Дарья Калинина - Клад Царя Гороха
Сама Полина была оживлена сверх обычной меры, если таковое определение вообще могло быть применимо к этой и без того чересчур резвой девчушке. Всю дорогу Полина, не замолкая, рассказывала о том, какой замечательный человек, талантливый студент и вообще будущий гений этот Ной Израк, с которым ей предстояло трудиться бок о бок. Справедливости ради надо сказать, что Полина лишь повторила слова ректора, разве что с куда большей эмоциональностью.
— Признайся, ты немножко влюблена в этого своего Израка? — спросила у нее Леся, когда ей удалось втиснуться в сплошной словесный водопад, извергаемый Полиной.
— Да что ты, тетя Леся! Он на меня и не смотрит!
— Но вы ведь на одном курсе?
— Да, но в разных группах. И потом… Израк… он знаете какой?
— Ну какой же, какой? — поддразнивали ее подруги. — Небось, с двумя руками и двумя ногами, одной головой и двумя глазами. Почему бы тебе в него и не влюбиться?
— Да что вы! Ной — он только искусством интересуется! У него и девушки нет!
— Ты уверена?
— Никогда рядом с ним ни одной девицы не видела.
— Ага! Значит, присматривалась! Ну, признайся же, ты в него влюблена?
Полина залилась краской и неожиданно замолчала. А подруги, пораженные сверх меры таким поведением своей юной гостьи, не знали, что теперь и подумать. Неужели у Полины в самом деле завелся сердечный дружок? По всей видимости, так оно и есть. Полина влюблена в Израка, поэтому работа в коллективе, который он должен, по идее, возглавлять, вызывает у нее такой восторг. Вот только сам Израк о привалившем ему счастье даже не знает.
Хотя если вспомнить слова ректора про парня, то этот гений казался подругам очень избалованным. Полина, насколько они могли судить о девушке, тоже прогибаться ни под кого не намерена. Трудно даже предположить, что может вылиться из отношений двух таких неподходящих друг другу людей.
Деревня Копки оказалась ничем не примечательной маленькой деревушкой, где жилых было всего четыре дома, да и то в трех из них жили смуглые выходцы из солнечного Узбекистана. Их многочисленные детишки выскочили из дома и прижались к дырявой ограде, провожая пугливыми взглядами проехавшую мимо них машину.
— Такими темпами лет через сто среднестатистический гражданин у нас в России будет черноглазым и низкорослым, — заметил Эдик.
Никто ему не ответил. Картина говорила сама за себя. Ведь еще сто лет назад в этой деревне были заселены все дома. А пятьдесят лет назад в том самом доме, где нынче обитали смуглолицые ребятишки и их родители, жили коренные жители этих мест — высокие, статные и русоволосые. И где-то теперь их потомки?
Но после безрадостной деревеньки Копки местность постепенно делалась все более и более живописной. Вскоре они въехали в чудесный старый парк. Конечно, за годы советской власти он страшно зарос и пришел в полнейшее запустение. Так что теперь он куда больше напоминал настоящий лес. И все же было видно, что за старым парком присматривают. К примеру, через него прямо до ворот усадьбы была проложена отличная дорога, правда, грунтовая, но насыпанная поверх старой дороги, она была ровной и гладкой, словно скатерть.
Вдоль этой дороги росли старые дубы. Многим из них перевалило уже за сотню лет. Не все они уцелели за годы лихолетий, выпавшие в нашей стране на двадцатое столетие. Но те дубы, что уцелели за эти страшные годы, засыпали дорогу ковром поспевших желудей. Твердые плоды хрустели скорлупками под колесами машины. И казалось, что вся компания едет по сухарикам.
— Сколько желудей в этом году!
— Урожай на желуди — жди холодной зимы, — с видом знатока заявил Эдик. — Природа специально подготавливает богатое угощение для лесных животных, чтобы тем было на чем запасти жирок на зиму.
Вскоре показалась и сама старинная усадьба. Впрочем, старинной ее назвать было трудно. Строительство центрального здания было начато в конце девятнадцатого и закончено в самом начале двадцатого века. Отделочные работы в некоторых подсобных пристройках усадьбы еще велись, когда грянула Великая Октябрьская революция. Хозяевам пришлось спешно собирать вещички и эмигрировать в Европу или куда подальше. Пожить в своем новом доме они толком так и не успели.
— После революции тут одно время был детский дом, потом дом инвалидов, потом сделали санаторий для страдающих грудными болезнями. А когда здание окончательно пришло в упадок, то его не стали реставрировать или как-то иначе приводить в порядок, оставили как есть.
