Елена Логунова - Напиток мексиканских богов
Очень скоро моему богоугодному занятию помешала дежурная по этажу. Она вышла из гладильной комнаты, держа в руке вешалку с отутюженными белоснежными брюками, при виде меня замедлила шаг и удивленно спросила:
– А это еще тут откуда?
Не уловив глубинного смысла вопроса, я восприняла его в чисто географическом разрезе и мелодичным голоском, каким, в моем представлении, должна разговаривать благовоспитанная девушка из приличной индийской семьи, ответила:
– Из Бангалора.
– Это где такое? – с подозрением рассматривала меня дежурная.
– Понаехали, блин, таджикские гастарбайтеры! – заворчала вульгарная девка, вольготно развалившаяся на диване. – На стройку иди, чучело, бетон мешай! Че ты сюда приперлась, рожа неумытая?
Такое яростное проявление расизма меня неприятно удивило и обидело. В другое время мы с Тяпой не задержались бы с адекватным ответом, содержащим перечисление всех дефектов рожи, кожи и внутреннего мира гадкой девки. Но блаженная Нюнечка вовремя напомнила нам, что Индия – родина Махатмы Ганди, чья миролюбивая философия снискала одобрение всего цивилизованного мира, и я ограничилась тем, что сказала непросвещенной хамке с кротким упреком:
– Инди, руси – бхай, бхай!
– Ты кого тут учить будешь, чучело?! – отнюдь не подобрела противная девка. – Да я это твое пхай-пхай с тринадцати лет делаю, и еще никто не жаловался!
– Катя! – предостерегающе сказала дежурная.
– А че Катя? Я уже двадцать лет Катя! – девка основательно завелась. – Я, блин, полгода на вокзале как каторжная пахала, пока меня в эту гостиницу поставили, а тут какое-то чучело приперлось и будет мне клиентуру перебивать?!
– Катя! – веско повторила дежурная. А меня неприязненно спросила: – Милочка, ты чья?
– Мамина и папина! – сердито гавкнули мы с Тяпой, отпихнув в сторону Нюню и Махатму с их непопулярным в простонародных массах миролюбием.
– Так Папины девочки на вокзале работают, а Мамины – в ночном клубе на острове! – обрадовалась Катя, и я поняла, что сказала что-то не то. – А ну, вали отсюда, пока я своих мальчиков не позвала!
– И в самом деле, – поддержала ее дежурная. – Шла бы ты на свое место, милочка, что это за мода – самодеятельность разводить?
– Ага, вчера одна выкобенивалась, сегодня другая выпендривается! – злорадно поддакнула Катя.
Она с трудом распутала конечности (они были крупные, рельефные и в позиции «нога на ногу» состыковывались выпуклостями и впадинами, как пазлы), пригнулась, как хоккейный вратарь, подбоченилась и рявкнула:
– А ну, геть отсюда, дешевка!
– Это кто дешевка?! – китайской петардой взвилась моя горячая Тяпа. – Это я дешевка?!
– Девочки, девочки! – дежурная помахала перед нами отглаженными брюками, как белым флагом.
И в этот момент очень кстати подъехал лифт.
– Цыц! – сусликом свистнула на нас с Катей дежурная, проворно убегая за свою конторку.
Лифт лязгнул, двери разъехались, и в холл, грациозно покачиваясь, выступила растрепанная Райка с надкусанным караваем под мышкой.
– Добр вечр! – сквозь хлебную жвачку во рту возвестила она невнятно, но ее тон не оставлял никаких сомнений в искренности сказанного.
Чувствовалось, что вечер у подружки действительно удался, что меня ничуть не обрадовало.
– Харе Кришна! – сердито отозвалась я, не рискуя раньше времени выходить из образа благовоспитанной бангалорки.
– М-м-м? – Услышав знакомый голос, Райка удивленно моргнула, недоверчиво уставилась на меня и после паузы, заполненной задумчивым чавканьем, с легкой обидой сказала:
– Чего сразу «харя»? Ты на свою посмотри! Где измазалась-то?
– В Бангалоре, вестимо! – клокочущим голосом пробулькала я, подхватывая подруженьку под ручку, свободную от каравая.
– Так бы сразу и сказала, что лесбиянка! – в спину мне крикнула Катя.
– О, тут есть лесбиянки? – заинтересованная Райка оглянулась и замедлила шаг, но я не позволила ей остановиться. – Отлично! Нам больше мужиков достанется.
Под разглагольствования подруги, эгоистично одобряющей существование в этом грешном мире любительниц однополой любви, мы прошествовали по коридору, открыли Райкиным ключом-картой номер и скрылись от ревнивого взора Кати за своей дверью с циферками 1-5-6-7.
Номер был легким для запоминания, но у меня на нервной почве случился приступ склероза, что и обусловило дальнейшее развитие событий.
