Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
Я неопределенно пожала плечами, решив своими видениями — скажем, Олег привязан к столбу и облеплен муравьями — Тигрина не пугать.
Ладно, — кивнул тот, — садись! Машину оставим под горкой и пешком пройдем.
Свернув, он загнал машину за орешник, вытащил из багажника рюкзачок и выразительно глянул в мою сторону.
Через пару минут мы бодро одолели пару косогоров, прошли наискосок сырой овраг, вошли в перелесок и выбрались к ограде из густой сетки, уходящей в бесконечность — вправо и влево. Сразу за ней начинался густой кустарник, в котором, однако, имелись значительные про-рехи, сквозь которые вполне можно было заглянуть на территорию поселка Мишкино. От места, где мы сейчас стояли, до домов было не менее ста метров. Высокие заборы обрамляли длинную ровную улицу — посередине асфальтированная дорога с фонарями, от которой до оград лежала нетронутая целина, покрытая чахлыми деревцами.
— Неужели надо через забор лезть? — ахнула я. — Нельзя ли как-нибудь через ворота?
— Можно, — отозвался мой спутник. — Если пропуск есть. У тебя есть?
— Нет. Но ведь отсюда ничего не видно...
— Не видно тому, кто не знает, что хочет увидеть... — философски изрек он и шустро двинулся вдоль сетки влево. Я засеменила следом. В данный момент моя затея представилась мне полнейший идиотизмом. — Стой! — внезапно сказал Максим, и я с размаху тюкнулась в его спину носом. — Сюда...
Я решила, что он нашел в заборе дырку, но Максим почему-то смотрел влево.
Метрах в десяти от ограды, среди корявых пеньков, стоял необъятный вековой дуб. В сравнении с ним остальные деревья казались недоростками. Крона его возносилась под самые небеса, и когда Тигрин сказал: «Залезай!», я подумала, что он шутит.
— В чем дело, Максим?
-Ты хочешь перелезть через забор? И пройти стометровку по голому полю? И разглядывать через трехметровый забор чужой дом?
И через пять минут оказаться в местном отделении милиции?
Я по инерции кивала головой, но последний вопрос мне вовсе не понравился:
— Почему в милиции?
— Потому что здесь любой чужак на улице, как бельмо на глазу.
— А-а-а! — понятливо кивнула я, размышляя, чего это Тигрин подписался со мной на такую авантюру. .На него это было абсолютно не похоже. Но не зря, наверное, говорят, что чужая душа — потемки. — Значит, мы будем... с дуба глядеть?
— Именно! И хватит разговоров...
Мой подъем на дуб я описывать не буду, поскольку об этом не только говорить, но даже вспоминать страшно. Ствол не был идеально гладким, дуб был коряв, разлапист и даже имел приличное дупло. Все эти обстоятельства позволили Максиму подняться на нужную высоту за пару минут. Но мне...
— Я дальше не полезу... — категорически заявила я, крепко обнимая, словно любимого родственника, здоровенный, растущий практически горизонтально сук, и отчаянно жалея, что не имею хвоста. Земля осталась где-то внизу, словно детское воспоминание, далекая и недосягаемая. — Сколько тут метров?
— Метров десять, — отозвался откуда-то из-за моей спины голос Тигрина. — Еще пару метров надо... Ползи сюда, не бойся. Тут очень удобно, честное слово! Ну, еще полметра...
Я зашипела, что означало категорический отказ, и затрясла головой.
— Иначе мы тут до темноты просидим! — разозлился он. — Да развернись наконец, ты же смотришь в обратную сторону!
Он попытался потянуть меня за руку, потом, чертыхаясь, уцепил за шиворот. Я срослась с суком, намертво стиснув зубы. Но Максим продолжал тянуть, и я поняла, что так он просто-напросто стянет с меня через голову кофточку. Только это заставило развернуться и перебраться туда, куда показывал Тигрин. Он не соврал, сидеть здесь было довольно удобно, если постараться позабыть, сколько метров до земли.
Перекинув через разлапистую ветку веревку, Тигрин аккуратно оттянул ее в сторону, и перед глазами предстала чудная панорама поселка с высоты птичьего полета.
— Смотри чуть правее, — показал Максим, и в его руках каким-то образом появился бинокль. — Вон здоровенный дом с красной крышей, где башенки... Видишь беседку? Левее кусты, а между деревьями идет небольшая ограда из «рабицы», ее отсюда плохо видно... В принципе, это уже другой участок... Вернее, там дом родителей Мамонова, они захотели его себе оставить. Мамон рядом земли прикупил и свой построил. Однако родители его девятый год в Австрии живут, сюда только погостить приезжают. Так что их дом пустой стоит.
