Пьер Сувестр - Создатель королев
На этот раз его прервал Президент Республики:
— Будет лучше, милостивый государь, если вы воздержитесь от произнесения слов, о которых впоследствии вам придется пожалеть. Ваши замыслы раскрыты, в этом вы можете не сомневаться. Относительно дальнейшего с вами переговорят отдельно… Проводите господина к начальнику секретариата! — приказал он служителю, вошедшему в кабинет по звонку.
Фандор, наконец, оправился от неожиданности и ответил в ироническом тоне:
— То, что вы только что сказали, господа, — какая-то китайская грамота. А я всю жизнь прожил во Франции и в китайском не силен. Однако слух у меня острый, и некоторых нюансов я не мог не заметить. Я пришел сюда, надеясь еще раз выразить господину Президенту мою признательность за участие и помощь. И если я ухожу отсюда, не выполнив своего намерения, то не моя в том вина. Господин министр! Ваша манера выражаться слишком невнятна, даже для дипломата. Я советую вам поупражняться для приобретения того неоценимого качества французского ума, которое именуется «ясностью»! Ваш покорный слуга…
И он последовал за служителем. «Я вляпался в какую-то темную историю, — думал он про себя. — Надо держать ухо востро и не поддаваться эмоциям…»
В громадном кабинете за письменным столом сидел маленький невзрачный человечек. Это был начальник секретариата Президента Республики. Ни слова не говоря, он указал Фандору на стул.
Повисла длительная пауза, которую прервал Фандор.
— Так в чем дело? — спросил он.
— Ну, так сколько? — в свою очередь спросил секретарь.
— Чего сколько? — не понял журналист.
— Я спрашиваю, сколько вы хотите? Сто тысяч? Или, может быть, двести тысяч?.. Ну, давайте сойдемся на двухстах пятидесяти…
Фандор встал и скрестил руки на груди:
— Извините, а чем вы торгуете? Стоячими воротничками? Или пуговицами для штанов?
Человечек тоже поднялся со своего кресла:
— Оставьте неуместные шутки! Вам было сказано, что французское правительство готово оплатить ваше молчание. Мне поручено договориться с вами о сумме. Поэтому я и спрашиваю: сколько?
Как ни старался Фандор сдержаться, он почувствовал, как в нем закипает страшный гнев. Подойдя вплотную к столу, за которым находился его собеседник, он проговорил:
— Послушайте, вы! Я ничего не понимаю в ваших намеках, как не понял и того, что мне только что плели министр иностранных дел и Президент Республики. Одно мне ясно: вы считаете, что я знаю нечто такое, чего вам бы не хотелось, чтобы я знал… И вы предлагаете мне деньги в обмен на мое молчание. Когда такое предложение делают порядочному человеку, то в ответ получают пятерней по физиономии. Считайте, что вы уже получили…
— Милостивый государь!..
— Помолчите! Иначе тот жест, который я сделал пока что условно, я могу повторить практически… А теперь отвечайте: что происходит? И что вы хотите у меня купить?
Секретарь пожал плечами:
— Вы это знаете так же хорошо, как и я… Нет нужды ломать комедию!
«Меня заносит, — подумал Фандор. — Так я ничего не узнаю толком… Но вся эта история явно связана с моей женитьбой…»
— Итак, — сказал он, — вы отказываетесь мне отвечать. Дело ваше! В таком случае, говорить нам больше не о чем. Если вам будет угодно потребовать удовлетворения за полученную вами моральную пощечину, я готов принять одного из ваших друзей и договориться с ним об условиях.
Фандор почувствовал, что его снова понесло.
— Что же касается моего молчания, то скажу вам следующее: если бы только я знал, о чем должен молчать, я заговорил бы немедленно! К сожалению, я этого не знаю. Но я узнаю — можете не сомневаться! И тогда приготовьтесь к хорошенькому скандалу!.. А с вами, месье, мы еще встретимся!
Выйдя из Елисейского дворца, журналист вытер пот со лба. «Ну и дела! — думал он. — Хотел бы я знать, кто здесь сумасшедший… Но теперь я не успокоюсь, пока не распутаю этот узелок! И для начала я меняю свой тактический план: я перестаю делать вид, будто Элен умерла. Пусть все знают, что она жива!»
И Фандор вскочил в проезжавшее такси.
— Боже! Как мне не терпится увидеть мою Элен! — бормотал он.
