Дарья Донцова - Фейсконтроль на главную роль
А это и в самом деле была Софья, совершенно не постаревшая и даже, вопреки логике, ставшая моложе. Хоть Скавронская и жила теперь в Москве, но целительство не бросила, ездила на свой огород, однако пробиралась к избушке окольными путями, минуя Киряевку. Скавронская знала, что местные жители боятся болота, и не опасалась воровства. Она была готова при случайной встрече с киряевцами сказать:
– Софья умерла, я ее дочь. Домик получила по наследству, имею право сюда приезжать.
Но к ней никто ни разу не пришел, огород не тронул, связки сушеной травы не стащил, даже местные бродяги обходили избенку стороной, такой дурной славой это место пользовалось.
Теперь о Майе. Она с малолетства знала, что у ее отца была раньше другая семья и там подрастает девочка, ненамного старше нее. Иногда, в злую минуту, мать кричала отцу: «Возвращайся к своей ведьмачке!» – А тот только рукой махал и ничего жене не отвечал.
Водкин рано умер, но супруга поминала «дочь нечистой силы» и после похорон мужа.
Став взрослее, Майя пристала к матери с вопросом:
– Папочка правда жил с колдуньей?
Мать не устояла перед искушением и обрисовала Марту в черных красках. Но еще больше досталось Софье. Наверное, дочь Дмитрия Сергеевича хотела навсегда отбить у Майи охоту общаться с единокровной сестрой и ее родней, но получилось иначе. Подросткам свойственен негативизм, а к информации, прозвучавшей из родительских уст, они относятся весьма скептически. Майю, словно магнитом, тянуло к Скавронской, и в конце концов она решила: они с Вероникой сестры, пусть и наполовину, но все же одна кровь. И приехала в дом, где ранее жил ее отец.
Софья не прогнала девочку, более того, она стала пристально присматриваться к «внучке». Вероника не проявляла никакого интереса к целительству, а Майя жадно впитывала любую информацию, исходящую от старухи.
– Напутали в небесной канцелярии, – вздохнула Софья после очередного скандала, устроенного ревнивой Никой, – души не туда положили. Ну да ничего, не бывает в жизни случайных встреч. Не печалься, мы нашли друг друга, исправили ангельскую ошибку. На Нику не злись, в ней много эгоизма, она как собака на сене – сама не ест и другим не дает.
Майя старалась не обращать внимания на тычки и уколы, получаемые от Ники, но старшая сестра все упорнее упражнялась в науке свары, продолжала выживать соперницу из дома. И в результате победила – Майя перестала приходить к Скавронским, Софья и она стали встречаться в других местах. Девушка неизменно поражалась: сколько же интересного знает старуха! Иногда Майю кусала жалость – глупая Ника, погрязшая в злобе, не понимает, чего себя лишила. Воистину, нет пророка в своем отечестве! Имей Майя такую бабушку, она бы день и ночь слушала ее наставления.
Софья оказала на ученицу огромное влияние. Благодаря Скавронской Майя пошла учиться на историка, написала диссертацию по народным обрядам, увлеклась сбором легенд и сказок. Водкина постигла азы целительства, могла составить простенькое снадобье от простуды, мазь от гайморита, микстуру от поноса. Естественно, она никогда не возьмется лечить больных, но для своих подруг и коллег служит врачом, в коллективе Майю считают талантливой травницей.
И вот еще одна интересная деталь – Софья не старела! Майя искренне считала ее бессмертной, вечной. Но настал черный день, вечером которого Скавронская позвонила Майе и самым обычным голосом сказала: «Мои похороны состоятся в пятницу. Приезжай, да прихвати с собой ведьмино покрывальце. Мало ли, что случится. На свете много злобы:»
Майя прервала повествование, схватила с подоконника бутыль с водой, сделала пару глотков и осипшим голосом продолжила:
– Есть такой обряд, называется куту, от слова кутья [Каша, которую следует подавать на поминках. Прим. автора.]. Когда умирает ведьма, надо, чтобы ее душа не нашла дорогу на тот свет, отрубить колдунье кисть правой руки или, на худой конец, один палец.
Я передернулась.
– Жуть!
– У разных народов существует много кровожадных обрядов, – вздохнула Майя. – Вампиру предписывается загнать в сердце осиновый кол, в африканских племенах воины поедают печень врага, а в Средние века женщин, заподозренных в связи с темными силами, бросали в воду и ждали: если утонет, значит, невинна, выплывет – точно прислужница дьявола.
– Ой, хватит, – попросила я.
