Дарья Донцова - Брачный контракт кентавра
– С пропеллером на спине? – перебил меня майор.
Я изумилась.
– С чем?
Вовка засмеялся. В ту же секунду я сообразила, о ком ведет речь Костин, и сердито на него посмотрела. А тот бойко продолжил:
– Была и нету. «Он улетел, но обещал вернуться». Хотя, учитывая наличие пальтеца из зоны и сидора в прихожей, предполагаю, что нам никогда не суждено встретиться с очаровательной Танюшей. Да и таково ли ее имя? Ставлю «Бентли» против драного носка, что ты не удосужилась попросить у гостьи паспорт… И кто она?
Я рассказала Костину о визите Приваловой. По мере того как я выдавала информацию, лицо майора каменело, и в конце концов он сказал:
– Ох и дура же ты! Разве можно впускать в дом невесть кого? Лампудель, ты работаешь в частном детективном агентстве, имеешь дело с разными людьми, считаешься хорошим специалистом…
Я не выдержала и перебила Вовку:
– Я не считаюсь хорошим специалистом, а являюсь им.
– Вот только, покинув службу, ты моментально превращаешься в безмозглую козу! – рявкнул майор с такой силой, что в буфете жалобно зазвенели бокалы. – Ну-ка, оцени ситуацию со стороны. Эй, ау!
– Слушаю тебя внимательно, – пробормотала я.
Вовка потер лоб рукой.
– Итак, к тебе пришел клиент, рассказывает историю про Таню и сообщает: «Когда мы сели пить чай, я неожиданно захотел спать, прилег на диван и продрых с полудня до позднего вечера». И что ты ответишь идиоту?
– К вам, похоже, заглянула одна из тех, кого называют клофелинщицами, – незамедлительно отрапортовала я. – Воровки работают на доверии и делятся на две категории. Первая, самая распространенная, группа состоит из проституток. «Ночные бабочки» подсыпают клиентам в спиртное клофелин, ждут, пока мужчина крепко заснет, грабят его и уходят. Вторая разновидность: преступницы, прикидывающиеся социальными работниками, коммивояжерами, агитаторами, представителями ДЭЗа. Они проникают в квартиру. Дальнейшее понятно. Клофелин сильно понижает давление. Это опасный препарат, чтобы не навредить человеку, врач тщательно рассчитывает дозу. Но воровки не медики, поэтому у них случались убийства. Срок за воровство намного меньше наказания за лишение человека жизни, поэтому сейчас клофелином практически никто не пользуется, преступный мир перешел на другие, менее опасные медикаменты.
Костин зааплодировал.
– Исчерпывающий ответ. И откуда ты знаешь про все это?
Я пожала плечами.
– О тех, кто усыпляет жертв, много писали в газетах, говорили в телепрограммах, предупреждали людей, просили быть бдительными.
– Восхитительно, – сказал Вовка. – Остается лишь поражаться, отчего, обладая столь глубокими познаниями, Лампа Романова сама стала жертвой воровки-мошенницы. Здорово она тебе напела про несчастное детство, жизнь с мужем-алкоголиком и болезнь.
Глава 3
– Глупости, Таня не мошенница, – бросилась я защищать Привалову, – она несчастная сирота.
– Ладно, пусть так, – неожиданно согласился Костин. – И где она?
– Ее пальто на месте, – сопротивлялась я.
– Круто! Конечно, она оставила зонский наряд, который ей абсолютно не нужен, только внимание милиции привлекает, – мрачно сказал Вовка.
– Что за дикое слово ты сказал – «зонский»? – остановила я приятеля.
Майор молча взял чайник, налил в него воды, потом снова заговорил:
– Ну да, извини за сленг. Если человек попал на зону, ему приходится ходить в казенной одежде. Раньше, при советской власти, правила были строгими, никаких послаблений не допускалось, на общем построении стояла однородная масса людей в бушлатах с номерами на груди и в темных ботинках. Еще непременно полагалось носить головной убор, насколько помню, у мужиков зимой были шапки-ушанки, а у женщин – платки. Потом, в связи с перестройкой, система слегка расшаталась, и кое-какие начальники стали смотреть сквозь пальцы на пуховики и прочий «неустав». Но остались места, где начальство требует казенных нарядов. Похоже, твоя Татьяна мотала срок на такой зоне. Очень уж специфического вида полуперденчик висит у нас в прихожей. Если присмотришься, обнаружишь на уровне третьей пуговицы характерные дырочки – там раньше была пришита бирка с номером. И сидор!
– Кто? – перебила я Костина.
Майор глянул на меня исподлобья.
