Наталья Александрова - Рассмешить Бога
Но справедливости ради она попыталась представить Любегина с хорошо причесанными волосами, в дорогом кашемировом пальто, с уверенным выражением лица. Никак. То есть пальто-то можно на него напялить, а вот куда девать потухшие глаза с редкими ресницами, ранние морщины… И руки у него какие-то вялые, слабые… Убей бог, не могла Надежда представить, как этими руками можно натянуть на голову женщине прозрачный пакет и смотреть, как она задыхается.
– Что это вы на меня смотрите так кровожадно? – спросил Любегин, пытаясь выскрести ложкой из коробки то, что не так давно было обсыпным эклером.
– А что вы меняться надумали – наследство, что ли, получили? – спросила Надежда без церемоний.
– Да нет, что вы… – смутился Любегин, – это жена…
– Вы женаты? – изумилась Надежда. – Вот уж не подумала бы…
– А вы вообще квартиру для чего продаете? – полюбопытствовал Любегин.
– К дочке переезжаю, – ляпнула Надежда Николаевна первое, что пришло в голову.
Любегин оживился, отложил ложку и обстоятельно рассказал ей, что жена у него не настоящая, а бывшая, что они жили в старой двухкомнатной квартире на Васильевском острове, а потом развелись, и жена снова вышла замуж за отставного полковника. Полковник поселился здесь же, и решили меняться. Однако квартира на Васильевском очень хорошая, только ремонт нужно сделать.
– Жена уезжать не хочет, – доверчиво рассказывал Любегин, – и говорит мне: хоть бы ты, я то есть, кого-нибудь себе нашел с квартирой, а они тогда мне бы деньги за комнату выплатили. Только много они дать не могут, – тут же заторопился он, взглянув на Надежду, – но, говорит, мы же не чужие, договоримся как-нибудь…
– Ну и ну! – изумилась Надежда. – И что же?
– Вот я и подумал, – Любегин с сожалением поглядел на оставшуюся массу эклеров, но преодолел себя, – вы говорите – к дочке переезжаете, а зачем вам это нужно? Там небось зять начнет тещу гонять да куском попрекать, а так у вас отдельная квартира. Вы – женщина симпатичная, характер хороший у вас…
– Это вы к чему клоните? – Надежда едва не поперхнулась чаем.
– Так что уж вокруг да около ходить, – вздохнул Любегин, – я, конечно, не без недостатков, но зато без вредных привычек, в быту нетребовательный, а вот у вас, я вижу, животное имеется, – он показал на кошачью миску, которую Надежда решила не брать на другую квартиру, – так я котов очень люблю. Только жена не разрешала заводить.
Услышав про кота, Надежда сдержала готовые вырваться грубые слова. Она посидела немного молча, потом собралась с силами.
– И вы всем женщинам такое предлагаете, к кому по обмену приходите?
– Да, – Любегин наклонил голову и принялся катать ложку по столешнице, – только до конца вы одна выслушали. Остальные сразу начинают ругаться, обидные вещи говорить, а одна женщина даже полотенцем меня отхлестала и на лестницу без пальто выгнала. Правда, она мне тоже не понравилась – очень полная и голос визгливый.
Надежда низко наклонила голову и кусала губы, чтобы не рассмеяться.
– А про вас я сразу понял, что вы – женщина воспитанная, – продолжал Любегин.
«Одно я знаю точно, – думала Надежда, – он не убийца. Потому что в противном случае это таким артистом нужно быть – куда там Миронову с Меньшиковым! Так что этот – мямля, рохля, слюнтяй, неудачник, но не убийца».
Она подняла голову и собралась заговорить, но в это время прозвенел дверной звонок.
– Кого еще несет, – ворчала Надежда, чувствуя недоброе.
И предчувствия ее не обманули. На пороге стояла соседка Мария Петровна. С этой соседкой Надежда была дружна – старушка была очень общительная и не противная, к тому же Бейсик испытывал симпатию к соседкиному скотчтерьеру Тяпе.
– Здравствуй, Надя, – сказала Мария Петровна неестественно оживленным тоном, – а я вот к тебе по хозяйству… – соседка вступила в прихожую и вытянула шею.
Квартирка была маленькая, так что из прихожей Мария Петровна прекрасно разглядела кухню, чайные чашки на столе, остатки пирожных и Павла Ивановича Любегина во всей красе.
– День добрый! – Он привстал со стула и сделал попытку шаркнуть ножкой.
– Приятного аппетита! – пропела Мария Петровна, очень неодобрительно поглядев на Надежду. – А я насчет соли…
«Все ясно, – подумала Надежда, – эта паразитка Лариса уже всю лестницу оповестила, что я принимаю в своей квартире незнакомого мужчину. Мария Петровна не поверила – и вот, пришла убедиться».
