Лживые свидетели - Марина Серова
Пока я говорила, Ростислав Солеваров на глазах менялся в лице. Сначала оно покраснело, а затем стало мертвенно-белым.
— Я… Я не убивал его… клянусь вам! — срывающимся голосом воскликнул он. — Я ведь так и не сделал ни одного выстрела. Не хватило духу. Я не убивал Пантелеймонова, поверьте мне!
— Я вам верю. Тем более что Константин Вячеславович не был застрелен. Но мне не нужно говорить о том, что вы не смогли выстрелить. Несмотря на то, что у вас, как вы сами сказали, не хватило духу убить Пантелеймонова, вы тем не менее планировали это сделать. Ведь так?
— Да, я собирался его убить из пистолета, — признался наконец управляющий.
— Так по какой же причине вы намеревались застрелить своего хозяина? — спросила я.
— Мне… мне приказали это сделать, — с трудом вымолвил Ростислав Солеваров.
— Кто этот человек? — продолжала я допрашивать управляющего.
— Это… это партнер Константина Вячеславовича по бизнесу, Александр Николаевич Крашенинников, — сказал управляющий. — Не знаю, в курсе ли вы, что Крашенинникову сделали очень выгодное предложение?
— Да, в курсе, если вы сейчас говорите о предложении, которое исходило от заинтересованных лиц костромского завода алкогольных напитков.
— Да, я именно это имел в виду. Это было достаточно серьезное и очень выгодное предложение, — продолжал управляющий. — Когда Крашенинников рассказал мне о нем, я сразу понял, что такие предложения каждый день не делают. Необходимо было сразу же соглашаться, даже не раздумывая. Но Пантелеймонов заартачился, он ни в какую не хотел согласиться. Выхода не было. Тогда-то Александр Николаевич и предложил мне… ну, нейтрализовать Константина Вячеславовича.
— А почему он это предложил сделать вам? Почему сам Крашенинников не взялся за это дело? Нейтрализовать, как вы выразились, Константина Пантелеймонова, — спросила я.
— Александр Николаевич объяснил, что его могут заподозрить, — ответил управляющий.
— А вас, значит, не заподозрят?
— Ну, не знаю… Крашенинников был уверен, что лучше это сделать мне. Ну, убрать Пантелеймонова. Он пообещал, что выплатит мне вознаграждение за участие, когда все успешно завершится. Время на раздумья ограничено, принимать решение нужно было срочно. А поскольку Константин Вячеславович ни в какую не хотел соглашаться, то решено было его убить.
— Вы сказали, что оружие вам передал Александр Крашенинников. Когда это произошло? — спросила я.
— В тот вечер, когда я приехал в коттедж подписывать документы. У него пистолет был с собой.
— А куда орудие делось потом?
— Я унес пистолет с собой. Спрятал в офисе. Сначала я хотел положить его в ящик письменного стола, но потом передумал. Решил спрятать пистолет в туалете. Там есть место между бачком и стеной. Я прикрепил пистолет скотчем к стене.
— Так вы так и не произвели ни единого выстрела из этого пистолета? — спросила я.
— Нет! Я не смог этого сделать. Правда, сначала я думал, что справлюсь, но потом… я очень сильно испугался. Я просто не подумал, что это так трудно сделать. Особенно когда я увидел Константина Вячеславовича.
— А где вы его увидели?
— Он находился у себя в кабинете, а я как раз тогда начал спускаться с лестницы второго этажа, — объяснил управляющий.
— А кто еще находился в кабинете? Или Пантелеймонов был один?
— Нет, не один. В кабинете был Иннокентий Вячеславович. Они, кажется, начали ругаться, во всяком случае разговаривали на повышенных тонах. Далее я увидел, что Иннокентий схватил бутылку со спиртным и замахнулся на брата, видимо, хотел ударить, пока Константин находился к нему спиной. Но передумал, наверное, потому что услышал, как я спускаюсь. Тогда он просто ушел из кабинета. Вместе с бутылкой.
— А что вы сделали? Ведь Иннокентий вышел из кабинета Константина, других свидетелей рядом не было…
Ростислав Солеваров ответил не сразу. Он как-то весь поник и опустил голову.
— Я какое-то время еще постоял на лестнице, — глухим голосом проговорил он. — Я держал в руке пистолет и наблюдал, как Константин Вячеславович допивает спиртное. Я даже попробовал прицелиться ему в голову, но это плохо у меня получилось. Руки задрожали, по спине пробежали мурашки, мне по-настоящему стало плохо.
— То есть вы не смогли застрелить Пантелеймонова и поэтому решили воспользоваться холодным оружием? — спросила я.
— Да вы что?! Я же уже сказал, что не убивал Пантелеймонова! Уж если я не смог выстрелить, то как я смог ударить его ножом?
Да, конечно, но я специально решила подлить масла в огонь.
— Но что же вы тогда сделали, Ростислав Анатольевич? Ведь не могли же вы вечно стоять на лестнице и смотреть на Пантелеймонова.
— Я начал подниматься по лестнице, подумал, что необходимо будет все объяснить Крашенинникову. Ну, не убьет же он меня за то, что не я смог застрелить Пантелеймонова. Так вот, я уже почти поднялся наверх полностью, но в этот момент услышал, что внизу в кабинет кто-то пришел.
— Почему вы так решили? — спросила я.
— Потому что я ясно услышал, как Пантелеймонов кого-то спросил, что он тут делает. Ну, или что-то в этом роде. Как-то так, точно я не могу сказать.
— И это все? Что вы еще слышали?
— Больше ничего. Потом ничего слышно уже не было. Я еще какое-то время так постоял, решая, как быть дальше. Я мог снова спуститься в кабинет и посмотреть, что там происходит. Но потом решил, что нет, я просто не выдержу такого чудовищного напряжения. У меня вся рубашка промокла от пота. И вот когда я уже принял окончательное решение пойти в спальню Маргариты, я вдруг услышал шаги, довольно-таки громкие. Как будто тот, кто так шел, был человеком, уверенным в себе. Я все-таки пересилил себя и, спустившись на несколько ступенек, перегнулся через перила и заглянул вниз.
— И кого вы там увидели? — спросила я.
— Там был Григорий, шофер Пантелеймонова. А рядом с ним на полу лежал Константин Вячеславович. Мне снова стало плохо. Я уже не помню, как я добрался до спальни Маргариты.
— А она уже была там?
— Да. Я