И в таком состоянии — с прохудившейся крышей, с выбитыми стеклами, с облупившейся и осыпавшейся штукатуркой здание простояло вплоть до самого двадцать первого века, когда его выкупил один предприниматель, который и привел здание в порядок.
— Тут одни стены и были, когда начались восстановительные работы. Но ничего, теперь никто и не скажет, что еще год назад тут возвышались одни руины.
Этот рассказ друзья услышали от юркого парнишки — рыженького, мелкого и веснушчатого до такой степени, что просто не верилось. Особенно выделялся нос. Казалось, что у парнишки не нос, а рябое кукушкино яйцо. Тем не менее именно он возглавлял в отсутствие Израка работы по реставрации росписи. И он же провел для гостей целую экскурсию по усадьбе.
Впрочем, держаться он старался поближе к Полине. И, как подумали про себя подруги, для них одних парнишка экскурсию бы не стал проводить.
— Тебя как зовут-то?
— Гоша, — ответил их юный экскурсовод и продолжил: — Лишь несколько лет назад здание бывшей усадьбы Копкиных было признано объектом, не представляющим исторической ценности, и выставлено на торги.
Голос у Гоши был низким, басистым. Подруги могли поставить головы в заклад, что таким важным Гоша сделался исключительно ради Полины, ради того, чтобы произвести на девушку наилучшее впечатление. Но все было напрасно. Взгляд у Полины сделался рассеянно-печальным, едва только ей довелось услышать, что Израка в усадьбе нет. Он до сих пор так и не вернулся.
— И вот теперь реставрация усадьбы почти что закончена. Нам осталось доделать сущие пустяки, но без этих пустяков как раз вся работа и не будет принята. Полина, у тебя ведь пятерка по портрету?
— Что? Ах да, твердая пятерка.
— Может быть, ты закончишь за Израка?
— Думаю, лучше подождать Ноя.
— А что, если он не вернется? Его уже два дня нету. Третий пошел. А часики тикают. Через неделю, максимум через две, хозяин хочет принять объект. Если увидит, что лица не прописаны, Евгению Павловичу нажалуется.
Кира знала, что Евгением Павловичем звали ректора, к которому она обращалась. Ректор и не скрывал своих дружеских отношений с нынешним владельцем усадьбы. И внезапно Кире стало интересно:
— Ребята, а ректор пообещал вам заплатить?
— Ага. Немного, конечно. Вызови он профессиональных мастеров, те бы ему раз в тридцать больше цену зарядили. Но мы пока что студенты, например, я вообще на третьем курсе.
И Гоша смущенно покосился в сторону Полины. Вдруг она начнет его презирать за это? Но Полина вновь потеряла нить повествования. Похоже, ей не давала покоя одна мысль.
— Гоша, а как получилось, что Ной пропал? — наконец не выдержала девушка. — Он что-нибудь говорил, куда собирается?
— Говорить-то говорил, только мы не очень ему поверили.
— Почему?
— Так ведь он дурь себе в голову вбил. Решил, что знает, где спрятан клад копкинский.
— Какой клад?
— Ну, Копкины эти, когда из своего имения в семнадцатом году драпали, они свои драгоценности в надежном месте схоронили. И не так, как прочие, только серебро и золото, а вообще все ценное, что в доме было, в специальные ящики заколотили и спрятали где-то неподалеку.
Полина к известию о существовании сокровища отнеслась прохладно. А вот Лисица с Эдиком неожиданно заинтересовались:
— Расскажи-ка поподробнее об этом, дружок.
— Да я не знаю ничего, — развел руками Гоша. — Это все Израк… Он искать начал.
— И что же, Ной решил, что он знает, где этот клад находится?
— Ну, не то чтобы он точно знал. Но говорил, что клад где-то неподалеку зарыт.
— А где именно?
— Они с Ваником в лес ходили, — нехотя признался Гоша.
— А Ваник тоже пропал?
— Нет, тут он. Работает.
— Ты с ним разговаривал?
— Бесполезно. Он только сказал, что Израк его в лес водил, в какую-то нору спускался.
— В нору?
— Ну, нору или берлогу. Я не знаю, как это правильно будет. Израк какую-то дыру в земле нашел, вбил себе в голову, что клад там. Подговорил Ваника, тот у нас самый сильный физически, чтобы он с ним пошел. Ну, Ваник вообще людям не умеет отказывать. Потом он нам рассказал, что они с Ноем с собой веревку брали, Израк внутрь один спустился, Ваник его страховал. А потом Ваник нашего Израка назад поднял, и тот ему сказал, что ничего там внизу нету. А следующей ночью исчез.
