Маша Стрельцова - Записки падшей ведьмы

— Он почему — то на ровном месте вдруг не справился с управлением и вылетел за ограждение дороги, — шипел мужик. — Несколько раз перевернулся на склоне, потом взорвался бензобак, и он заживо сгорел. Я его крики из машины до последнего слышал. Ясно тебе, мразь, как твой женишок умрет??? Чего молчишь?

— Думаю, — прошептала я.

— Думай, сучка, думай, — и он провел еще одну линию у меня на животе, поперек прежней, образуя крест.

Кровь полилась интенсивнее.

— Сколько человек мне надо будет убить, если я соглашусь? — превозмогая боль, спросила я.

— Пятерых, — бросил он, все еще ведя линию на животе. Я замерла, боясь вздохнуть или дернуться от жгучей боли. Ведь одно мое неправильное движение — и нож воткнется глубже.

— Красота, — удовлетворенно сказал он, закончив свое дело. Потом он обмакнул палец в рану и с видимым наслаждением пососал.

— Вкусно? — внезапно для себя злобно спросила я.

— Посолить бы, — в тон ответил он. — А у меня и соль есть с собой.

И он деловито выудил из кармана сверточек.

От первых крупинок я взвыла сквозь ладонь, которой он предусмотрительно зажал мой рот.

— Еще раз — и в глаз, ясно? — шепотом рявкнул он, приставляя нож к коже около глаза.

Я судорожно сжала веки и прерывающимся шепотом сказала:

— Я согласна.

Я поняла, что это — садюга. Он мне действительно вырежет глаз, вспорет живот, и потом будет слизывать кровь, соля ее для вкуса. Он непременно сожжет заживо Дэна.

Он на это способен.

У меня не было выхода.

— Давно бы так, — снисходительно сказал он и похлопал меня по животу, вызвав новую волну боли. — Оставляю пакет для тебя, в нем фотографии. Чтобы завтра они все вместе собрались и коллективно отправились на тот свет. Не по одиночке. Ясно?

— А почему так? — прошептала я. — Я не знаю, как это сделать…

— Придумаешь, — жестко отрезал он. — Вместе — это менее подозрительно, если их по разным углам города сжигать. Ясно?

— Буйвола там нет? — с внезапным страхом спросила я.

— А если б был — неужто отказалась б? — усмехнулся он.

Я молчала. Я не знала, какой ответ ему понравится, а какой нет, но я до жути боялась его рассердить. Его соль все еще разъедала мои раны…

— Завтра я не смогу, — прошептала я. — Максимум — послезавтра…

— Завтра! — Рявкнул он.

— Да хоть режь меня — не смогу, — заплакала я.

Он помолчал, зачерпнул пальцем моей крови, обсосал, и милостиво разрешил:

— Уговорила. Если в воскресенье не будет результата — пеняй на себя.

Я беззвучно плакала.

— И еще, цыпочка, — фамильярно похлопал он меня по лицу. — Нажалуешься Буйволу или еще кому — мы твоего женишка все ж поджарим. Имей в виду.

Ответа от меня он дожидаться не собирался. Он просто меня проинформировал — и исчез в распахнутом окне. Я резко вскочила — откуда только силы взялись? — подскочила к окну и тщательно заперла створки. Потом я сорвала простыню, прижала ее к разрезанному животу и пошла в ванную.

Ванная комната была в коридоре, не то что у меня, где у каждой гостевой имелся свой санузел. Там я долго промывала раны, в основном не столько смывая кровь, сколько вымывая жгучую соль. Потом положила руки прямо на кровавую рану, и отчитала себя воинским старинным заговором от ратных ран. Больше мне ничего в голову не пришло. Потом подумала и отчитала себя еще и заклинанием на восстановление сил — крови-то я потеряла много.

Аптечки тут, вопреки моим надеждам, не оказалось. Я надрала узких полос из простыни, кое — как перевязалась, одела забытый кем — то халат и, превозмогая боль и страх, пошла из дома. Я понимала — с этим я должна справиться сама. Если дело дойдет до больницы — никто не поверит что я шла, споткнулась, очнулась — а у меня вырезанный крест на животе. Мне придется что — то объяснять, а этого делать было нельзя. Обмирая от ужаса — за каждым кустом мне чудился мой мучитель, я доковыляла до гаража и крикнула в приоткрытую дверь:

— Есть тут кто?

Голос мой был каким — то жалким и писклявым.

— А это кто? — ответил мне такой же писклявый голос.

— Я, — ответила я голосу.

— Кто я?

— Ребята, мне аптечку срочно надо, у вас же есть в машинах? — спросила я.

Откуда — то послышалось шебуршание, зажегся резанувший глаза свет и я оказалась нос к носу с Полукастратом.

— А, ты, — хищно поприветствовал он меня, сразу подобравшись.

— У нас мир! — опасливо напомнила я ему.

