Дарья Донцова - Мачеха в хрустальных галошах
– У тебя спальня меньше, чем у Насти, от окна остался огрызок, диван тоже раскладной, вместо стола доска!
Студент, лежавший на самом обычном темно-сером флисовом пледе, сел.
– У Настьки припадок шизы? Опять орет, что мне лучшее досталось? Ем райские яблочки, а ей огрызки достаются?
– Вроде того, – согласилась я.
– И что покрывало у меня на ложе из норки? – захохотал Родион.
– Сестра часто про меховой плед говорит? – удивилась я.
Парень хмыкнул.
– Настька всегда такой была, вечно в моей тарелке картошку пересчитывает.
– Картошку пересчитывает? – изумленно повторила я. – Зачем?
– Чтобы любимому брату на одну больше не положили, – продолжал веселиться Родион.
– Ясно, – протянула я. – Знаю, мужчины не очень любят, когда им брызгают на волосы лаком, и терпеть не могут пудру, но на время съемок придется потерпеть. Уж извини, альтернативы нет…
– Делайте что хотите, мне по барабану, – перебил меня сын Кирилла.
К Насте я вернулась, когда все остальные члены семьи уже были готовы к встрече со съемочной группой. Девочка, одетая в розовые брючки и светло-голубую майку, выглядела мрачнее снеговой декабрьской тучи. Я решила приободрить ее.
– Тебе очень идет этот наряд.
– Он из самого дешевого магазина, – прошептала Настя, – за копейки куплен. А у Родиона фирменные джинсы.
– Большинство звезд Голливуда предпочитает одеваться в демократичных фирмах, – остановила я завистницу. – А у французов считается просто неприличным каждый день носить платья ценой в десять тысяч долларов.
– Ага, а у тебя кофточка от «Прада»! – взвизгнула Настя. – Я видела такую в журнале, знаю, сколько она стоит! Нечего тут пургу мне в глаза гнать.
Я быстро задрала край блузки и показала ярлычок.
– Читай, что написано?
– «Рики Вики», – озвучила Анастасия.
– Совсем не «Прада», не «Шанель», не «Валентино», – улыбнулась я. – Вещь сделана молодой англичанкой, я купила ее в Лондоне в крохотном магазинчике на небольшой улочке. В витрине стоял манекен, мне понравилось, как он наряжен, поэтому я зашла внутрь, за прилавком торговала сама дизайнер. Не помню, сколько заплатила за блузку, но ее приобретение не пробило брешь в моем бюджете.
Настя на мгновение растерялась, потом вновь заорала:
– Врешь! Отрезала лейбл дорогого бренда и приклепала эту «Рики Вики».
– Ты встречала людей, которые так поступают? – усмехнулась я. – Знаю нескольких женщин, которые всегда отрезают от одежды ярлыки. Делают они так потому, что лейблы им кожу натирают. Слышала о тех, кто нашивает на недорогие изделия бирочки Дольче Габбана, Хлое, Стеллы Маккартни, выдает товар невысокой ценовой категории за изделие всемирно известных брендов. Но с теми, кто маскирует «Прада» под начинающую английскую портниху, мне сталкиваться не приходилось. Назови хоть одну причину, по которой я стала бы это делать?
– Ты прикидываешься несчастненькой, – зашептала Настя, косясь на плотно закрытую дверь спальни. – Убогих жаль, гримерше на бедность больше заплатят, на чай отсыплют.
– Все наоборот, – возразила я. – В моем мире много получают успешные люди.
– Мать теперь так делает! – с вызовом воскликнула Анастасия. – Когда отцу в голову ударила кретинская идея уродам помогать и мы в эту жуть переехали, мамахен все мои красивые, дорогие шмотки в приют отдала, приказала мне ноги вместо лабутенов в говнодавы всовывать и дерьмобрюки носить. А сама отстригла со всех своих платьев-костюмов лейблы, приделала к ним ярлыки от фигни и думает, что обманула меня. Ха! Я ей сказала: «Нечестно так! Я хожу в школу в жути, надо мной весь класс ухахатывается – у новенькой одежда хуже всех, меня презирают. А ты по-прежнему в своей любимой «Шанели» рассекаешь». И чего она ответила? «Доченька, не выдумывай. Я продала костюмы, отдала вырученные за них деньги в наш фонд строительства Дома Души. Да и неважно, кто произвел наряд, главное, чтобы он был удобен».
Последние слова Настя проорала во весь голос и тут же захлопнула рот.
– Что у вас происходит? – крикнула из коридора Антонина. – Еще долго? Роза звонила, она через пятнадцать минут подъедет.
– Извините, – громко ответила я, – дернула Настеньку за прядь, вот она и взвизгнула.
