».

Остаток вечера и правда прошёл тихо. Клиентка ушла, дядя не показывался из своего кабинета, который по совместительству был и его спальней. Так и не решившись раскинуть таро для себя, Женя расстелила постельное бельё на узком диванчике в кухне, забралась под тонкий плед. Стрелка часов над столом едва приблизилась к десяти, но негативная аура прошедшего дня так давила, что Жене не терпелось оставить все позади. Она вытянулась, чуть разведя руки и ноги в стороны, насколько позволяла ширина дивана, и сосредоточила внутренний взор на ступнях, мысленно расслабляя их, затем плавно перешла к голеням, икрам…

Резкий визг звонка заставил её подскочить. Женя едва не рухнула с дивана, а в районе голеностопа что-то подозрительно щелкнуло.

– Открой! – крикнул из спальни дядя.

– Сейчас, минутку, – отозвалась она, суетясь, пытаясь одновременно растереть ногу и одеться, – я уже легла.

Звонок повторился снова, а рука никак не могла попасть в рукав блузки.

«Да что ж такое!»

Хлопнула дверь дядиной спальни, в коридоре раздались шаркающие шаги, затем лязгнул замок… Женя обречённо замерла – снова испортила ему настроение.

– Константин Игнатьевич, миленький, доброго вечера, – послышался лебезящий голос Розы Ильиничны, соседки из сорок пятой. – Прошу прощения за столь поздний визит, но я совсем не могу уснуть.

– Сонный сбор нужен? Сейчас посмотрю, кажется у меня оставался мешочек…

– Ой, спасибо, конечно. А я всегда говорила, что ты добрейшей души человек, Константин Игнатьевич. Но, понимаешь, дело в запахе. Накурено у нас в подъезде. Чувствуешь? Эта дама, что от тебя вышла, долго потом на ступеньках сидела, слёзы лила да дымила без конца.

– Расклад у неё не очень хороший, Роза. Есть над чем горевать.

– Я-то понимаю. Но окурки по всей площадке раскидывать – тоже не дело. И салфетки вон. Безобразие.

– Хм, странно. Я ведь просил Евгению прибраться в подъезде.

«Не просил!»

– Ну как видишь…

«Не говорил он мне прибираться в подъезде!»

Женя так и представила себе, как Роза Ильинична разводит руками и недовольно кривит губы.

– Вот девка непутёвая! – посетовал дядя Костя. – Вырастил на свою голову.

«Да как же? Да я…»

– Угу, ты бы построже, что ли, с ней. Молодёжь-то знаешь какая сейчас пошла. Наглая, ленивая и невоспитанная…

Жене, как и той клиентке, захотелось сесть на ступеньку в подъезде, прислониться лбом к окрашенной стене и рыдать от несправедливости и навалившихся неурядиц, от того, что и ей в жизни выпал такой неудачный расклад. Но вместо этого, глотая обидные слёзы, она отправилась на лестничную клетку убираться.

***

Следующее Женино утро на первый взгляд ничем не отличалось от предыдущего. Торопливый подъём, скудный завтрак, дядины задания. Но она знала, что хоть тот вчерашний дурной сон про горящее поле лаванды и истаял при свете солнца, впереди её ожидает другой кошмар наяву – рабочий день. Так и случилось. Тамара Владимировна не упускала ни одной возможности напомнить Жене про позорный инцидент с курьером. Она зудела, и стыдила, и обливала презрением, и, конечно, не забывала давать всё новые и новые поручения. В конце концов Женя позорно сбежала в читальный зал и притаилась между стеллажей с книгами в районе секции с детективами, пытаясь выгадать себе хоть десять минут спокойствия. Там её и нашёл Макс. Он заговорщически огляделся по сторонам и протянул ей несколько листков с напечатанным текстом:

– Вот, держи, втихаря пустил на принтер, пока наша грымза чайной ложечкой выедала твой мозг.

– Что это? – прошептала Женя, пробегая глазами по незнакомым названиям.

– Как что? Подходящие вакансии. Я вчера весь вечер в интернете сидел, – Максим тоже понизил голос.

– А, спасибо, – без энтузиазма произнесла Женя и, свернув бумаги, убрала в карман юбки. – Я вчера тоже купила газету с объявлениями.

И она вздохнула, вспомнив, какая участь постигла ту несчастную, ни в чём не повинную газету.

– Да погоди ты, не убирай! – возмутился Макс. – Посмотри последний лист – там реально не вакансия, а вишенка на торте. Идеально подходит тебе!

И он почему-то изобразил, как целует сложённые щепоткой пальцы и на французский манер произнёс «О-ля-ля!».

А пока Женя послушно разворачивала листы, парень запоздало фыркнул:

– Господи, газета с объявлениями! Ты в каком вообще веке живешь? Ещё бы по веревке с узелковым письмом работу новую искала.

Женя проигнорировала подначку, вчитываясь в текст, которой неожиданно оказался на французском.

– Что это? – снова повторила она, как болванчик.

Слова по отдельности были понятны… музей… архив… переводы… но в общую картинку складываться отказывались.

– Как что? Работа во Франции. Специально искал в Провансе, в окрестностях Марселя. Текст я через переводчик прогнал – бумажки нужно перебирать в архиве. Это ты умеешь, язык знаешь.

– Но… Максим, – листок в её руках дрогнул, – Ты… Ты хочешь, чтобы я уехала?

– Ну конечно! Сейчас для тебя так будет лучше.

– А как же… мы… – она шмыгнула носом, готовая вот-вот расплакаться.

– Жень, ты чего расстроилась-то? Есть же скайп, телефоны, соцсети. Переезд –  это не конец общению.

– Правда?

Максим усмехнулся и вдруг раскинул руки в разные стороны:

– Большой мир – большие возможности, детка, – продекламировал он не своим голосом, а потом заговорщицки подмигнул: – Классное предложение. Реально. И жилье предоставят, и оклад солидный!

– Угу.  – У Жени немного отлегло от сердца, да и ехать она всё равно никуда не собиралась. Тем более по какому-то объявлению, сулящему золотые горы. – Смахивает на враньё.

– Да брось! Это твой шанс всё изменить! – Его глаза так азартно горели, что Женя в который раз засмотрелась: серо-голубая радужка лишь на первый взгляд казалась обычной. Если присмотреться внимательней, то глаза Макса напоминали предутреннее бледнеющее небо, с тёмной полосой на горизонте и россыпью крохотных золотых звёздочек. – Настоящий реальный шанс, понимаешь?