Наталья Александрова - Лямур, тужур и абажур
– Вот именно! Эти деньги явно криминальные, так что с ними связываться – себе дороже… я вот, например, не хочу, чтобы меня бензопилой…
– Да я и не собирался! – обиженно проговорил Звонарев. – Отдадим сумку Машке, сделаем вид, что не знаем, что в ней… а лучше даже не отдадим, а подсунем ей незаметно, чтобы не догадалась…
– Первым делом нужно за Галкиной последить! – оживился Каплер. – Выяснить, с кем она связана и откуда у нее такие бабки. Сначала проследим, а потом уже подумаем, что делать с этой сумкой…
Для начала Каплер спрятал находку под свою пеструю хламиду.
До конца занятий он так и проходил, а потом все трое с загадочными лицами потянулись к выходу.
– Ну, пока… – Лена Симакова махнула рукой и зашагала к скверу, где ее поджидал длинноволосый парень. Маша знала, что это Гарик – большая Ленина любовь, однако в последние несколько дней Лена за Гариком не бегала, а только ругала его на все корки и обещала бросить.
Маша ссутулилась под грузом безрадостных мыслей и побрела к автобусной остановке. Вдруг рядом с ней остановилась серая машина, распахнулась дверца, и улыбчивый кавказец в шапке с козырьком проговорил:
– Садись, дэвушка, подвезу!
– Спасибо, не надо! – ответила Маша, опасливо попятившись. – У меня и денег нет…
– Садись, красивая, я тебя бэз дэнег подвезу!
– Без денег тем более не хочу. – Маша отступила еще на шаг и завертела головой, отыскивая знакомых. Она не испугалась, но знакомое лицо прибавило бы ей сейчас уверенности.
– Нехорошо, девушка, невежливо! – раздался вдруг над самым ее ухом тихий холодный голос. – Человек вам по-хорошему предлагает, а вы отказываетесь… это невежливо – хорошего человека обижать!
– В чем дело? – возмущенно воскликнула Маша. – Я пока еще сама себе хозяйка…
– Это ты так думаешь, Маша, – проговорил тот же холодный голос. – А на самом деле все обстоит иначе.
Маша обернулась, чтобы увидеть обладателя холодного голоса.
Он стоял совсем близко, вплотную к ней.
Это был крупный сутулый мужчина средних лет. Его левую щеку уродовал кривой шрам.
И тут Маше стало страшно.
Не уродливый шрам незнакомца испугал ее, а его глаза – холодные, равнодушные глаза цвета студеной талой воды. Такие же холодные, такие же равнодушные.
И еще – то, что только сейчас дошло до нее: он назвал ее по имени. Значит, это не ошибка. Не случайность. Это – то страшное, неожиданное, грозное, что обычно происходит только с другими…
Незнакомец придвинулся к ней еще ближе, приобнял ее левой рукой, прижал ее к своему боку – и она почувствовала сквозь одежду холодное прикосновение стали.
Она хотела вскрикнуть – и не смогла, горло перехватил ледяной мучительный спазм. Она хотела вырваться, броситься наутек – но холодная сильная рука сжала ее плечо, как стальные клещи, и подтолкнула к серой машине.
Вокруг шли веселые, оживленные ребята, студенты ее института. Они разговаривали о своей жизни, о лекциях и экзаменах, о вечеринках и тусовках – и никому не было до нее никакого дела. Машу словно изъяли холодной сильной рукой из жизни и поместили за толстое, прочное стекло, как рыбу в аквариум.
Как будто для довершения эффекта внезапно все звуки вокруг нее исчезли, мир сделался беззвучным, как будто его опустили в толстый слой белой ваты. Нет, она действительно отделена от всего мира толстым стеклом, сквозь которое не доносится ни один звук…
Ни один звук, кроме холодного властного голоса:
– Садись в машину! Не заставляй меня делать тебе больно!
Всего в двадцати метрах Маша увидела Лену.
Подруга бурно ссорилась со своим приятелем, размахивала руками, что-то ему вдалбливала…
Господи, как это хорошо – жить нормальной человеческой жизнью, где есть ссоры и примирения, выяснение отношений… Где нет этого холодного, властного голоса и этих безжалостных глаз цвета талой воды!..
А сейчас она одна, совершенно одна, впрочем, как и всегда. Друзья, подруги – все исчезло, никто за нее не заступится.
Внезапно она вспомнила слова старого милиционера Василия Макаровича и про маяк тоже вспомнила. Средняя пуговица, там нужно что-то нажать… Маша взялась за пуговицу, невольно помедлила и нажала на маленькую кнопку.
– Садись, – недовольно повторил человек со шрамом и подтолкнул ее к машине.
Пуговица выскользнула из Машиных рук и покатилась по асфальту, Маша так и не поняла, сумела ли она нажать, где нужно.