Пока я мокла под душем и тщательно оттирала мочалкой ноги, совершившие затяжную прогулку босиком, Райка успела переодеться и опять упорхнуть. Убегая, она побарабанила в дверь ванной и пропела, перекрывая шум воды:
– Танюшка, я ушла! Скоро не жди!
И я лишилась возможности поведать подруге о моих недавних приключениях и получить в утешение и назидание какую-нибудь глубокомысленную сентенцию из богатых закромов Райкиной житейской мудрости.
– Ладно, лягу спать просто так, без сеанса психоанализа, – вздохнула я и полезла в постель.
Но без психоанализа как-то не спалось.
– Это стресс, – авторитетно сказала Тяпа. – Его нужно снять.
И она развила эту короткую мысль в пространную рекомендацию, суть которой сводилась к тому, что лучше всего стресс снимается вместе с одеждой, в приятном мужском обществе.
– А нельзя ли как-нибудь без этого? – напряглась благонравная Нюня. – Как будто нет других успокоительных средств! Можно выпить валерьяночки. Или выйти на балкон и подышать свежим воздухом.
– Это я уже проходила, – напомнила я. – То есть выходила. И именно так нажила стресс, который теперь как-то надо снимать!
– Тогда – выпить, – согласилась сговорчивая Тяпа. – Но только не валерьяновых капель! Что, в местном баре больше нечего накапать?
Я оделась, спустилась и убедилась, что выбор «капель» в баре на первом этаже отеля весьма велик. Я оглядела стройную шеренгу бутылок, ни одной этикетки не узнала и, не желая показаться неопытной простушкой, ткнула пальцем в первый попавшийся сосуд.
– Пятьдесят или сто? – равнодушно спросил бармен.
– Сто, – сказала я, повинуясь Тяпе, которая фыркнула, что пятьдесят – это несерьезно.
– Смешать или так? – спросил еще бармен.
– Так, – ответила я, опрометчиво послушавшись Нюню, которая заявила, что коктейли – это зло, изобретенное коварными мужчинами специально для спаивания неопытных простушек.
Бармен пожал плечами и на треть наполнил стакан бледно-желтой жидкостью. Похожая на слабый чай, она выглядела вполне невинно, и я выпила залпом, после чего надолго застыла с открытым ртом и выпученными глазами. Желтое пойло, принятое на пустой желудок, выжигало внутренности, взрывало мозг и снимало стресс так же легко, как рубанок – стружку. Отдышавшись, я ощутила себя новорожденным Буратино, свободным от всех грехов этого мира, и почувствовала, что уж теперь-то не просто смогу уснуть, но буду спать, как деревянный младенец.
В компании собственного отражения, блаженно улыбающегося и тяготеющего к шизоидному раздвоению, я вознеслась в зеркальной кабине лифта на пятнадцатый этаж. На заплетающихся ногах прошествовала мимо не признавшей меня дежурной по этажу и с ходу вломилась в номер, мельком удивившись, что дверь не заперта, хотя я перед уходом в бар, помнится, ее захлопнула.
Фил сидел на кровати, нервно обкусывая тщательно отполированные ногти и терзаясь сомнениями. Он решительно не знал, как поступить в нештатной ситуации, которая представлялась ему тупиковой. Неожиданно сломавшийся дверной замок поставил его перед выбором: уйти на заранее назначенную встречу, оставив номер открытым для вторжения незваных гостей, или отменить свидание, ради которого он приехал. Бросать номер открытым Фил не хотел, ибо дорожил своими вещами: добротным дорогим чемоданом, новой итальянской обувью, английскими костюмами и французскими сорочками с золотыми пуговками, стилизованными под запонки. Но отменить встречу он тоже не мог, потому что в таком случае рисковал потерять статус, в отсутствии которого не было никакого смысла дорожить обширным деловым гардеробом. Фил прекрасно понимал: если он по собственной глупости завалит дело и выпадет из списка кандидатов на вакансию в совете директоров, то оставшиеся у руля коллеги с готовностью вытрут о его английский костюм свою собственную итальянскую обувь.
Не зная, что предпринять, Фил осмотрел дверной замок – он не производил впечатления суперсложного механизма. Вероятно, специалисту по запорным устройствам не составит труда его починить. С этой надеждой Фил позвонил дежурной по этажу, изложил ей суть своей проблемы и заручился обещанием в самом скором времени прислать в номер 1565 гостиничного слесаря-сантехника.
Пять минут спустя в открытую дверь одна за другой вошли две крепкие молодые особы в тугих декольтированных кофточках, коротких юбках и сетчатых чулках, которые вряд ли защищали ноги красавиц от ночной прохлады, но зато в свободное от штатной эксплуатации время могли с успехом использоваться в качестве рыболовных снастей.
