Маша Стрельцова - Дзен в большом городе
Сердце обожгло льдом, я достала сотовый и позвонила Дэну. Я вслушивалась в долгие гудки, сначала — с безумной надеждой, на то, что сейчас услышу его голос, и посмеюсь над своими страхами. Да я ему все прощу, только бы он был жив…
— Абонент не отвечает или временно недоступен, — наконец доброжелательно сказал автоматический женский голос и связь прервалась. Глотая слезы, я набрала номер Сереги-художника, своего старого друга.
— Привет! — он схватил трубку после первого же гудка. Слышен был какой-то шум около него, людские голоса.
— Ты где? — тут же спросила я.
— В Москве, на выставке.
— Счастливо отдохнуть, — невпопад брякнула я и отсоединилась.
После этого принялась лихорадочно листать телефонную книжку. Кого, кого можно взять с собой?
Нелька, Мультик… Господи, мне нужен кто-то сильный и преданный, кто и спину прикроет, и не удерет если что. Девчонки тут ни к чему.
На одном из телефонов я на секунду задумалась, после чего решительно его набрала.
— Слушаю, — спокойно сказал Тау.
— Это Магдалина.
— Вечер добрый, — очень вежливо отозвался он. — Как дела?
Отчего-то у меня создалось впечатление, что он борется со страстным желанием меня послать, и подальше.
— Хреново, — застенчиво призналась я. — Нужна помощь.
— Опять? — изумился он. — И что на этот раз?
— Да надо на одно кладбище съездить за городом. Ты не мог бы мне составить компанию?
— А что, одной страшно? — доверительно спросил он.
— Еще как, — созналась я в припадке честности. — Кладбище больно плохое, там раньше и покойники вставали, да и сейчас, чую, что-то есть.
— Магдалина, — скучающе сказал он. — Ты меня поражаешь. Знаешь, сколько сейчас времени? Самое оно по кладбищам гулять. Давай ты мне перезвонишь завтра утром, назначишь свидание в городском парке, покатаемся на карусельках, то-сё…
Я скосила глаза на запястье — одиннадцать вечера.
— Не пойдет. Мне срочно надо, прямо сейчас быть на том погосте.
— Тогда вперед, я тебя не держу, — зевнул он. — А я спать. Всего доброго, Магдалина.
— Стой! — быстро сказала я, боясь, что он бросит трубку.
— Ну?
— Алекс, мне правда больше не к кому обратиться, — вздохнула я. — Понимаю, что мы мало знакомы и все такое, но дело сильно опасное. Одной страшно, а знакомых туда взять не могу. Они хлюпики, живыми, боюсь, не выберутся.
— А мной рисковать можно? — иронично спросил он.
— Так ты-то воин, специально обученный!
— Магдалина, воины Катори клятву подписывают кровью, что не станут без нужды ввязываться в драку. Это не детские забавы, бой с воином Катори обычно заканчивается смертью, понимаешь ты это? Если ко мне привяжутся на улице хулиганы — я не стану им демонстрировать свои умения. Я свалю, потому что не хочу их смерти.
— Здорово, — прошептала я. — Значит, ты умеешь убивать?
— И что?
— Алекс, понимаешь, там очень — очень опасно, куда я сейчас иду. И если ты кого и пришибешь, то нелюдь. Боюсь, что там же попала в беду и Нинка, Женькина соседка. Так что ты мог бы попрактиковаться в реальных условиях, а заодно и спас бы кучу народа. Да и Женьке это точно поможет.
Он подумал и неожиданно сказал:
— Твоя взяла. Поехали на твое кладбище. Лопату как, захватить?
— Катану, катану лучше возьми, только заточенную! И, Алекс, я тебя люблю! — взвыла я в припадке благодарности.
— Ты мне начинаешь действовать на нервы, — сухо сказал он. — С тебя потом свидание в горсаду. Через двадцать минут встречаемся у «Киномакса».
И он отключился.
— Хам, — буркнула я, подумала и добавила: — Но зато смелый.
Женька за время разговора ушел. Я влезла в куртку, открыла для кота банку вискаса и поехала на встречу с настоящим самураем.
Глава тринадцатая
Я четко помню, когда осознала силу понятия «это-надо-сделать».
Было лето, а мне тогда было шесть лет. Дни я проводила на речке, плескаясь вместе с малышней в «лягушатнике» — так называлось мелководье. Там я была королевой, потому что единственная из всех умела плавать по-собачьи, мелко-мелко подгребая ладошками воду под себя.
На берегу всегда горел костер, и накупавшись до посинения, мы бежали к нему греться. Около него же расстилали покрывала, загорали и обедали нехитрой, прихваченной из дома снедью.
