Фредерик Дар - Это проклятое ремесло.
Если я хочу выжить, надо избавиться от этой дряни в желудке. Я запустил два пальца в рот и постарался основательно прочистить внутренности «маленького шалунишки».
После процедуры я немного ослаб... Поднял воротник плаща, забился в угол... Надо было малость подождать, пока силы вернутся ко мне. У меня было коматозное состояние, сердце едва билось. Вдруг одна мысль пронзила мне мозг, и я встрепенулся.
Я вспомнил о Матиасе... Если к одиннадцати часам я его не предупрежу и не смогу ликвидировать албанца, он пойдет на собрание и провалится! Часы показывали шесть... Значит, самолет прилетает через четыре часа! Необходимо срочно выбираться из проклятой дыры! Эта чертова сучка решила, что я сдох, и затащила меня сюда. На кого она работала? Кто хотел избавиться от меня? Вот загадка, которую надо было решить как можно быстрее.
Я попытался подняться, но меня качнуло, и я ударился о железную дверь. От толчка плечом она даже не шелохнулась. Не обнаружив никакого замка, я догадался, что дверь закрыта снаружи на засов.
Это весьма неприятно! Видимо, мне суждено умереть в этом подвале. Умением и настойчивостью можно совладать с замком, но ничего нельзя поделать с засовом, когда находишься по другую сторону от него.
Я упал духом. Чем больше я думал, тем больше было уверенности, что эту хату сняли в каком-нибудь агентстве, чтобы свести со мной счеты... Когда меня найдут здесь, я буду сухой и маленький, будто изъеденный молью кусочек байонской ветчины.
Я мучился не в стенаниях, — нет, это не мой стиль, — а в догадках, силясь понять, кто же распорядился о моих срочных похоронах? Может быть, организация Мохари? В таком случае эти господа были осведомлены о моем задании.
Но ведь только Старик и я знали, какая работенка ждет меня в Берне... Может быть какая-нибудь другая бандитская группа заметила меня на выходе из самолета? Не исключено! У меня много врагов в подлунном мире, Ребятки могли подумать, что я прибыл поздравить их с праздником, и решили меня опередить. Что-то в этом роде вполне возможно. А покуда «маленький шалунишка» Сан Антонио попал в ловушку.
Мой ангел-хранитель посоветовал мне сохранять спокойствие и как следует разобраться в ситуации... Хороший совет... Я приступил к инвентаризации своего имущества. К счастью, прекрасная блондинка решила, что я в полном ауте, и пренебрегла осмотром моих карманов. Посмотрим, что мы имеем: пушка, запасная обойма, ручка, коробка спичек, карманный нож, связка ключей, носовой платок... Затем бумажник с документами и деньгами...
Итак, у меня есть куча всякой всячины, которая может мне пригодиться. Хорошо бы кто-нибудь пришел выдать мне пропуск на кладбище! Уж я бы взял его в оборот и отнял бы ключи от райских кущ! Впрочем, чего предаваться пустым мечтаниям!
Тишина, долгая, тяжелая и угнетающая, как отчет палаты депутатов, царила в доме. Я был погребен заживо...
Истратив несколько спичек, я подобрался к двери и успешно определил местонахождение запора, потом открыл ножик и принялся скрести цемент у притолоки. Он поддавался тяжело, и мне с трудом удалось проковырять небольшую дырочку между двух камней... Дырочку? Нет, скорее луночку. Но и этого было вполне достаточно для осуществления моего проекта. Я достал патроны из запасной обоймы, с помощью ножа разжал гильзы и вытащил пули.
После окончания этой операции у меня оказалось шесть маленьких медных капсул, содержащих порох. Я развинтил ручку, вытащил цилиндрик для чернил и заполнил корпус ручки шестью дозами пороха. Затем, оторвав полоску материи от платка, скрутил ее, засунул кончик в наполненный порохом корпус ручки, который вновь завинтил. Корпус ручки я укрепил в лунке, которую проковырял, и поджег полоску платка. Мне хватило времени, чтобы прижаться к стене слева от двери. Мой заряд взорвался. Противный запах пороха и гари заполнил подвал. Я подошел к двери и с чувством большого удовлетворения имел удовольствие убедиться, что взрыв отколол большой кусок цемента от косяка... Я нажал на дверь. Она по-прежнему держалась, но я ощутил в ней дрожание. Еще один удар посильнее — и дверь сдвинулась. Скобы, держащие засов, подались под моим натиском. Нужно только неустанно продолжать это упражнение... Я получал удовольствие от каждого удара, чувствуя, как подается дверь... После восьмого удара малыш Сан Антонио сменил декорации, оказавшись в темном коридоре.
