Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира
— Промышленными стоками. В зараженной воде нет жизни, а утки вон здоровехоньки. Если бы еще и рыба была...
— Есть! — радостно воскликнула Шпулька, всматриваясь в глубину. — Смотри, целые косяки! Такие малюсенькие, наверное, мальки!
— Если мальки водятся, значит, вода в порядке. Не знаю, почему же нельзя купаться?
— Озеро заминировано? — предположила Шпулька.
— Сдурела? Полвека, как война кончилась! И вообще, тогда были бы череп и кости. И колючая проволока.
— Ну, не знаю. Может, малькам ничего, а у людей начинается чесотка...
Отупевшие от жары, девчонки стояли, неуверенно поглядывая то на столб с надписью, то на прозрачную воду.
Шпулька вдруг взбунтовалась:
— К твоему сведению, мне все равно. У нас есть салициловый спирт, в случае чего буду потом лечиться. А сейчас искупаюсь или умру. Лучше чесотка, чем смерть!
— Постарайся хотя бы не наглотаться этой воды, — посоветовала Тереска, сбрасывая по примеру подруги одежду и оставаясь в купальнике. — И не заплывай далеко, вдруг там все-таки что-то есть, может, какие сети. Не стоит тонуть в первый же день.
Чтобы утопиться на обширном мелководье, надо было очень постараться. А чтобы смыть с себя мыло, приходилось приседать или ползать на четвереньках, а то и на брюхе. И все же уже минут через пятнадцать девочки почувствовали себя гораздо лучше и начали даже здраво рассуждать.
— Похоже, мы сваляли большого дурака, заменив Августов на Мазуры. Но опять же, от нас мало что зависело, и нечего расстраиваться, — заявила воспрянувшая духом Шпулька, вытирая волосы полотенцем. — Действительно, надо подумать, что теперь. Я жутко голодная. А ты?
— Я тоже. Давай съедим, что у нас сверху. Правильно мы сделали, что взяли бутерброды. Остаемся здесь до утра или сразу двигаем дальше?
Шпулька неуверенно оглянулась.
— Не знаю... Мне здесь не очень нравится. Это не то, о чем мы мечтали. Я бы хотела в лесу. А здесь ничего не растет, один луг. И тесно.
Принимая во внимание обширные пространства земли и воды вокруг, заявление прозвучало довольно странно. Но Тереска поняла сразу. Покрытый травой мысок был совсем маленьким, от луга его отделяли заросли крапивы и еще какой-то высокой зелени, да и само озеро оказалось не таким уж большим при ближайшем рассмотрении. Прямо под носом, ну максимум в километре, виднелся другой берег, тоже голый, поросший травой и обезображенный какими-то постройками. Тереске все это тоже не нравилось.
— Ты права. Нечего тут сидеть. Поищем другое место.
— Только где? — пробормотала Шпулька с набитым ртом. — Везде, похоже, одно и то же. Не озеро, а настоящая лужа.
— Это не все озеро, — запротестовала Тереска и махнула бутербродом в сторону солнца. — Там должна быть протока, то есть эта часть соединяется с другой и так далее.
Шпулька с опасностью для жизни вывернула голову назад.
— Ничего подобного не вижу. По-моему, озеро здесь кончается. Откуда ты знаешь, что есть протока?
— Из карты. На карте видно, что Мазуры очень разветвленные, а мы — почти в самом верху. К озеру Снярдвы надо плыть вниз, то есть на юг. Дай немного чаю.
— Где у тебя карта?
— В рюкзаке. Не жадничай, дай всю бутылку!
Шпулька, не вставая с места, подала ей бутылку, а затем полулежа дотянулась до рюкзака и подтянула его к себе. Тереска критически заметила:
— Ты лежишь на помидорах.
— Только на одном. Я его сейчас съем. А вообще у воды очень удобно. Испачкаешься — не страшно. А, вот и карта.
Тереска кивнула и продолжала внимательно изучать ближний и дальний пейзаж. Озеро было почти пустое, где-то на самом краю у противоположного берега сбилась стайка лодок и байдарок, белели два паруса и трещала какая-то моторка. Шпулька с отвращением развернула малепусенький кусочек бумаги.
— Ну и карта! Много тут не увидишь. Мамры, Мамры... Ну да, разветвление, ничего не скажешь... Если нам на Снярдвы, то надо плыть через Гижицко, но я не вижу никакой протоки. Наоборот, тут шоссе.
— Ничего. Перетащим все через шоссе поверху.
— Слушай, ты в своем уме? Здесь ведь столько плыть! Сентябрь нас застанет на полпути!
— Выйдем на берег. Прервемся и продолжим в следующем году, — спокойно ответила Тереска. Шпулька продолжала изучать карту.
— Никуда эта карта не годится! — раздраженно заявила она спустя некоторое время. — Дорога по ней идет посреди озера, леса не обозначены, и вообще ничего не видно.
