Полина Дельвиг - Тупиковое звено
— А я знаю! И ты прекрасно знаешь. Сергей Павлович не позволит тебе заниматься всякими глупостями. Дашка, — тут голос матери стал просящим, — ты ведь уже не девочка, подумай о будущем.
Даша смотрела на свое отражение в зеркале. Грустное конопатое лицо. И, увы, принадлежит оно действительно не девочке.
— Хорошо. Давай придем к компромиссу.
— К какому еще компромиссу?
— Я во Францию все-таки полечу. Пообщаюсь с мадам Вельбах, а потом заеду в Москву.
— Зачем?
— Встречусь с Сергеем Павловичем. — В голосе против воли прозвучало ехидство. — Передам ему от тебя привет и расскажу об этом деле. Как он посоветует, так и сделаю. Если еще раз предложит замуж — соглашусь.
— Не нравится мне твоя идея, — в голосе матери слышалась тревога.
— Чем именно?
— Мне кажется, ты задумала что-то…
— Мама, — Даша многозначительно понизила голос, — я уже взрослая.
— Это-то и плохо. — Мать сдержанно вздохнула. — Ладно, с отцом я поговорю, но ты… Будь осторожнее.
— Обязательно. — Даша улыбнулась. — Тогда пока?
— Пока. Да, и Сергею Павловичу передавай привет.
— Всенепременно.
2
Повесив трубку, Даша некоторое время сидела неподвижно. Неужели и вправду судьба предлагает ей шанс изменить свою жизнь? Неужели теперь наконец-то удастся покончить с неопределенностью и бесконечным внутренним спором: что лучше — вернуться в Москву и работать по специальности искусствоведом или остаться в Праге и работать в соседнем продуктовом магазине помощником резчика колбасы? Или выйти замуж и нарожать кучу детей?
Нет, теперь все будет по-другому. Если она найдет наследников и получит обещанный гонорар, то тут же откроет собственное детективное агентство. Однако наследников, скорее всего, не окажется и тогда… Тогда даже трудно вообразить, как она развернется. Слава агентства Пинкертона померкнет по сравнению с ее собственным заведением. Если, конечно, родители выдадут ей на эти цели хотя бы полфранка.
Даша невольно посмотрела на фотографию улыбающихся родителей. Розовое мерцание постепенно блекло.
Не дадут. Ни за что на свете не дадут. Если только в виде приданого.
Она принялась кусать согнутый палец. И откуда у двух образованных и продвинутых людей такие домостроевские взгляды? Дочь хочет работать, трудиться на благо всего человечества, а они ей палки в колеса. Получается, что выгоднее найти иных потомков, чем содействовать обогащению собственных родителей.
Даша шумно вздохнула. Вот к чему приводит нежелание понять собственного ребенка.
Итак, решено: завтра же она вылетает во Францию, получает всю необходимую информацию и прямиком в Россию. А там посмотрим, как судьба распорядится.
Глава 3
1
Нарядно одетые вассалы с веселыми песнопениями во славу богатого урожая приближались к воротам замка. Женщины в белоснежных блузах, сверкая смуглыми плечами, держали в высоко поднятых руках спелые колосья пшеницы. Цветастые юбки плавно раскачивались в такт мелодии, разметая широкими подолами теплую пыль. Мужчины шли чуть сзади, сгибаясь под тяжестью огромных корзин. Корзины были доверху наполнены виноградом, яблоками, яйцами и бутылями с вином.
Стоя на балконе замка, Даша улыбалась и махала рукой. Ее неотступно терзала мысль: «Не подавят ли бутыли яйца?»
— Уже скоро, мадам.
Даша вздрогнула и открыла глаза.
Шоссейная дорога, плавно обогнув лес, превратилась в проселочную. Огромный и старомодный, как бабушкин комод, «Роллс-ройс» соскользнул на тропинку и легко заутюжил аккуратненькие кочки.
Даша сладко зевнула и сощурилась, подставляя лицо не по осеннему жаркому французскому солнышку. Его лучи пробивались сквозь смолянистые иголки. На полянах лежали ухоженные коровы и задумчиво разглядывали ромашки.
Из-за леса вынырнула деревушка, и сразу же мерное покачивание лесной дороги сменилось ровной шуршащей неспешностью булыжной мостовой.
Даша опустила окно.
Деревенская улочка, чисто вымытая дождем, казалось, еще пахнет той умиротворяющей прохладой летнего утра, о которой осенью жители средней полосы могут только мечтать, однако и здесь, на благословенном юге Франции, уже можно было ощутить, как в пряный запах тяжелых бордовых роз все настойчивее вкрадывается холодный аромат осенней грусти.
