Наталья Александрова - Одной смерти мало
– Стоять! – рявкнула художница. – Помни – никаких самостоятельных движений. Идете параллельно друг другу, следи, чтобы расстояние было одинаковым. Не чихать, ничего не поправлять, руками не махать, головой не вертеть, мужикам не улыбаться! Ты – колонна! Ну-ка пошли… Так, хорошо, спину прямее, голову выше…
– Нормально все будет, – шепнула Даша, – привыкнешь…
Они вошли в ярко освещенный зал, заполненный людьми. В основном все толпились у стола, где установлен был макет с домами, скверами, площадями и мостами.
Вера взглянула наверх, где сияло разноцветными лампочками название проекта. Взглянула и окаменела на месте. Собственно, название она не разглядела. А увидела только автора. «Строительная корпорация "Елисеев и компаньоны"».
– Ты чего встала? – зашипела Дашка. – Иди уж…
Вера машинально сделала несколько шагов.
Это надо так влипнуть! Пряталась от людей этого Елисеева, а теперь сама, своими ногами притащилась к нему! В животе заворочался тугой комок страха.
– Разворот… – шептала Даша. – Следи за расстоянием…
До Веры вдруг дошло, что никто ее здесь не знает. И не замечает – колонна, и все. Лицо скрыто под гримом и шляпой, ей нечего бояться. И можно использовать свое положение. Вот только как… ладно, пока надо изображать из себя колонну.
Театр «Под мостом» действительно располагался под железнодорожным мостом, на правом берегу Невы.
Надежда Николаевна подошла ко входу в театр и увидела красочную афишу: «Скоморохи. Драматическая фантазия на темы русских народных частушек».
Не успела Надежда обдумать план действий, как к ней подскочила какая-то невысокая кругленькая девушка и вскрикнула в панике:
– Что же вы так поздно? Уже был третий звонок!
– Я вообще-то… – начала Надежда.
– Вы из «Какао»? – осведомилась девушка. – Пойдемте же скорее!
– Вообще-то… да… – пробормотала Надежда растерянно.
Девушка подхватила ее под руку и втащила внутрь. Билетерше, которая попыталась спросить у Надежды билет, она строго сообщила:
– Это пресса, из газеты «Утреннее какао»!
Затем она втащила Надежду в зал и усадила на свободное место в первом ряду.
Впрочем, почти все места были свободны – только справа от Надежды сидел какой-то долговязый тип в синей водолазке, и во втором ряду шушукались две девушки не первой молодости.
Едва Надежда Николаевна заняла свое место, как занавес разъехался, и на сцене появился разбитной мужчина лет шестидесяти с ярко нарумяненными щеками, в пестром клоунском костюме с отдаленным намеком на народный стиль.
Выйдя на авансцену, он неловко сплясал вприсядку, скрипя ревматическими коленями, и фальшиво запел:
– «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу…»
Надежда Николаевна огорчилась.
Она вообще не любила пошлые частушки, а кроме того, имея взрослую дочь, давно уже была тещей и совершенно не одобряла непременные насмешки в свой адрес. Казалось бы, с зятем отношения у нее были хорошие. Ей, Надежде, зять Борька нравился – не пил, не курил, дочку ее Алену любил, а внучку Светочку просто обожал. Даже слишком, казалось Надежде, избалует девчонку. Характер зять имел хороший, только немножко расхлябанный. И жили они далеко – зять был военным моряком. Встречались не так чтобы часто. Но вот поди ж ты, вечно Борька над ней подшучивал. И даже частушку эту противную напевал – тихонько, чтобы Надежда не слышала. Но она знала. И виду не показывала, что обижалась.
Надежда хмурилась. Тем не менее она терпеливо сносила происходящее, оглядываясь по сторонам.
После частушки про тещу последовали другие, столь же сомнительные – про голубой цветочек, про топор и прочее.
Наконец первое действие закончилось, и Надежда встала со своего места.
– Вы из «Утреннего какао»? – спросил ее сосед, парень в синей водолазке. – Вы, наверное, недавно к ним пришли, раньше я вас что-то не встречал!
– А вы откуда? – задала Надежда встречный вопрос, чтобы перехватить инициативу.
– Я из «Вечернего кефира»! – гордо ответил парень. – Ну, и как вам этот спектакль?
– Ну, честно говоря, я еще не разобралась в своих впечатлениях… – уклончиво ответила Надежда Николаевна. – Как-то все это немного пошловато…
– А по-моему, неплохо! – возразил ее собеседник. – В этом чувствуется подлинно народный дух! Стихия великого и могучего русского языка! Вы читали, что написал об этом спектакле Пеликанский?
