Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Конкретная идея ещё не пришла ей в голову. Ее подсказал чуть позже сам супруг, когда дамы удалились, а мужчины остались в салоне. Ясное дело, подсказал, сам того не ведая.
Мужской разговор Арабелла подслушала совершенно случайно. Рани и вице-директорша какое-то время были заняты посещением гардероба и других укромных мест. Хозяйка же вернулась к дверям салона, так как оставила там на маленьком столике свои благовония, вынутые из специального мешочка. Незадолго перед этим они с супругой вице-директора сравнивали свои благовония. Мешочек, привязанный к поясу, был крепко стянут золотым шнурком, и она не успела положить обратно небольшую шкатулочку с пахучими веществами, так как муж срочно погнал её в столовую, вот и пришлось оставить шкатулку на столике. Вернувшись теперь за забытой вещицей, Арабелла услышала продолжение ранее начатого разговора.
– …как раз чье, и неизвестно, – уныло объяснял полковник Гаррис. – Ходили слухи, что алмаз принадлежал некоему французу, который получил его за свою жену от одного раджи. Проще говоря, продал жену за алмаз. Абстрагируясь от законности сделки, алмаз принадлежал ему, раз получил в качестве платы. Право собственности раджи на камень, кажется, никто сомнению не подвергал. Так мне рассказывали. Довольно туманно, впрочем…
– Откуда, же собственность оказалась в храме?
– Неизвестно.
– Может, раджа погиб во время военных действий и добычу у него отобрали?
– Или спрятали, как другие драгоценности из сокровищницы?
– Неважно, чья он собственность, – говорил вице-директор компании. – Если вы относитесь к этому как к делу чести, любой грабеж опасен. Малейшие беспорядки…
– Всякие беспорядки исключены, – отрезал полковник Блэкхилл. – И, как вы сами господа, убедились, никто о нем не знает. Никто, кроме меня, его не видел. И только одному мне известно, где он находится. И, будьте уверены, я никому рассказывать не собираюсь. А место это глухое и малопосещаемое.
Жрецы его стерегут, так как там спрятана также половина той сокровищницы из дворца раджи Бихара, который, насколько мне известно, был врагом вашего отца.
Полковник обернулся к радже Горакпура, соизволившему ответить:
– И побежден при вашем активном содействии…
Дальше Арабелла не слушала. Не могла же она торчать под дверью салона: кругом шныряла прислуга, да и гостьи её заждались. Однако и того, что услышала, было вполне достаточно. И уже в голове стали зарождаться пока ещё не слишком ясные мысли.
«Он один знает… Дело чести… Ограбление, если бы кто украл, думали бы на него… Вот здорово!
Подозрения, ему бы пришлось объяснять, оправдываться… А для него – хуже нет… Ох, хоть бы украли!… Такое пятно на репутации! Но кто же украдет, если никто не знает?… Разве что я сама. Жена-воровка – тоже компрометация и позор…» На пороге гостиной решение уже было принято.
Арабелла решила украсть алмаз сама, если только удастся разузнать, где он находится.
К делу она отнеслась чрезвычайно серьезно.
Единственным человеком, кто невольно мог ей помочь, был ординарец мужа. Немногим моложе полковника, он участвовал вместе с ним практически во всех кампаниях. Арабеллу он очень любил, хотя порой и обижался, что она так мало интереса проявляет к карьере супруга и его славному боевому пути. Честно говоря, Арабелла совсем этим не интересовалась, но время от времени, чтобы сделать человеку приятное, задавала какие-то вопросы и притворялась, что слушает пространные ответы.
Проблема же была в том, что полковник Блэкхилл любил на службе иметь под рукой ординарца, а дома – жену. Минуты, когда оба бывали свободны от его общества, случались крайне редко. Но Арабелла знала, как помочь делу, и немедленно расширила палитру своих капризов и выкидываемых номеров, так что уже через неделю добилась поставленной цели.
Полковник Блэкхилл отчаялся предугадать, что его жене взбредет в голову. Отправится ли в индийскую деревню играть с грязными детьми или искать местного знахаря. Выйдет ли на террасу без платья, утверждая, что ей жарко, и демонстрируя ноги чуть ли не до колен. Ноги того стоили, это он признавал, но не намерен был мириться с публичным их показом. Устроит ли пикник только для дам, а в качестве прислуги использует исключительно молодых и неженатых офицеров, или, ещё хуже, – солдат. Закроется ли в своих комнатах с кем-то совершенно неподходящим и хоть ласками его не одарит, но вызовет настоящий взрыв сплетен. Или поедет черт знает куда, подвергаясь опасности встретиться с тигром, разбойниками или ещё какой голытьбой. А то посадит за стол факиров. Вздумает дрессировать слонов, отправится купаться нагишом в фонтане вице-губернатора. Или выкинет ещё какое не менее компрометирующее безумство.