Она шагнула вперед, колени ее подогнулись, и сильная холодная рука втолкнула ее на заднее сиденье.
Человек со шрамом сел рядом, и машина резко сорвалась с места, влилась в поток машин. Пуговица осталась валяться возле поребрика.
Ледяной спазм отпустил Машино горло, и она забормотала, запричитала:
– Вы меня с кем-то перепутали! Зачем я вам нужна? У меня нет денег! Вы, наверное, ошиблись!
Человек со шрамом повернулся к ней и проговорил спокойно, веско, равнодушно:
– Сиди, Маша! Сиди и помалкивай! Ни с кем мы тебя не перепутали!
– Я не Маша! – вскрикнула девушка в надежде обмануть, перехитрить судьбу. – Маша – моя подруга, мы с ней только что распрощались, а я – Лена, Лена Симакова…
Водитель-кавказец полуобернулся, вопросительно взглянул на человека со шрамом. Но тот, не шевельнув ни одним мускулом, процедил сквозь зубы:
– На дорогу лучше смотри, Муса! Девчонку не слушай! Она тебе сейчас и не то скажет! Назовется королевой Непала, лишь бы выпутаться!
Маша дернула ручку дверцы – но, как нетрудно догадаться, дверь была заблокирована.
Тогда девушка откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и попыталась понять – за что, почему это случилось именно с ней?.. В чем она виновата?.. Что она сделала не так?..
Ни одной разумной мысли не приходило в ее голову. Да в общем – и вовсе ни одной мысли. В голове у нее было пусто и холодно, как на зимней даче, куда они приехали как-то с ребятами на первом курсе… пока протопили печку, пока комната нагрелась – они совсем окоченели…
Постороннее, случайное воспоминание помогло ей немного отвлечься, успокоиться, собраться с мыслями.
Она снова попыталась осознать происходящее.
Нет никаких сомнений, ее похитили. Она видела такие сцены в десятках боевиков – но воспринимала их как явную выдумку, вымысел, придуманный для того, чтобы увлечь непритязательного зрителя. Ей казалось, что в действительности, в реальной жизни такого не бывает…
И вот – это случилось. Мало того, что в реальной жизни – в ее собственной, в ее единственной жизни!..
Так, стоп. Не раскисать, не впадать в панику, попытаться думать.
Во-первых – это не ошибка: человек со шрамом назвал ее по имени, значит, он ни с кем ее не перепутал, им нужна именно она, Маша Галкина…
Но почему? Чем она отличается от остальных людей, от тех, кого никому не придет в голову похищать?
У нее нет больших денег. Она – не дочь олигарха, который готов заплатить за нее огромный выкуп. Допустим, у матери кое-какие деньги есть, но не такие большие… И потом – заплатит ли мать выкуп?
Честно говоря, Маша в этом сомневалась.
Нет, тут дело в чем-то другом…
У нее мелькнула какая-то мысль, но в это время машина притормозила и въехала в арку двора.
Только тут до Маши дошло, что, вместо того чтобы ломать голову над причиной своего похищения, ей следовало запоминать дорогу.
Теперь же она понятия не имела, куда ее привезли…
Судя по окружающим зданиям, это был какой-то старый район не из престижных – окраины Васильевского острова или Петроградской стороны.
Машина проехала мрачный двор, едва не задела мусорные баки и свернула в следующую арку.
Второй двор был еще темнее и запущеннее, чем первый. Солнце, должно быть, не заглядывало сюда никогда. Впрочем, в такой мрачный промозглый день казалось, что солнце – это вообще досужая выдумка закоренелых оптимистов, что на самом деле существуют только сплошные тучи и падающая с них ледяная дрянь – то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем…
Через двор брела старуха с помойным ведром в руках. Увидев машину, она испуганно шарахнулась и прижалась к стене.
Машина остановилась перед дверью, обитой ржавыми железными листами. Кавказец заглушил мотор. Человек со шрамом повернулся к Маше и с прежней холодной, властной интонацией проговорил:
– Приехали. Выходи. И чтобы без глупостей!
Он вышел первым, несколько раз гулко ударил кулаком в железную дверь.
Дверь с душераздирающим скрипом открылась, выглянул приземистый человек с плоским восточным лицом и узкими щелочками глаз. Человек со шрамом кивнул ему, повернулся к Маше:
– Я сказал – выходи!
Маша забилась в самый угол салона, вжалась в мягкое сиденье, как будто оно было ее последней надеждой. Тогда человек со шрамом без лишних слов наклонился, схватил ее за воротник и выволок из машины, как котенка.
Маша безмолвно сопротивлялась, размахивала руками, крутила головой. Ее взгляд случайно встретился с взглядом перепуганной старухи. Та что-то шептала – то ли молилась, то ли оправдывалась перед кем-то.