4. МУЖ И ЖЕНА
Первой заботой Фандора, когда он вернулся со странной аудиенции в Елисейском дворце, было отыскать для Элен надежное убежище. Он вспомнил, что в Буживале, недалеко от Парижа, живет его старый друг, доктор Манен. Он тут же послал старого Жана за такси. Час спустя Фандор предстал перед Маненом со словами:
— Дружище, вот моя жена! Ее надо спасать…
Как все, кто читает газеты, доктор Манен, знал о трагическом бракосочетании Фандора и был немало удивлен, когда тот представил ему в качестве своей жены молодую женщину, которая, по сведениям прессы, умерла… Но как истинный друг, Манен, не стал задавать липших вопросов, и принял на себя все заботы об устройство Элен и о ее здоровье.
— Элен!
— Фандор!
В тихое солнечное утро молодой журналист вошел в комнату своей жены. Она только что проснулась и лежала в постели, свежая как роза. Ее белокурые волосы красиво разметались по подушке. Фандор нежно поцеловал жену и сел рядом с ней на кровать.
— Элен! Элен! — воскликнул он. — Наконец-то вы поправились! Наконец-то опасность миновала!
— Да! Да! — отвечала молодая женщина. — Я чувствую, что возрождаюсь к жизни! Я счастлива, что мы, наконец, вместе! Отныне я ваша жена и связана с вами навеки нерасторжимыми узами брака! Но еще сильнее нас связывают любовь и нежность!
Глаза Элен тихо закрылись. Слабость после перенесенной болезни все еще сказывалась, и она снова заснула. Фандор еще долго сидел рядом с ней, нежно сжимая в своих руках ее руки…
На следующий день Фандор позвонил Манену в Париж, где доктор находился по своим профессиональным делам:
— Мне нужно уехать на некоторое время. Но я боюсь оставлять Элен на попечении одной только прислуги…
— Не беспокойся: через час я как раз возвращаюсь в Буживаль.
Куда же собрался Фандор?
В церкви в Нейи происходила заупокойная служба, совершавшаяся по строгому протестантскому обряду, в присутствии узкого круга лиц. По некоторым деталям можно было заключить, что хоронят некую высокопоставленную особу: на покрывало были изображены королевские короны, а по четырем углам — катафалка красовались гербы, хотя и небольшие, но свидетельствовавшие о высоком происхождении покойного.
Фандор прибыл, когда церемония уже началась. Вид у него был весьма постный, хотя внимательный наблюдатель мог бы заметить, что временами молодой журналист с трудом сдерживал смех. «Только бы не расхохотаться! — думал он. — Как-никак, я присутствую на отпевании собственной жены…»
Отпевание происходило в отсутствие гроба, который, но требованию голландского правительства, был перевезен в Шербур и доставлен на борт броненосца «Роттердам». «Это еще что за новости? — думал Фандор. — Ну да ладно: недолго им осталось ломать комедию. Скоро я прекращу весь этот цирк…»
Журналист явился в протестантскую церковь в Нейи с твердым намерением устроить громкий скандал и объявить во всеуслышание, что Элен жива, что гроб, находящийся на пути в Голландию, пуст и что псе происходящее — мистификация чистой воды. И сейчас, стоя в церкви, у самого входа, он выбирал только подходящий момент, чтобы привести свой план в исполнение. Вдруг он услышал, что кто-то тихонько окликает его по имени:
— Господин Фандор, можно вас на минутку…
Журналист был так удивлен, что машинально подошел к человеку, окликнувшему его. В ту же минуту он почувствовал, что его подхватывают под руки с обеих сторон. Он не успел произнести ни звука, как был буквально вынесен из церкви. На улице против входа ожидала машина, куда двое дюжих молодцов сноровисто запихнули Фандора. Журналист решил не оказывать сопротивления. «Это, конечно, агенты полиции, которые действуют по приказанию сверху, — подумал он. — Пусть так. Свое заявление я сделаю в отделении полиции — так будет даже лучше!»
Между тем машина, набирая скорость, мчалась по направлению к городским окраинам.
— Господа, — сказал Фандор. — вы, конечно, принадлежите к сыскной полиции, хранить молчание — ваша профессия. Но во всем надо соблюдать меру. Но находите ли вы, что пора уже объяснить мне, почему и на каком основании вы меня задержали?
Ответом ему было молчание.
«Да, — подумал журналист, — видно, дело нешуточное: мои любезные знакомые из Елисейского дворца, похоже, решили взяться за меня всерьез…» Его соседи продолжали крепко держать его под руки. Их лица были закрыты поднятыми воротниками пальто. «Это начинает мне не нравиться!» — подумал Фандор и, сделав резкое усилие, заглянул в лицо одного из сопровождающих.
Возглас удивления вырвался из его груди.
— Быть не может… Да это же Звонарь! — прошептал он.