— А где телефон? — Честно сказать, я совершенно не понимала, к чему он это рассказывает, а сыновью любовь Мамона к родителям одобряла. — И где сам хозяин?
— Мамон в заграничном турне, предпринятом по окончании небольшой, но удачной войнушки с конкурентами. Отсутствуете месяц. А телефон, с которого звонили, в доме родителей.
— А кто же сейчас тут?
— Охрана, конечно.
Я взяла бинокль и принялась разглядывать обширное владение криминального авторитета. Территория размером с пару футбольных полей была обнесена внушительным забором, вероятно, подсознательно отражающим тягу хозяина к тюремной атрибутике. Вскоре с некоторой долей досады я вынуждена была признать, что в разглядывании абсолютно безлюдного дома занимательного мало. Я заскучала, добровольно вернув оптику владельцу, проявлявшему к безмолвному дому гораздо больший интерес. Так продолжалось до тех пор, пока справа меж листьев дуба не мелькнуло что-то ярко-красное. Я пригляделась. По дороге От поста на въезде в поселок ехала спортивная машина. Куда именно она направлялась, было еще неизвестно, но я почему-то нахмурилась, судорожно роясь в памяти.
— А тачка, похоже, к Мамонову... — пробормотал Максим, следя за ней.
— Дай мне, пожалуйста! — торопливо буркнула я, вытаскивая бинокль из его пальцев. — А Мамонов женат?
— Он давно разведен, а сейчас живет в гражданском браке. С бывшей манекенщицей, у которой мало мозгов, но большие амбиции.
Машина и в самом деле остановилась возле ворот бандитского дома. Из нее выбралась элегантная блондинка и, виляя, словно пьяный матрос, бедрами, направилась к воротам. Нажала на кнопку, и через несколько секунд из стоящего рядом скромного двухэтажного домика выскочил долговязый парень. Ворота открылись, дама села за руль и въехала прямиком в подземный гараж, расположенный в доме,
— Это она?
— С вероятностью девяносто девять процентов.
— Я ее знаю, — сказала я. В памяти всплыла картинка из недавнего прошлого.
...Дверь кабинета тихо приоткрылась. Дежурно улыбаясь, мы с Жанной ждали очередного пациента. Он же являлся и последним на сегодняшний день, поэтому настроение у нас обеих было прекрасное.
— Заходите... — начала я, а Жанна торопливо развернула ко мне монитор, ткнув пальцем в нужную строку, и я почти пропела: — Елена Владиславовна!
В кабинет едва уловимо потянуло тонким ароматом дорогих духов. Вслед за ним в дверном проеме возникла и их владелица. Мы с Жанной замерли. Эфемерно-воздушное создание в кокетливой шляпке с длинными перьями плавно качнулось и двинулось вперед. Бьюсь об заклад, такого эффектного прохода стены нашего кабинета еще не видели.
Не доходя до стула около метра, создание совершило замысловатое, но элегантное телодвижение и замерло, полуприкрыв глаза густыми ресницами.
— Платова Любовь Петровна? — Пискляво-тонковатый голосок дивы несколько подгулял, но не настолько, чтобы испортить впечатление от остального. — Это вы?
И она посмотрела на Жанну долгим взглядом, не выражавшим решительно ничего. Моя медсестра почему-то начала заикаться.
— Ме-е... Не-е... Нет, не я.., и для пущей убедительности она затрясла головой.
— Платова Любовь Петровна — это я, — проинформировала я пациентку, твердо сказав самой себе, что личное дело каждого, как ходить и что носить. — Касаревская Елена Владиславовна? Присаживайтесь! На что жалуетесь?
Неторопливый поворот головы, сопровождаемый покачиванием черных перьев, и мне выпало счастье лицезреть фарфорово-кукольное личико. Дива протянула руку, уцепив стул за спинку, подтянула его к себе и села, элегантно закинув ногу за ногу.
— Жалуюсь?! Я?!
Повисла пауза, нарушаемая лишь ритмичным цоканьем длинных алых ногтей пациентки о бок изящной сумочки.
— Слушаю вас, — невыносимо вежливо сказала я, с величайшим удивлением ощущая в себе желание пациентку придушить. Такое со мной случилось впервые, поэтому понадобилось время, чтобы взять себя в руки и мило улыбнуться.
Меж тем Елена Владиславовна, демонстративно щурясь, принялась весьма откровенно меня разглядывать. Чем было вызвано такое странное поведение посетительницы, оставалось только гадать, и я решила дать Касаревской немного времени, чтобы прояснить ситуацию. Предоставив ей возможность налюбоваться мной вволю, я сделала вид, что делаю записи, потом спросила о чем-то Жанну. Та немного притормаживала, косясь на странную пациентку, но подыгрывала вполне натурально. Прошло несколько минут.