– Нет, как-то не успела…
– Непременно прочтите! Пеликанский считает, что за таким подходом будущее! А Пеликанский – он гений! Не зря их пригласили с этими «Скоморохами» в Рио-де-Жанейро!
Надежда вежливо кивнула и ускользнула от своего назойливого собеседника.
Оказавшись в театральном фойе, она принялась разглядывать афиши и макеты оформления спектаклей. Обойдя фойе по кругу, она увидела дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», воровато огляделась по сторонам и проскользнула в эту дверь.
За дверью кипела бурная жизнь театрального зазеркалья. Мимо Надежды прокатили огромного деревянного коня на колесиках, в животе у которого кто-то громко чихнул, затем двое рабочих сцены протащили кусок декорации – огромный картон с половиной раскидистого дерева и неаккуратно намалеванным облаком. Вслед за этими работягами появилась женщина в кожаной куртке и сдвинутых на лоб очках, с выражением тихой паники на лице. Она подскочила к Надежде и, задыхаясь от волнения, спросила:
– Вы Спиридонову не видели?
Надежда честно ответила, что не видела.
Женщина в кожанке ахнула:
– Уже был второй звонок, а ее нет! Наверняка опять пьет с такелажниками! Что делать?
Надежда пожала плечами и отступила в сторону.
– Осторожно! – закричала женщина в кожанке. – Только не нажмите красную кнопку! Вы же знаете, что тогда будет!
– Что? Какую кнопку? – испуганно переспросила Надежда.
– Да вот же она, у вас за спиной!
Надежда оглянулась и действительно увидела на колонне за своей спиной большую красную кнопку.
– Черт знает что! – воскликнула дама в кожанке. – Пускают в театр неизвестно кого!
Она схватилась за голову и исчезла в темном коридоре.
Надежда огляделась и открыла одну из дверей.
За этой дверью была гримуборная. Перед огромным зеркалом сидела сильно накрашенная полуодетая женщина лет сорока, рядом с ней стоял навытяжку пожилой мужчина в черном костюме, с большим букетом хризантем в руках.
– Какой мерзавец Лепешкин! – воскликнула женщина, разглядывая букет. – Я ему дала денег на розы, а он купил пошлые хризантемы, а разницу наверняка пропил! Хам! Жалкий, ничтожный человек! Небось Мартышкиной он покупал настоящие розы! Нет, как можно работать в таком окружении? Но хоть вы, Арнольд Алексеевич, не подведите меня! Вы должны вручить мне этот букет только после второго выхода на поклоны! Запомнили? Только после второго, а не как прошлый раз! И умоляю, не споткнитесь, когда будете подниматься на сцену! На прошлой неделе вы рассыпали цветы…
– А если вообще не будут вызывать? – осведомился мужчина.
– Что?! Не будут вызывать?! Как это не будут вызывать? Да куда они денутся!
Тут актриса увидела в дверях гримерки Надежду Николаевну и повернулась к ней:
– А вы кто? Вы что тут делаете? Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Эти поклонники просто не дают прохода! Даже в антракте нельзя спокойно отдохнуть!
Надежда извинилась, выскользнула из гримерки и закрыла за собой дверь. Пройдя еще несколько шагов, толкнула следующую дверь и заглянула внутрь.
За этой дверью оказалась большая, но очень захламленная комната. Она была вся заставлена манекенами в самых разных костюмах и платьях, подставками с обувью, стойками с париками. Посредине комнаты стоял огромный стол, тоже заваленный костюмами, пышными юбками, кусками ярких тканей, кружев и лент. Около этого стола хлопотала худощавая замотанная женщина с растрепанными каштановыми волосами и полным ртом булавок.
– Вам фиво нафо? – спросила она, оторвавшись от работы.
– Что? – удивленно переспросила Надежда Николаевна. – Что вы сказали?
Женщина вынула изо рта булавки и повторила более отчетливо:
– Вам чего надо? Вы видите – я работаю!
– Да, вижу! – оживилась Надежда. – И очень уважаю ваш незаметный, но такой важный труд! Вы ведь костюмер?
– Ну да, – растерянно подтвердила женщина. – Я-то допустим костюмер. А вы кто?
– А я – журналист, корреспондент ежедневной газеты «Утреннее какао», – лихо соврала Надежда. – Я веду в газете рубрику «Культурное утро», в частности, пишу о театре, и вот сейчас хочу подготовить нестандартный материал… – Надежда собралась с мыслями и продолжила: – Дело в том, что пресса и телевидение всегда выдвигают на первый план работу актеров и режиссеров, а ведь еще великий Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки! – С этими словами Надежда подняла с полу деревянную вешалку для платья и помахала ею в воздухе, подтверждая слова великого режиссера.