— Лес, если появится, можно и без карты увидеть. Зато там даны расстояния в километрах.
— Так ведь это по шоссе!
— Ну и что? Можно сравнить и сделать поправку. А чего не видно на карте, увидишь на местности. Кстати, здесь ясно указано, что водным путем можно добраться до самой Варшавы.
— И ты что, считаешь, что мы запросто доплывем до самой Варшавы?
— Считаю, что попробовать стоит. Любое расстояние можно преодолеть. Смой с себя этот помидор и принимайся за работу.
— Сейчас. Подожди. Это выходит... Подожди...
— Что еще?
— Сейчас. По шоссе это будет... Плюс четырнадцать. Сейчас... И семьдесят шесть. Езус-Мария! По шоссе — это почти триста километров! Собираешься проплыть триста километров?!
— Во-первых, мы поплывем не по шоссе. А во-вторых, это пять километров в час, по десять часов в день, пятьдесят... и через шесть дней, если уж очень постараться, можем быть в Варшаве. На байдарке можно вытянуть пять километров в час.
Шпулька даже лишилась дара речи от негодования. С ужасом взглянула она на Тереску, а потом с не меньшим ужасом на бескрайний водный простор, который предстояло преодолеть за шесть дней — неясно зачем и за какие грехи. Спокойная поверхность озера мирно поблескивала на солнце, утки отплыли подальше, а вместо них из-за тростника показалось такое, такое... что невольно привлекло внимание девочки и заставило отступить кошмарные мысли о предстоящей каторжной гребле по десять км в час.
Шпулька повернулась и ткнула в это нечто пальцем:
— Смотри, что там плывет. Это не утка. Я такое когда-то уже видела, похоже на перископ. Как оно называется?
Тереска присмотрелась повнимательнее.
— Птица такая, подожди, я не знаю, как называется, ты меня сбила своим перископом. Что-то противное...
— Птеродактиль.
— При чем тут птеродактиль? Сейчас, не пери-скоп. Вот, крутится на языке, теперь не успокоюсь, пока не вспомню. Давай вспоминай всех птиц подряд, на «пэ».
— Аист, — начала Шпулька. — Бекас, цапля...
— На «пэ»!
— Я болотных называю. На «пэ»? Попугай.
— Балда!
— Перепелка, петух, пустельга, пулярка...
— Да уж, пулярка здорово летает. А плавает как!
— Пеночка. Ой, смотри, второй перископ выплыл! И третий! Пеликан.
— Какой пеликан? Где?
— Я тебе птиц вспоминаю. Павлин. Поморник. Он в учебнике вместе с гагарой...
— Погара... Тьфу! Я хотела сказать поганка. Точно, поганка!
— А!.. Правильно, поганка, или чомга, я тоже знаю. Но перископ к ней больше подходит. Смотри, как вертит головой, вылитый перископ! И даже не мечтай, что я буду грести по десять часов в день. Мне в Варшаве делать нечего, и мировых рекордов я бить не собираюсь!
— А кто тебя заставляет? Я теоретически прикинула. Уж за два-то месяца доплывем, и говорить нечего. Кажется, там где-то по пути Пиская Пуща?
Шпулька перестала волноваться, оставила в покое перископы и снова занялась картой.
— Есть. Точно. За озером Снярдвы. И какая-то длинная, узкая вода. Не могу разобрать. К этой карте нужна лупа. Озеро Нидзкое.
— Вот и отлично. Плывем на Нидзкое озеро. Шпулька погрузилась в вычисления:
— У меня выходит сто десять километров. А у тебя? По пятьдесят км в день! В крайнем случае, если везде будет так же голо, как здесь, я готова туда добраться за две недели. И ни минутой раньше!
— Если уж плыть, то надо иметь на чем, — ехидно заметила Тереска. — Может, Ваша Светлость все-таки соизволит заняться лодкой?
Сверхсложные манипуляции при сборке своего плавсредства Тереска и Шпулька предусмотрительно освоили на практике еще до отъезда. Они собрали и разобрали лодку дважды. Правда, делалось все под бдительным наблюдением прежнего хозяина, который тыкал пальцем в очередную деталь. Теперь же, без руководства специалиста, предстояло всю операцию проделать самим.
А час спустя по всему мысочку валялись фрагменты лодки, извлеченные из голубых мешков. В инструкции по сборке не было никаких схем или картинок, поэтому отдельные части надо было узнавать «в лицо» и соединять друг с другом методом проб и ошибок. Когда же, наконец, еще через час перед и зад лодки, сложенные из соответствующих брусочков бортов, пола, носа и прочих прутьев, палочек и ребрышек, приобрели нужную форму, обе подруги страшно удивились.
— Глянь-ка, становится похожим на нос и корму, — не веря своим глазам, пробормотала Тереска.
— А я уже и не надеялась, что нам когда-нибудь удастся все это сложить в одно целое, — недоверчиво отозвалась Шпулька.
