Наталья Александрова - Джакузи для Офелии
— А я, значит, получается, не реальная пострадавшая? Когда у меня вешалка поломана, и обои лоскутами висят, и еще котлеты заново жарить пришлось, а у меня зять на государственной службе и в восемнадцать часов очень даже может домой возвратиться?
Сотрудница полиции отодвинула трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть. Послушав в течение нескольких минут героическую Серафиму Петровну, она была уже готова поверить, что та действительно в одиночку справилась с двумя бандитами, и подумала, что такую решительную и энергичную домохозяйку стоило бы взять в штат полиции в целях борьбы с особо опасными преступниками. Однако сама она не могла больше выносить ее резкого и громкого голоса и осторожно положила телефонную трубку на рычаги.
Серафима Петровна, услышав короткие гудки, очень рассердилась и хотела позвонить в вышестоящую полицейскую инстанцию, но в это время от сковороды с котлетами повалил подозрительный чад, и пришлось отложить все остальное, чтобы заняться наиболее важной и приоритетной задачей.
Тем временем двое бандитов на лестнице наконец разобрались, что дерутся друг с другом, и прекратили военные действия.
У двухметрового Жеки лицо распухло от средства «Раптор», глаза превратились в две щелочки и непрерывно слезились. На бритом затылке, в том месте, куда пришелся удар дубовой вешалкой, вздулась огромная шишка, и нестерпимо болели еще несколько синяков, полученных от щуплого, но ловкого и жилистого напарника. Серый по-прежнему напоминал крысу, но теперь — крысу, свалившуюся в кастрюлю с кипящим супом и чудом выбравшуюся наружу. Его крысиная физиономия была покрыта вздувшимися волдырями, скула разбита чугунной сковородкой, а все кости болели от Жекиных пудовых кулаков.
— Что это было? — изумленно протянул широкоплечий мордоворот. — Кто это нас так отделал?
— Похоже, что эта бабка, — сообщил ему более догадливый Серый, — ну, и потом мы сами друг другу добавили…
— Бабка? — яростно прорычал Жека и бросился к двери двадцать второй квартиры. — Да я ее сейчас…
— Стой, Жека! — окликнул его напарник. — Не горячись!
— Чего это? — удивленно оглянулся громила.
— Ну сам подумай — бабка уже наверняка заперла дверь на какие-нибудь крюки и вызвала ментов, так что нам лучше отсюда побыстрее линять. А самое главное — никому из братвы не рассказывать, что с нами сегодня приключилось. Представляешь, что пацаны будут говорить, если узнают, что нас с тобой старая бабка так отделала и выкинула из квартиры? Да над нами весь город до самой смерти будет смеяться! А Ленивый выкинет на улицу, как последних щенков…
Жека вынужден был признать, что его напарник, как всегда, прав.
— А чего же нам теперь делать-то? — проговорил он, отступая от злополучной двери.
— Сейчас — сваливать отсюда по-быстрому, пока менты не подвалили, а братве и Ленивому рассказать, что козел этот, к которому мы шли, вызвал какую-то другую бригаду. Пацаны незнакомые, видно, залетные, и злые, просто как звери. Да еще и было их человек пять, а может, и больше. Еле мы от них живыми вырвались, с трудом отбились…
Жека согласился, что такая версия сегодняшних трагических событий предпочтительна, и постарался запомнить все, чтобы их с Серым показания не расходились в мелочах.
Пострадавшие при исполнении служебных обязанностей бандиты торопливо вышли во двор, и тут к ним подошел очень подозрительный тип.
Этот тип выглядел так, как будто последние два-три года он провел на городской свалке. Одежда у него была изжевана и покрыта разноцветными пятнами, как карта Африки колониального периода. Лицо, припухшее от хронического похмелья, давно нуждалось в бритве.
— Эй, пацаны! — хриплым голосом проговорил этот колоритный персонаж. — Мне вам надо два слова сказать!
— Шагай мимо, бомжара! — проговорил Жека, брезгливо отшатнувшись от незнакомца.
— А ты на себя-то посмотри! — обиженно ответил тот. — Тоже мне, принц-консорт нашелся!
— Ну, чего надо? — осведомился Серый, подозрительно взглянув на бомжа, употребляющего такие мудреные слова.
— Того, что от Константина вам сообщение.
— От какого еще Константина?
— От Кости Черепкова. С которым у вас вчера конкретный разговор был, насчет долга.
— Ах, насчет долга? Ах, конкретный разговор? — рявкнул Жека, шагнув к неказистому парламентеру. — Сам явиться побоялся, прислал вместо себя какого-то кота помойного?
— Ну, и что Константин просил передать? — осведомился Серый, придерживая за рукав куртки своего взбешенного напарника. Он почувствовал, что наконец-то появилась реальная возможность оправдаться в глазах босса и выполнить злополучное задание.