— Сегодня — мир, завтра — не мир, — философично отозвался он. — Чего явилась?

— Аптечку б мне…

Он посмотрел на меня повнимательней и потом кивнул:

— Ну, пошли.

Из Дэновской машины была извлечена аптечка, и он принялся перебирать лекарства:

— Чего болит-то, говоришь?

— Зубы, — мрачно ответила я.

— Та-ак, на анальгинчик и вали отсюда, не мешай людям спать.

— Бинт дай, вон он лежит, — попросила я.

— А тебе зачем? Зубы бинтовать? — заржал он.

Я выхватила у него аптечку, сунула в карман анальгин с бинтом и принялась рыться дальше.

— Это антисептик, чтоб раны не загноились! — вскричал Полукастрат, глядя как я снова отправляю в карман пузырек с лекарством.

— У меня зубки как раз гноятся, — отмахнулась я.

Так же я экспроприировала йод, зеленку, фурацелин и вонючую мазь.

— Это ранозаживляющее, — внимательно посмотрел на меня Полукастрат. — Ты чего, порезала кого? Рвешься первую помощь оказать?

— Дурак ты, обиделась я. — Никого я не прирезала. Я сроду руку ни на кого не поднимала.

— Ну-ну, — пропищал Полукастрат, и я покраснела, вспомнив, как я обработала его в офисе «Бастиона».

— Ну я пошла, выздоравливай, — бормотнула я и бочком — бочком ринулась из гаража. Не дай бог он вспомнит то же самое, что и я.

— Да я здоров, — услышала я его недоуменный голос мне вслед.

В своей комнате я заново промыла раны раствором фурацелина, намазала вонючей мазью от нагноения и выпила антисептик. Тщательно перевязалась стерильным бинтом, выпила полпачки анальгина и протерла прополосканной простынею пол в коридоре и комнате — уж слишком накровила, пока бежала в ванную.

Потом перестелила постель, закрыла за собой дверь и пошла к Дэну в спальню.

Знали бы вы, как я себя ругала, из-за того что не позволила ему остаться! Все тогда было бы по—другому. Конечно, садюга мог его пришить, око за око, но что — то мне подсказывает, что мои услуги в качестве компенсации за Харитона были бы им предпочтительнее.

Я разбудила Дениса и робко попросила:

— Слушай, можно я с тобой лягу спать?

— Конечно! — обрадовался он.

— Только чур — ты ко мне не пристаешь! Даже пальцем не касаешься!

— Ну ладно, ладно, — вздохнул он.

— Поклянись! — потребовала я.

Если он захочет меня обнять — я скорее всего взвою от потревоженных ран белугой.

— Клянусь, — кисло ответил он. Я легла прямо в халате, спина к спине, и мы долго лежали молча, притворяясь что спим.

Дэн на меня обиделся — это было понятно.

Утром я совершенно расчувствовалась. Потому как проснулась я от поцелуя в щечку и запаха кофе.

— Вставай, засоня, — ласково сказал Дэн, — я тебе как классический любящий муж принес кофе и Светкины пирожные в постель.

Я протерла глаза, схватила кофе, пирожное и застонала от блаженства. Вчерашние трубочки были полной ерундой по сравнению с этими. Ну что за золотая кухарка! Нет, бриллиантовая!

Я уплела эти шедевры, откинулась на подушки и сообщила:

— Классический любящий муж — мне это крайне подходит!

— Ну слава богу, — обрадовался Дэн. — А я уж сомневался — не банально ль это.

— Забота о своей девушке никогда банальной не бывает! — наставительно изрекла я. — Ставлю тебе большой плюсик в тетрадку!

— Тебе придется сегодня мне много плюсиков наставить, — улыбнулся мой будущий муж.

— А в связи с чем? — подозрительно нахмурилась я.

Ну не привыкла я к тому, чтобы надо мной так тряслись! Все чудится какой — то подвох…

— В понедельник свадьба потому что, — пожал он плечами. — Я собираюсь купить тебе платье. Банкет уже заказан, народ приглашен…

— Дэн, — решительно сказала я. — А ты уверен что нас в понедельник зарегистрируют?

— Конечно! — уверил он меня. — Связи есть, не беспокойся.

Я молча допивала кофе и рассматривала его, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание от его красоты и где — то в глубине души рождается робкий изумленный вопрос: «Это — мое???».

Я протянула руку и ласково отвела от его глаз темную челку. Он перехватил мои пальцы и нежно перецеловал их все.

Он меня любит всей душой — это было да и аминь. Милый, поразительно красивый парень. Я бы действительно жила с ним душа в душу много лет. С таким — сложно иначе. Его невозможно не полюбить — и даже не за красоту, а за его отношение. Когда тебя так любят — невозможно устоять…

В понедельник наша свадьба. Но от меня зависит, доживет ли он до нее.