Немного отдохнув, я зажег последнюю спичку. Передо мной была лестница... Я взбежал по ней... Наверху путь к свободе преграждала новая дверь. Она была деревянная, и я легко справился с ней. А вот и выложенный плитками холл, салон, где соблазнительная Грета опоила меня таким обольстительным способом. Стаканы так и стояли на низком столике. Я понюхал свой, от него исходил неприятный горьковатый запах. Стакан же Греты пах только скотчем... Я обошел комнаты и убедился — это был дом, сдаваемый внаем. В других комнатах мебель была покрыта чехлами, и, кроме пресловутой бутылки скотча не было никаких припасов... Здесь давно никто не жил.
На часах было восемь... Я вышел... Снаружи безразличное солнце посыпало мир беловатым светом, как пудрой. Я полной грудью вдыхал лучший в мире швейцарский воздух, основное богатство этой доблестной маленькой нации. Тот воздух, который Швейцарская конфедерация экспортирует во все четыре части света. Господи Боже, благодарю тебя, что вытащил меня из этой передряги! (На меня иногда накатывают вспышки религиозности).
На остановке я впрыгнул в чистый, как игрушка, трамвай. Верьте не верьте (если не верите, то мне наплевать!), но физически я чувствовал себя превосходно, несмотря на принятый давеча яд. Для меня это обернулось своеобразной прочисткой! Я был голоден!
Я вышел в центре у разноцветного фонтана и направился в почтовое отделение. Заказал Париж. Через пять минут я уже разговаривал со Стариком.
— Это Сан Антонио.
Он зашептал:
— Путешественник отбыл, примите его как следует...
— О’кей!
У меня было желание рассказать ему про свои злоключения, но я передумал — не тот был момент, чтобы отвлекаться на всякие мелочи.
— Все подготовили?
— Не беспокойтесь!
— Тогда до встречи...
Сейчас мой шеф-оптимист балдеет в вертящемся кресле на третьем этаже полицейского управления. Да и отчего бы ему не наслаждаться жизнью?
— Будем надеяться, — буркнул я, бросая трубку.
Пора браться за дело. Для начала я проглотил большую чашку черного кофе с кучей рогаликов, потом залил это марочным «Бургундским». Подзарядившись, я бросился вперед.
Обе взятые мной напрокат тачки стояли рядышком на стоянке, где я их и оставил.
Сначала я перегнал «Порш» к понравившемуся мне перекрестку на полдороге в аэропорт. Я оставил «Порш» на улице, перпендикулярной маршруту Влефты, а сам трамваем вернулся в город и запрыгнул в «Мерседес». Дорога в аэропорт была изучена мной наизусть. В десять часов я уже томился в ожидании встречи. Посадку Нью-Йоркского рейса объявили на десять с копейками. Я успел промочить горло двойным коньяком в роскошном баре... Барменша была прекрасна, как... (хотел было сказать: как сердце. А вот вы, вы-то как считаете, красиво ли сердце? По-моему, сердце отвратительно. Это пример того, как развращает символика!)... Скажем, что она была хороша, как весенний букет, и хватит об этом! Я не мог не глядеть на нее, хотя с некоторых пор мой интерес к хорошо сложенные курочкам несколько подувял. Ее улыбка была смертельна для пуговиц на штанах, а груди напоминали, что Швейцария — страна молочников.
Я поинтересовался, что она делает вечером. Она ответила, что идет гулять со своим женихом. Его зовут Франк, он летчик. Надеюсь, он окажется на высоте!
Я предложил девчонке аперитив. Она выпила «Чинзано» и рассказала мне о своем парне. Если хотите знать, ее избранник — цвет общества. Первый везде... При этом очень любящий... Красавчик! Единственное, что омрачает их идиллию — он протестант, а она католичка! От этого религиозные разногласия. А что толку толочь воду в ступе, а? Бедняжка жаловалась, ведь она любит жениха, а не его религию.
Я посоветовал им стать магометанами. Почему нет? Она засмеялась, я тоже. Но смех мой был недолог, так как в зеркале бара среди государственных флагов всех стран, фигурирующих в «Ларуссе» под рубрикой «Штандарт», я вдруг увидел свое отражение.
У меня был вид эксгумированного трупа. Лицо походило на восковую маску. К счастью, тут объявили посадку долгожданного самолета. Я допил стакан и расплатился за нашу оргию.
— Поцелуйте за меня жениха, — бросил я малышке на прощание.
— Вы кого-нибудь встречаете? — спросила она.
Она лукаво подмигнула мне.
— Свою подружку?
— Нет, своего товарища по оружию. Мы когда-то воевали вместе и теперь, возможно, придется повторить... От старой привычки трудно отделаться, знаете ли!