— Просил передать, что готов отдать вам свой долг. Приходите завтра к четырем часам…
После этого странный бомж понизил голос и остальную часть сообщения передал бандитам так тихо, что его слов не смог бы расслышать никто, кроме тех двоих, кому они предназначались.
Незадачливые бандиты только крутили головами, но слушали внимательно. Расставшись с ними, «бомж» юркнул за угол дома, проскочил мимо кооперативных гаражей и забежал в небольшой тупичок между помойкой и крайним боксом. Там, скрытый от чужого нескромного взгляда, он привычно освободился от своего маскарадного костюма и стал Леней Маркизом, правда, слегка помятым и потертым. Но некогда было наводить красоту, время катастрофически поджимало. Леня осторожно высунул голову из-за гаража, убедился, что никого нет поблизости, и припустил бегом к улице Бутлерова, где ожидала его на перекрестке Лола с машиной.
Маркиз остановил машину возле заброшенного завода на Петроградской стороне.
Сегодня он приехал на стареньком разбитом пикапе, который, как обычно, раздобыл для него Ухо. Дело в том, что он привез в этом пикапе необычного пассажира, точнее — пассажирку.
Прошлый раз, когда он попробовал проникнуть на территорию завода, ему помешал Шарик — косматый, беспородный и чрезвычайно суровый пес здешнего сторожа Фролыча. Сегодня Маркиз хотел предпринять вторую попытку и на этот раз как следует подготовился.
Леня подогнал пикап к самой калитке и приоткрыл ее.
Почти тут же раздалось грозное рычание, и из темноты выкатился большой косматый зверь.
Шарик бежал к злоумышленнику, пытающемуся проникнуть на его законную территорию, с самым угрожающим видом, казалось, еще немного — и он растерзает Леню, разорвет его на мелкие клочки…
Но когда их разделяло всего несколько метров, Леня открыл заднюю дверцу пикапа и выпустил свою пассажирку.
Пассажирка прыгнула навстречу Шарику и остановилась, приветливо помахивая хвостом. Это была средних размеров рыженькая собачка, в которой смешалось огромное количество самых разных пород. Видимо, среди этих пород затесалась колли, поэтому собачка отдаленно напоминала лисичку. Как звали на самом деле эту особу, Леня не знал, но он назвал ее Жучкой, и она охотно отзывалась на это незатейливое имя, особенно, когда к имени добавляли аппетитную косточку с хорошим куском мяса. Жучка была очень симпатичная, к тому же она находилась в таком состоянии, которое в глазах псов мужского пола делало ее просто неотразимой.
Шарик увидел Жучку и затормозил всеми четырьмя лапами. Он к этому моменту очень сильно разогнался, поэтому проехал на лапах, разбрасывая в стороны ошметки талого снега, как горнолыжник на крутом вираже.
В глазах Шарика вместо прежней ярости и готовности растерзать непрошеного гостя загорелся восторг.
Если существует любовь с первого взгляда, то именно она вспыхнула в сердце четвероногого кавалера. Он тоненько заскулил, пригнулся к земле мордой и передними лапами и умильно посмотрел на рыжую красавицу.
Жучка явно взирала на него с симпатией. Однако она была скромная и воспитанная девушка и не могла сломя голову броситься в объятия незнакомого джентльмена. Она опустила глазки и немного отступила, потом кокетливо присела, сделала вид, что выкусывает что-то из шерсти, потом вскочила и завертелась на месте, как полуторамесячный щенок. Шарик сел на снег, вывалил язык и в немом восторге следил за этой увлекательной игрой.
В общем, роман развивался по всем неписаным, но незыблемым правилам собачьего этикета.
Леня убедился, что четвероногие влюбленные полностью увлечены друг другом, и им сейчас совершенно не до него. Он еще раз оглянулся на флиртующую пару и быстро зашагал к заводскому корпусу.
За его спиной раздавался хриплый жизнерадостный лай и тоненькое веселое поскуливание.
Маркиз толкнул железную дверцу в мрачной стене из темно-красного кирпича, ту самую, за которой в прошлый раз скрылся Фролыч. Дверца с неприятным скрежетом распахнулась, Леня пригнулся и прошел внутрь.
Он оказался в помещении заброшенного цеха. В разных его концах на грязном бетонном полу громоздились огромные емкости — что-то вроде чанов. В Лениной памяти всплыло забытое словосочетание из школьной программы «электролитическая ванна». Под потолком цеха перекрещивались под разными углами металлические балки, на некоторых из них крепились тяжелые крюки подъемников. Царящую в помещении полутьму слегка разгонял слабый свет, пробивающийся сквозь небольшие, расположенные почти под самым потолком грязные окна.