– Вам сколько соли? – спросила она, – у меня старая, закаменела вся…
– Давай всю пачку, я капусту квашу! – машинально ответила соседка, быстрым взглядом обежала Любегина, его пальто в прихожей и стоптанные ботинки на коврике.
– Капусту? В феврале? – изумилась Надежда, – Мария Петровна, да что вы на него уставились! По делу человек пришел!
– По делу? – Соседка отбросила конспирацию и повернулась к Надежде, сверкая глазами и уперев руки в бока. – Если по делу приходят, то дела и делают, а не чай с пирожными пьют! А я еще Лариске не поверила, обругала ее! Это же надо представить – при живом-то муже!
– Да вы все не так поняли! – вскричала Надежда.
– Все я так поняла! Не ожидала от тебя, Надя, просто не ожидала!
– Ну все, – сердито сказала Надежда, когда за соседкой захлопнулась дверь, – теперь из-за ваших пирожных обо мне пройдет по лестнице худая слава.
– А вы не говорили, что у вас муж есть… – растерянно промямлил Любегин.
– А вы не спрашивали! – огрызнулась Надежда. – И вообще, почему я должна сообщать о своем семейном положении первому встречному?
Любегин поглядел на нее с тихим укором – как больная собака.
– Вот что я вам скажу, – заговорила Надежда, – не валяйте вы дурака и не слушайте жену! Тем более бывшую. У нее теперь одна мечта – вас из квартиры выжить. Так вы не поддавайтесь. Полковник пускай сам на жилплощадь зарабатывает. Требуйте раздел квартиры точно пополам, купите себе отдельную однокомнатную, кота заведете. Никакая женщина вас просто так к себе жить не возьмет, да и вам никто не нужен. Будете с котом общаться.
Любегин задумался, потом представил себе тихие спокойные вечера перед телевизором с котом на коленях и просиял. На прощанье он даже церемонно поцеловал Надежде руку. Она с трудом отогнала видение: Мария Петровна с Ларисой стоят перед замочной скважиной ее двери, отпихивая друг дружку. Ох, донесут про ее подвиги мужу, мало ей не покажется!
Надежда выждала двадцать минут, чтобы этот ненормальный убрался как можно дальше, и вышла из квартиры. Следовало признать, что полдня пролетело напрасно. Завтра Стас будет над ней посмеиваться, да еще откажется приглашать к себе Огурцову – ему и с тем армянином хлопот хватит.
Тут Надежду осенило, что она может сама позвонить этой самой Огурцовой, представиться покупательницей, чтобы осмотреть ее однокомнатную квартиру. Возможно, ей повезет, и она узнает что-нибудь важное.
Алина Огурцова наполнила ванну горячей водой с ароматной розовой пеной и направилась к бару, чтобы налить себе бокал мартини. У нее был свободный день – сегодня никаких посетителей, и этот день можно было посвятить себе, любимой.
Мужчин Алина презирала и рассматривала только как источник денежных знаков и всевозможных приятных вещей, которые на эти денежные знаки можно приобрести. Из своего длительного и плодотворного общения с противоположным полом она вынесла глубокое убеждение: чем старше и противнее мужчина, тем больше из него можно выкачать денег, а значит – нечего путать дело и удовольствия. Мужчины – это дело, это работа, а удовольствия – поход по одежным бутикам, причем лучше где-нибудь в Милане или Париже, или такой вот свободный день, который можно провести в приятном безделье…
Алина налила себе мартини и направилась в ванную, как вдруг зазвонил ее мобильный телефон. На дисплее высветился номер Бориса Тарханова. Это был уже вчерашний день ее жизни, отработанный материал, и Алина хотела занести его в черный список своего телефона, но внезапно сжалилась и ответила.
– Алина, – довольно сухим голосом проговорил Тарханов, – мне нужно с тобой увидеться.
– Но я не могу, – капризным, недовольным тоном ответила Алина. – Я занята…
– У тебя кто-то есть?
– Нет, но…
– У меня к тебе дело! – настойчиво повторил Тарханов. – Я хочу сделать тебе выгодное предложение!
Алина была очень практичной девушкой. При словах «выгодное предложение» сердце ее всегда сладко замирало. Так и на этот раз она не смогла устоять.
– Ну ладно, – проговорила она снисходительно, – приезжай. Ты скоро?
– Я уже возле твоего дома!
Что ж… придется отложить купание. Жаль, конечно, но вдруг он действительно предложит ей что-то хорошее?
Перед ее внутренним взором замелькали новые шубы, бриллианты, толстые пачки хрустящих купюр…
Домофон издал ровное гудение, и Алина, оторвавшись от приятных видений, нажала кнопку, чтобы впустить Тарханова.