Мне остро завидовали — бабулька не ограничивала мою самостоятельность и позволяла весь день проводить так, как мне вздумается. Еще бы — она, опытная ведьма, и так отлично знала каждую минуту, что со мной происходит. Остальной же ребятне приходилось бегать домой, отчитываться, что они не утонули, а там, глядишь, и работу родители им подкинут.
Еще одной вольной птицей среди ребятни была малолетняя идиотка Манька. Идиотка — потому что у нее и правда ума малость не хватало, что неудивительно, родители ее были горькими алкашами. А еще Манька была на два года меня младше, нема, удивительно красива, и я испытывала к ней самый теплые чувства. Та нагло этим пользовалась, и не раз бывало так, что она в одиночку приканчивала мой обед, а мне доставалась лишь ее очаровательная улыбка.
Бабуля дружбу поощряла, ей тоже было ужасно жалко бедняжку. «Войдет в возраст — отчитаю ей немоту, — вздыхала она. — Да и со слабоумием слажу, будет девка всем на зависть и красива и смекалиста».
В общем, Манька была в надежных руках.
Как сейчас помню, народа в тот день на речке было мало. Я, погоняв юрких мальков в лягушатнике, заметила, что моя протеже куда-то пропала, и пошла ее искать. И вскоре нашла.
Перед мостом речка делала крутой поворот, и начинался бездонный омут. Ясное дело, купаться там дураков не находилось. По слухам, именно там и жил водяной, мелкий и злобный дух, коему в радость утопить человека.
И вот там-то я и нашла Маньку. Та шла прямо над омутом, бесстрашно переставляя ножки по поваленному в воду березовому стволу.
— Манька, — рявкнула я, — а ну возвращайся, кому говорю!!!
Малышка вздрогнула, оступилась, и камнем пошла в воду.
— Держись за березу, — вопила я, бегая по берегу. — Люди добрые, помогите, дитё тонет!!!
Манька храбро барахталась, но чувствовалось, что выбивается из сил. Что-то клекотала на своем наречии, захлебываясь темной водой, смотрела на меня огромными глазами, полными беспредельного страха.
Я даже успела сбегать к лягушатнику, и убедилась, что людей на речке нет! Просто нет!
— Манька, плыви на берег! — кричала я девчонке, метаясь по песку. — Ты же умеешь плавать, ну же!
Та смотрела на меня глазами подстреленного зайчонка и ручонки ее соскальзывали с березового ствола.
В воду лезть отчаянно не хотелось. С водяным шутки плохи, да еще и вода в омуте была какая-то больно страшная. Вязкая, черная, маслянистая. Но Манька тонула, и потому я шагнула в омут и поплыла к ней своим знаменитым стилем по-собачьи, каждую секунду ожидая, что сейчас на моей ноге сомкнутся мерзкие руки водяного. Кожи касались склизкие нити водорослей, я вздрагивала от ужаса, но плыла.
А что было делать? Это-надо-было-сделать, и все тут. Хочешь — не хочешь, а бывают ситуации, когда надо наплевать на страх и делать то, что нужно.
Маньку я тогда спасла, отстегала прямо на берегу ивовым прутом и велела объяснить, какого черта ее понесло в омут. Та, горько рыдая, показала на желтые кувшинки, что росли далеко от берега.
И вот теперь, спустя два с лишним десятка лет, я снова обмирала от страха, но делала то, что должно. Ехала в гости к покойнице и везла с собой на верную смерть одного ужасно вредного парня.
«Да чего уж сразу на смерть, — засомневался внутренний голос. — Может и выживет, он вроде не промах».
«Может», — нервно отозвалась я.
— Рассказывай, куда мы едем, и к чему готовиться, — спокойно велел Тау.
За спиной у него и правда была боевая катана.
— Ты часом не знаешь Нинку Завьялову, она в одном доме с Женькой живет? — начала я осторожно.
— Знаю, — нетерпеливо оборвал он. — И что?
— Мне кажется, она от большой любви к Женьке задумала пакость, — шепотом поведала я. — Подкупила ведьму и подняла на заброшенном кладбище дух неупокоившейся колдуньи!
— Вот у тебя фантазия! — одобрительно хмыкнул он.
— Была бы фантазия — давно бы версию построила, — буркнула я. — А так — я просто ни-че-го не понимаю. Ты крестик помнишь, который я тебе на шею одела перед медитацией?
— Это когда на меня покойник напал?
— Покойница, — поправила я. — Так вот, мне его ведьма вручила под тем предлогом, что это оберег. Только я теперь уверена в одном — это, наоборот, был талисман, открывающий дорогу той покойнице-колдунье через мои собственные охранные заклятья. Ты одел — и пострадал. Я, то недолгое время, что носила крестик, тоже почти подверглась нападению. Слава Богу, Женька спас.