– Ничего страшного, – отозвалась хозяйка.
Я взяла брашинг.
– Давай сделаю тебе не косички, а красивые локоны и на веках тоненькие стрелочки нарисую, их никто не заметит, но получится прекрасный эффект.
– Тебя отругают, – после небольшой паузы сказала девочка.
– Если очень уж возмутятся, заплету тебе косы за минуту, – пообещала я. – Насчет макияжа не переживай, я умею делать его невидимым. Ты пользуешься косметикой?
Настя горестно всхлипнула:
– Раньше покупала «Бак», но теперь мне денег не дают. Только рваную купюру на булочку в школьном буфете мать в карман с утра сует.
Я достала из грим-кофра запечатанный подарочный набор.
– Хочешь такой?
– Бесплатно? – опешила Настя.
– Не совсем. Пообещай, что сегодня весь день будешь паинькой, девочкой, которой тебя хотят видеть родители, и вечером получишь подарок, – объяснила я. – Там пудра, румяна, губная помада, тушь, тени – более тридцати разных цветов. Ну, договорились?
Настя уставилась на набор.
– А тебе зачем, чтобы я шоколадно себя вела?
– Хочу побыстрее закончить съемку, – честно ответила я. – Будешь капризничать – работа затянется до полуночи.
Настя замолчала. Я, тоже не говоря ни слова, орудовала феном.
– Один день придуриваюсь и получаю косметику? – спустя некоторое время уточнила Настя.
– Отдам ее тебе перед уходом, – кивнула я. – Если отлично сыграешь сладкую девочку, подумаю о дальнейшем сотрудничестве. Злишься на родителей за то, что они больше не дают тебе денег?
– А ты бы радовалась? – фыркнула Настя. – Падала бы на колени и благодарила: «Мамочка-папочка, спасибки вам, что в какашке поселили, в дерьмушку одеваете»?
– Мне тоже в детстве не очень нравилось носить то, что приобретала бабушка, – призналась я. – Но я нашла выход, как получать модные вещи.
– Тырила в магазинах? – оживилась Настя. – У меня не получилось защиту содрать.
– Не советую воровать: тебя непременно поймают, – предостерегла я. – Есть способ получше – начинай работать. Станешь получать деньги и тратить их как душе угодно.
– Я еще в школу хожу, – заявила Настя. – По-твоему, мне после уроков чизбургерами надо торговать? Люди, сюда, свободная касса!
– Неплохой вариант, – одобрила я. – Еще можно выгуливать собак соседей по утрам-вечерам. Давай заключим договор? Сегодня ты попробуешь, по плечу ли тебе хорошо сыграть роль девочки-колокольчика. Всем улыбаться и сюсюкать нужно только в присутствии посторонних. Останешься с мамой вдвоем, можешь ее съесть.
– Она старая, невкусная, – хихикнула скандалистка.
– А за сегодняшнее старание получишь этот набор, – продолжала я. – Если до конца съемок продержишься в роли воспитанного ребенка-конфеты, я устрою тебя в «Бак» на разовые показы. Немного заработаешь, получишь бесплатно кое-какую косметику, а еще могут перепасть модные вещи с небольшим браком. Ну, допустим, у платья дырочка на подоле. Продавать его не станут, отдадут своим за бесценок, но ведь дырку нетрудно зашить, никто и не узнает, что шмоточка была повреждена.
Настя резко дернула головой.
– Вау! А ты не врешь?
– Нет, – ответила я.
– Согласна! – подпрыгнула Настя. – Эй, ты чего мне на голове вертишь?
– Косички, – спокойно пояснила я.
– Не хочу этот гадкий причесон, – закапризничала девица, – ты же обещала локоны.
– Девочки-колокольчики, душеньки-пусеньки обычно носят косы, – продолжила я. – Режиссер утвердил именно их. А ты сегодня кто: Настя во всей своей красе или Настя-телевариант? Наборчик «Бак» мне прятать или ты его честно зарабатываешь?
Девица покосилась на запечатанный чемоданчик с палетками-баночками и пробормотала:
– Заплетай косы.
Глава 4
Режиссер Роза, женщина лет сорока, с порога начала хвалить все, что видела:
– Какая милая квартира! Обставлена с большим вкусом, ничего лишнего… Ах, необычайно удобная кухня, все под рукой… У нас сегодня по плану сцена: Родион приходит из института, сестра подает ему обед.
– Она мне в суп ядовитой слюной плюнет, – буркнул парень.
– Прости, милый, ты что-то сказал? – не расслышала Роза.
Антонина, которая, в отличие от нее, разобрала фразу сына, округлила глаза. А Родион изобразил счастливую улыбку:
