Наталья Александрова - Дама разбитого сердца
В общем, мамочка превратилась в лихую моложавую рокершу.
Завершив переодевание, она схватила небольшой кожаный рюкзачок, как нельзя более подходящий к ее новому облику, и стремглав вылетела из квартиры – если продолжить сравнение с бильярдным шаром, как шар, благополучно вылетевший в лузу.
На улице мамочка повела себя весьма странно. Она прижалась к стене дома и крадучись двинулась вдоль нее, осторожно оглядываясь по сторонам. Дойдя до угла, она замерла и, прежде чем обойти его, выставила вперед маленькое зеркальце, которое использовала как перископ.
Благодаря этому зеркальцу она увидела Василия в тот самый момент, когда он садился в машину (между прочим, чужую машину, принадлежащую доктору метеорологических наук Нордману, второй год дрейфующему на льдине в суровых водах Арктики).
Как только Василий сел в эту машину, мамочка маленькими перебежками пересекла двор, на мгновение замерла, укрывшись за детским грибком, еще в две перебежки достигла стоящей в углу двора черной машины с тонированными стеклами, нырнула на водительское место и с удивительной для женщины ее лет сноровкой завела мотор. Проследив за тем, как Василий выехал со двора на людную магистраль, она поехала за ним. Причем по той ловкости, с которой она это сделала, можно было понять, что она далеко не первый раз ведет наружное наблюдение за своим легкомысленным отпрыском.
Вслед за машиной Василия (точнее, за машиной дрейфующего среди льдов метеоролога) мамочка доехала до крупного торгового комплекса, недавно открывшегося в самом центре Петербурга. Василий припарковал машину рядом со входом в магазин и вышел из нее. Мамочка поставила свою машину чуть в стороне, на очень удобном для наблюдения месте, но выходить из нее не стала. Она ждала, не спуская глаз с сына, и дождалась.
К Василию подлетела молодая особа в распахнутой шубе, с всклокоченными волосами и пятнами лихорадочного румянца на щеках.
Василий подъехал к новому торговому комплексу и вышел из машины. Он взглянул на часы. До времени, на которое они договорились с дочкой Сигильдеева, оставалось еще пять минут. Впрочем, эта провинциальная идиотка наверняка еще опоздает. Ей, в ее зачуханной Кудыльме, наверняка внушили, что знающая себе цену девушка непременно должна опаздывать на свидания. Василий не любил ждать, и чужие опоздания его ужасно раздражали, но сегодня он решил потерпеть и дождаться эту чувырлу, потому что ему могли обломиться от нее очень хорошие деньги. Работа есть работа, с этим ничего не поделаешь.
Василий облокотился на машину и приготовился ждать. Он лениво следил за текущей мимо оживленной толпой, машинально отмечая своих потенциальных клиенток. И вдруг из этой толпы к нему метнулась встрепанная женщина в распахнутой шубе.
Василий похолодел. Это была Люся. Та самая Люська, которую он подцепил на выставке модного художника Пиворакина, с помощью которой проник в дом ее брата и, усыпив Люську, украл драгоценные марки! Люсю он сегодня хотел видеть меньше, чем кого-нибудь другого. Наверное, он предпочел бы сейчас увидеть снежного человека или лохнесское чудовище.
Люся брела по торговому центру, жадно глядя на витрины. Сегодня она выбралась в город в первый раз после долгого перерыва.
После всего с ней случившегося, после того, как брат приехал и нашел ее спящей на диване, а квартиру обокраденной, разразился жуткий скандал. Вадик орал и топал ногами, он говорил, что Люська – круглая идиотка, что тупость ее перешла всякие границы и стала опасной для окружающих. Еще он сказал, что у него лопнуло терпение, и он отправит ее на постоянное жительство к тетке.
Тетя Маша жила совершенно одна в поселке городского типа под названием Пустолаево. На краю этого поселка у нее имелся большой деревенский дом, и она рада была принять племянницу хоть на все время. Развлечений в поселке не предполагалось никаких, мужчин подходящего возраста, разумеется, тоже.
Люся не успела испугаться предстоящей перспективы, поскольку находилась в каком-то трансе. Ей было ужасно обидно, что такой замечательный, такой милый Вася оказался обычным ворюгой и аферистом. Она вспоминала его круглое положительное лицо, его честные, даже слишком, глаза, его обаятельную улыбку – и не могла поверить.
Вадику надоело ругаться, и он оставил Люсю в покое, переключившись на прибежавшую Ленку. Ленке тоже досталось по первое число, Вадик в сердцах даже вытолкал ее из дома за то, что сбивает его сестру с пути истинного. Люсю он пока посадил под замок, то есть предупредил охрану, чтобы сообщала ему сразу же, если сестра куда-нибудь уйдет. Но Люся никуда не собиралась, она впала в апатию, изредка оживляясь, чтобы немножко поплакать.
Прошло несколько дней, и Вадик неожиданно повеселел. Он помирился с Ленкой, а Люсе сказал, что инцидент исчерпан, но чтобы она больше не смела приводить домой первого встречного. Впрочем, охрана в курсе. Еще Вадик дал Люсе денег и разрешил прогуляться по магазинам.
Люся безумно устала, но все же была рада, что выбралась из дома. На нее хорошо повлияли людская шумная толпа, яркие витрины, музыка… Люся приободрилась и решила, что в жизни случаются разные периоды. У нее, например, была в жизни черная полоса, но сейчас она кончилась. И вот, когда она выходила из торгового центра, Люся увидела Василия. Он стоял у машины, как ни в чем не бывало, такой положительный и надежный, такой родной.
В мгновение ока Люся простила ему все, тем более брат сказал, что инцидент уже исчерпан. Люсино сердце скакнуло в груди, как лягушка, заметившая над собой тень аиста.
– Васенька! – радостно кричала Люся, расталкивая ни в чем не повинную публику и прорываясь к мужчине своей мечты.
При этом на лице ее был написан такой неземной восторг, какой бывает, наверное, на лице у неудачливого рыболова, пытавшегося отцепить крючок от коряги и неожиданно выудившего пудовую форель.
Василий попытался применить прием, старый как мир, и грубый, как сержант-сверхсрочник. Он удивленно уставился на подбегающую Люсю и невежливым тоном проговорил:
– Дама, вы меня с кем-то перепутали!
Не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг.
Люся, которая только что хотела заключить Василия в свои объятия и осыпать пылкими поцелуями, забыв нанесенное ей оскорбление, а также украденные у брата ценности, мгновенно переменила намерения. Ее лицо запылало, черты его исказились праведным гневом, и она налетела на коварного изменника, как тайфун налетает на мирный тропический остров.
Надо сказать, что особенно ее разозлило то, что этот негодяй посмел назвать ее дамой! По глубокому Люсиному убеждению, так можно называть только женщин старше сорока, у которых (опять же по глубокому Люсиному убеждению) все уже позади.
Люся подскочила к своему несостоявшемуся любовнику и с размаху заехала ему по физиономии маленькой дамской сумочкой. И, странное дело, сумочка не выскользнула у нее из рук, а точно попала, куда метила Люся. Каблук не сломался в самый важный момент, не оторвались пуговицы, нога не подвернулась и не лопнула бретелька лифчика. Вещи, которые раньше все делали назло Люсе, теперь прекратили безобразничать. Определенно, черная полоса в Люсиной жизни если не кончилась, то пошла на убыль.
Василий, не ожидавший Люсиного удара, не успел заслониться, и сумочка попала ему прямо в глаз, который тут же побагровел и распух. Василий успел подумать одновременно две мысли. Во-первых, что современные девушки носят в своих маленьких сумочках такие тяжести, какие под силу не всякому тяжелоатлету, и, во-вторых, что тонкая и художественная работа по методу Аделаиды Семеновны пошла насмарку.
– А теперь ты меня узнаешь? – драматическим контральто воскликнула Люся, поднимая сумочку для нового удара.
Вася попятился и испуганно защитил руками уцелевший глаз. Вокруг начала скапливаться толпа восхищенных зрителей.
– Люсенька! – проблеял Василий. – Ну зачем же так?
– Ага! Значит, все-таки узнал? – И Люся снова опустила на голову гнусного обманщика оружие возмездия.
– Это недоразумение! – вопил Василий. – Я тебе все объясню!
– Попробуй! – выкрикнула девушка, продолжая лупить его сумкой.
Вася отскакивал и заслонялся, удары приходились в основном по рукам, но Люся не унывала и пыталась подбить второй глаз. Окружавшие их зрители при каждом удачном ударе аплодировали и издавали восторженные крики. Один мужчина средних лет даже бросил к Люсиным ногам скромный букет гвоздик.
– Люсенька, я тебе действительно все объясню! – безуспешно взывал Василий, увертываясь от ударов. – Только не здесь! Пойдем куда-нибудь, посидим, поговорим, как интеллигентные люди…
Больше всего он боялся, что сейчас, в самый неподходящий момент, появится дочка Сигильдеева. Тогда на всех связанных с ней перспективных планах можно будет поставить жирный крест, мало того – можно заполучить кучу неприятностей от папочки Сигильдеева… Вася представил, как выглядит со стороны эта безобразная сцена, и понял, что Люсю надо уводить отсюда любой ценой.