– Не кто, а что. Вещевой мешок. Не спрашивай, отчего его сидором зовут, я не знаю. Воровка не соврала в одном: она человек без близких родственников. Или папа-мама-муж решили никаких дел с зэчкой не иметь. Отмотавшую срок красавицу никто у ворот не встретил, нормальную одежду ей не привез, вот и вышла она на свободу в чем была. Шмотки приметные, от них за версту Главным управлением исполнения наказаний несет, ну и решила мамзель приодеться. Все понятно? Иди проверь шкаф, наверняка обнаружишь пропажу каких-нибудь вещей. А я пока чайку попью, сухарик погрызу…
Костин схватил коробку с заваркой, выудил оттуда один пакетик, опустил его в кружку и пропел:
– «Куда спешит веселый гном? А гном бежит купаться!»
Я молча выскользнула из столовой.
Через полчаса мне пришлось признать: майор не ошибся. Из большого шкафа у входа «ушел» мой далеко не новый плащ на синтепоновой подстежке и черные ботильоны на платформе. В гардеробной на втором этаже тоже обнаружились потери: я лишилась темно-синих джинсов, шерстяной кофты, пары колготок и трусиков с изображением обезьянок. (Кстати, я понимаю, что взрослой женщине положено носить белье шелковое, кружевное, но мне больше по сердцу изделия из обычного хлопка, без жесткой, царапающей кожу отделки. Хотя уместно ли, говоря о нижнем белье, вспоминать о сердце?) А еще я лишилась сумки, правда, очень старой, которую давно не ношу из-за того, что ее неудачно починили в мастерской – прикрепили оторванную ручку колечком, которое не подошло по цвету.
– Считаешь раны? – язвительно спросил Вовка из коридора.
Я нехотя ответила:
– Угу.
– Не расстраивайся, – неожиданно проявил сочувствие майор, – с каждым такое могло случиться. Мошенники отличные психологи, буквально считывают с лица информацию. Сия Таня глянула на тебя и сообразила: «О! Эту берем на жалость!»
– Странно как-то… – пробормотала я. – Смотри, здесь висит новая кожаная куртка Лизы, пальто Юли из дорогого магазина, а воровка прихватила старый плащ, который я не выкинула лишь потому, что в нем удобно с собаками гулять. Еще она отобрала сильно поношенные джинсы и ботильоны не первой свежести, а могла бы спокойно умыкнуть вон те Катины замшевые сапоги и надеть элегантный брючный костюм. По какой причине Таня не тронула дорогие шмотки?
– Размер не подошел. Или не хотела привлекать к себе внимание слишком дорогим нарядом, – пожал плечами Вовка.
Но я не успокаивалась.
– На подоконнике стоит коробка с драгоценностями. Сам знаешь, никаких раритетных бриллиантов у нас нет, но все вещицы – золотые сережки, браслеты, цепочки, – хоть и не эксклюзивные, не антикварные, стоят хороших денег. Если Привалова грабительница, почему она оставила ювелирку? А в столовой не тронуто серебро: сахарница, солонка, чайные ложки. Получается, уголовница влезла в дом лишь для того, чтобы спереть никому не нужные лохмотья?
Костин пожал плечами.
– Будем считать, что нам повезло. Вероятно, ее кто-то спугнул. Хочешь подарок на день рождения?
– На дворе апрель, – напомнила я, – до лета далеко.
– Заранее преподнесу, – расплылся в улыбке Костин.
В душе возникло чувство благодарности к майору. Вот он какой заботливый! Увидел мое расстроенное лицо и решил меня порадовать. Интересно, что он купил?
– Тащи, – разрешила я.
– Далеко ходить не надо, – загадочно сказал приятель. – Готова?
– Да! – кивнула я.
– Зажмурься, – приказал Вовка, – и слушай. Торжественно клянусь не рассказывать ни одной живой душе о твоей глупости. Эй, выдай реакцию!
Я открыла глаза.
– А где же подарок?
– Ничего себе! – возмутился Костин. – Неужели этого мало? Представь, во что превратится твоя жизнь, если Сережка узнает о визите больной сиротки.
Я поежилась.
– Да уж! Спасибо за презент. Но надеюсь получить от тебя летом еще и сувенирчик.
– Не надо жадничать, – подвел черту майор. – Кстати, не хочешь сварить борщ? Супец можно и ночью похлебать.
Я вспомнила про обязанности хозяйки и пошла чистить овощи.
Около полуночи в мою спальню влетела Лиза и потребовала:
– Давай!
Я отложила книгу и с удивлением на нее посмотрела.
– Что?
– Деньги на куклу, – выпалила Лизавета.
– Неужели ты до сих пор увлекаешься Барби? – улыбнулась я.
Лизавета уперла руки в боки.
– Иногда мне кажется, что я зря рассказываю дома о своих проблемах. Никто меня не слушает! Ладно, проглочу обиду и повторю: в школе устраивают благотворительный аукцион. Мы все сделаем игрушки, а потом их продадут. Выручка пойдет на оборудование спортплощадки.