– Народ жесток, – хмыкнула Майя, – и не все сказки добрые. Но не о том речь. В некоторых российских деревнях до сих пор существует несколько поверий, связанных с колдуньями. Первое: перед смертью она должна передать свою силу, иначе не умрет, а будет маяться, и ничто ей не поможет. Иногда родственники разбирают у избы крышу, чтобы смерть поскорей пришла за ведьмой. А нет, томиться той, пока кто-нибудь, сжалившись, не возьмет умирающую бабку за руку. Вот тут и случится переход силы, появится новая ведьма или колдунья, а старая тихо уйдет. Второе: если колдунья все же ухитрилась отправиться на тот свет без наследницы, ей нужно ампутировать часть руки. Иначе во время поминального ужина дух зачерпнет кутью и съест. Сладкая каша так понравится бестелесной материи, что душа ведьмы не покинет избу, останется жить в ней привидением, начнет изводить родственников и соседей, хулиганить…
– Бред! – не выдержала я.
– Таково предание, – менторским тоном заявила Майя, – я всего лишь излагаю обычай. Ведьмы знали об обряде куту и в ответ изобрели «покрывальце». Можно взять хлопковое, льняное или шелковое – фактура ткани не имеет значения, есть другие условия. Материал непременно должен быть дорогим, роскошным. В окружении колдуньи должна быть женщина, которая, в том случае, если кто-то провел куту, закроет тело покрывалом до шеи. И тут же гроб нужно заколотить. Считается, что ведьма почувствует себя невестой и растеряет злость, а ее умение перейдет к той, что положила накидку. Этакое запоздалое принятие статуса ведьмы на себя.
– Дикость! – вознегодовала я.
Майя развела руками:
– Это не мною придумано.
– Вы верите во всю эту чушь? Считаете, что так и происходит в действительности?
На лице Водкиной промелькнула улыбка.
– Пока я не почувствовала в себе никаких паранормальных способностей. Я верю в другое. Легенды и сказки имеют под собой реальную основу, просто с течением времени правда, передаваемая из поколения в поколение, исказилась. Ну как при игре в испорченный телефон: в начале цепочки вы говорите слово «слон», а из уст последнего игрока звучит «котлета». Но слон-то был! Волшебный клубок, который получает Иван-царевич, очень похож на современный навигатор, яблоко, которое, катаясь по тарелочке, демонстрировало Василисе Прекрасной дальние города и страны, смахивает на телевизор или компьютер. То же самое и с ковром-самолетом, ступой с метлой…
– Значит, последняя воля Софьи Скавронской была выполнена? – перебила я собеседницу.
– Да. Я подошла к гробу, приехала очень рано, до Ники, и увидела – у Софьи нет мизинца на правой руке.
– Какой кошмар!
– Приятного мало, – согласилась Майя.
– Значит, у трупа пропал мизинец, – повторила я. – И где он?
Водкина опять потянулась к минералке.
– У меня нет ответа на ваш вопрос. По идее, он должен храниться у человека, который совершил куту.
– Почему?
Майя издала протяжный вздох.
– Часть руки нельзя ни похоронить, ни уничтожить. Иначе ведьма оживет.
– Вот уж чушь собачья! – снова возмутилась я.
– Даша, мы же говорим не о логике, а о поверье. Его надо воспринимать как аксиому, а не спорить. Люди полагают: отрубишь руку – колдунье конец. Уничтожишь палец или кисть, бросишь, скажем, их в печь – ведьма оживет, закопаешь в землю – придет на то место и выроет. Иван-царевич сжег лягушачью кожу, не послушал невесту, и сколько беды из-за этого вышло.
– Ладно, предположим, в наш век научно-технического прогресса остались отдельные идиоты, которые…
– Купите газеты, – перебила меня Водкина, – и почитайте бесплатные объявления, которые «в наш век научно-технического прогресса» дают представители черной и белой магии. Тошно ведь станет! И поверьте, клиентов у шарлатанов толпы.
– Но вы умная, образованная женщина, – гнула я свое, – и пришли с покрывалом в морг.
– Это была последняя просьба Софьи, – прошептала Майя, – и от моей веры или неверия ее исполнение не зависело.
– Вы не пытались найти человека, который осквернил труп?
Водкина забарабанила пальцами по столешнице.
– Дело давнее, – выдавила она из себя. – Я сразу поняла, кто «поработал» – Дмитрий Сергеевич, мой дед. Мы с ним отношения не поддерживаем, он выгнал маму из дому, не пожалел беременную дочь. Там такой грязи намешано! В общем, Софья отказалась делать маме аборт. Ой, не хочу вспоминать! Просто поверьте: мой дед ненавидел Софью! Я пару раз слышала, как он ей вслед орал: «Скоро подохнешь, тогда я тебе не только руки, но и ноги обрублю!» Дмитрий Сергеевич всю жизнь был хамом, никогда не стеснялся людям в глаза правду-матку резать. У него мир четко пополам делится: белое – черное, плохое – хорошее, никаких полутонов. Сейчас он совсем обеспамятел, с ним мальчик возится, Сережа.