Наслаждаясь мелькающими за окном картинками, Даша тем не менее неотступно думалао предстоящей встрече. Ей чудились мощные сторожевые башни замка — фамильного замка! — который при определенном стечении обстоятельств вполне может стать ее. При одной мысли об этом в груди становилось тесно. Что она будет делать со всеми этими акрами, дворцами и крестьянами? Перед глазами, словно в недавнем сне, снова вставали ожившие картинки учебника истории средних веков.
— Мы на месте, мадам, — по-английски произнес водитель и нажал кнопку дистанционного управления воротами.
Даша удивленно огляделась. Никакого замка поблизости не было. За высоченной чугунной оградой в окружении пышного английского сада (и это в самом сердце Франции!) стоял дом. Конечно, не простая деревенская избушка, а огромный каменный домина в три или четыре этажа и десятью окнами вдоль фасада, но простой архитектуры и совсем не похожий на замок, пусть даже очень скромный.
— Мы уже на месте? — на всякий случай спросила она водителя, подумав, что, может, это дом прислуги?
— Да, мадам, — ответил водитель, и поскольку Даша начала шарить по дверце в поисках ручки, поспешил добавить: — Я помогу вам.
Он выскочил из машины, быстро обежал ее вокруг и открыл дверь:
— Прошу вас.
Из дома уже спешили люди. Они не походили на крепостных крестьян. Правда, выглядели весьма дружелюбно, хоть и без колосьев в руках. Все улыбались, кланялись и говорили по-французски.
— Мерси, бон жур, — бормотала в ответ смущенная Даша. Она понятия не имела, как выглядит ее двоюродная бабушка, и очень боялась ее не заметить. Однако вскоре успокоилась: среди встречающих была всего одна женщина и выглядела она лет на сорок. Вряд ли девяностолетняя старушка сумела так себя сохранить даже с помощью всей косметической индустрии Франции.
Когда стало ясно, что прибывшая изъясняется по-французски в пределах разговорника, на первый план выступил доселе безмолвный старичок. На вид старичку было лет двести.
— Барыня почивать изволит, — важно произнес он по-русски. — Велели не беспокоить. А вы пожалте в дом, молодой барин вас спозаранку поджидает, даже завтракать отказался. Говорит, вот приедет мамзель, тогда и кушать будем.
Даше мучительно захотелось себя ущипнуть — если бы не спутниковая антенна на крыше «замка», можно было поклясться, что только вчера объявили об отмене крепостного права. А еще захотелось сказать: «Благодарю вас, любезный».
— Благодарю вас… — она вовремя остановилась.
Черт бы побрал эту феодальную усадьбу! Барыня в полдень почивать изволит, а ей из-за этого придется принимать пищу из рук человека, которого она в ближайшем будущем собирается лишить состояния.
«Не буду есть, — твердо решила Даша. — Пусть хоть челюсти мне пассатижами разжимает».
— А может, мне подождать… барыню в саду? — на всякий случай спросила она. — Свежий, воздух, цветы опять же. Я очень цветами интересуюсь.
— Тогда тем более вам к барину. — Старик затряс белоснежной бородой. — Извольте за мной.
С виду древний, старичок шустрил, как молодой — Даша с трудом поспевала за ним. Правда, не оттого, что растеряла спортивную форму Она, как могла, пыталась оттянуть миг встречи с человеком, которого, откровенно говоря, немного опасалась — поди знай, что у того на уме. Наконец они остановились перед высокой дверью.
— Сюда пожалуйте… — Старичок склонился в доисторическом поклоне, и не успела Даша рта раскрыть, а он уже полировал полы в обратном направлении.
Ничего не оставалось, как перекреститься и потянуть на себя здоровенную деревянную створку.
2
Такого Даша не видела никогда. Едва переступив порог, она, словно Герда, попавшая в волшебный сад, моментально забыла, откуда и зачем шла.
Просторная полукруглая зала буквально утопала в цветах. Букетами стояли они в огромных напольных вазах; бурливо кустились в керамических блюдах, парили в воздухе, подхваченные ажурными кашпо и тонконогими витыми подставками. Их стебли змеились по стенам, врывались с террасы, просачивались сквозь изящные французские окна и наполняли все пространство благоуханием свежим и нежным, как вздох лесной феи. Жемчужно звучала элегия Массне.
Даша сделала еще один шаг и вдруг обнаружила нечто, затмевающее даже мерцающий рисунок орхидей.
Сцепив похолодевшие пальцы, молодая женщина со священным ужасом вглядывалась в легкомысленные пасторали Ватто и Пуссена. Видит Бог, она не была поклонницей пейзанского стиля, но никогда еще ей не приходилось видеть столько подлинников в частном доме. А то, что это подлинники, сомневаться не приходилось. Она перевела взгляд чуть правее, и земля под ней дрогнула.