Полковник боялся себе признаться, что жена в полной мере ему не подчиняется и справиться с ней он не в состоянии. Тогда следовало бы признать, что и женитьба на молодой красивой девушке оказалась ошибкой, а полковник Блэкхилл ошибок не совершал.
В конце концов он нашел выход. Вполне доволен им не был, но другого не видел. Он решил в некоторой степени пострадать сам, отказываясь от услуг любимого ординарца, к которому за многие годы так привык, но который в то же время был единственным человеком, заслуживающим абсолютного доверия. А в придачу был разумным, решительным и имевшим, в данном случае столь необходимое, чувство такта. Полковник постановил приставить его к жене, вменив в обязанность противодействовать по мере возможности её непредсказуемым штучкам.
Ни о чем другом Арабелла и не мечтала.
Тут же были забыты все домашние и светские глупости, зато на первый план неожиданно выдвинулись верховые прогулки, во время которых ординарец, ясное дело, обязан был её сопровождать.
Таким образом, Арабелла заполучила в свое распоряжение кладезь информации.
С первой же минуты и без малейших усилий Арабелла получила исчерпывающие сведения о военной карьере мужа и всех его приключениях. Теперь она уже слушала внимательно, а поощренный ординарец все больше входил во вкус и болтал не переставая. Арабеллу прежде всего интересовали географические подробности, названия завоевываемых местностей и контролируемых городов, в чем ординарец не усматривал ничего подозрительного.
Наконец добрались и до событий десятилетней давности; штурма дворца раджи и проблем с храмами. Арабелла терпеливо и даже с интересом выслушала, утомительнейшие подробности чисто военного плана, рассказ об атаках и обороне, количестве и размещении солдат, а также характеристику использованного оружия, после чего начала задавать вопросы, на которые ординарец давал обширнейшие ответы, не задумываясь ни на мгновение.
– Я слышала, что муж тогда не допустил какого-то грабежа, – сказала она наконец. – Дворца или храма, а затем что-то охранял. Он мне об этом рассказывал. Они стояли там довольно долго, только я уже не помню, где именно.
– Два года, – ответил ординарец. – Но только все было совсем не так. Господин полковник всегда был справедлив и держал слово. Не только дворец тронуть не позволил, но и храм тоже. Даже выделил эскорт, когда они сами, здешние то есть, свое добро переносили, ну, честно говоря, лично сопровождал. Вместе со мной. И навел порядок! Быстренько всех утихомирил, и потом эти два года, почитай, и делать-то было нечего.
– И где же все это происходило?
Ординарец рассмеялся.
– Здесь, – ответил он, явно развеселившись.
– Как здесь? – поразилась Арабелла.
– Прямехонько тут, где мы сейчас находимся, в этом самом доме и жил, только тогда он был в худшем состоянии, дом то есть. Сами изволите видеть, госпожа полковница, и следа от всех тех происшествий не осталось. Никто о них и не вспоминает. А тогда ещё пытались, ведь у них здесь святое место, вон там…
Он ткнул хлыстом в направлении густой зелени на границе парка, являвшегося частью резиденции полковника. Зеленый массив был достаточно велик и переходил далее в джунгли. Арабелла со слугой как раз возвращалась после очередной прогулки, и ворота резиденции оказались прямо перед ними. Пораженная хозяйка не могла вымолвить ни слова.
– Держат там какого-то своего божка, – продолжал ординарец. – А беспорядки тогда, собственно, возникли, когда наши миссионеры… ну, как бы это выразиться… немного перегнули. Да и они, местные то есть, меж собой не шибко ладили, все из-за своего идолопоклонства. Так вышло, что уже вроде и мир был, а тут снова началась заваруха, и господину полковнику пришлось наводить порядок. На два года его сюда откомандировали. Здешние что-то на манер заговора учинили, одни против других, а те, другие, и донесли. Однажды ночью они возьми и выступи, а мы их уже поджидали. Меня господин полковник поставил за нашими людьми на краю шеренги, вон там я спрятался… Отсюда не видно, заросло все, тропинка была у меня за спиной. Тогда только одна туда вела. Сейчас вторую протоптали с другой стороны, чтобы через парк не лазали, ведь эти язычники и по сю пору туда шастают, жертвы свои приносят. Людей я поставил по приказу господина полковника так, чтобы в тыл к нам не зашли…
