Елена Логунова - Последний путь под венец
«Слесаря спас Кутузов!» – любезно проинформировала меня подруженька.
– Бред какой-то! – простонала я, а потом поняла, что Ирка имела в виду не самого русского полководца, который вряд ли стал бы размениваться на спасение фигуры менее значительной, чем Родина-мать, а одноименный коньяк. – Значит, без спирта все-таки не обошлось…
С облегчением выбросив из головы беспокойство о здоровье раненного в голову тазом слесаря, я заторопилась вдогонку за дамой в шляпе. Она уже свернула за угол.
Я с ускорением побежала вдоль шеренги контейнеров и в самом ее конце споткнулась, увидев нечто неожиданное и неприятное.
Крайний в ряду лабаз был, во-первых, открыт, а во-вторых, сплошь увешан дешевыми товарами для летнего отдыха: надувными кругами и матрасами, полотенцами с нарисованными на них красотками и дельфинами, купальниками невообразимых фасонов и расцветок и ПЛЕТЕНЫМИ ШЛЯПАМИ! Среди прочих образчиков полезного рукоделия из соломки присутствовал и головной убор мультипликационного чучела Страшилы – широкополая шляпа с искусственным цветком подсолнуха.
Я резко затормозила, остановилась и с тоской посмотрела на этот дивный аксессуар. Стало быть, я ошиблась, думая, что это уникальная вещь!
– Хорошая шапка, двести рублей, но отдам за сто пятьдесят, – перехватив мой печальный взгляд, сказала луноликая дева с раскосыми глазами.
Я прошла чуть дальше, заглянула за угол и увидела вереницу шатров и палаток, охраняемых желтолицыми потомками вьетконговцев, и – в отдалении – машину такси с открытой задней дверцей. В проем синхронно втягивались соломенная шляпа с подсолнухом и стройная нога в серебряной босоножке. Дверца захлопнулась, такси укатило.
Мой любительский опыт наружного наблюдения не удался.
– Тогда перейдем к наблюдениям внутренним, – сказала я, решив, что пришла пора дать отдых ногам и поработать головой.
Я повернулась спиной к вьетнамскому рынку и зашагала в обратном направлении – к столикам и стульчикам в ресторанной зоне многофункционального объекта «Приват».
Кофе мне подали черный, как преступление, и горький, как наказание. Сравнения подобрались сами собой, строго по теме моих дедуктивных размышлений. Появление второй соломенной шляпы сбило меня с толку. Чтобы не запутаться окончательно и бесповоротно, я строго цыкнула на сладкую парочку провокаторов – фантазию с воображением, до основания разрушила все свои туманные предположения и со всем доступным мне хладнокровием занялась голыми фактами. Их я разложила по полочкам и пронумеровала, как… пожалуй, как тела в морге. И это неаппетитное сравнение тоже было вполне в русле заданной темы: по моим приблизительным подсчетам, в нашей истории набралось уже немало покойников и лиц, едва не ставших таковыми.
За отправную точку я взяла нечто круглое: шляпу с подсолнухом.
Первое. Этот незабываемый головной убор я своими глазами видела на Аде Ульянцевой, и в «Привате» предполагала найти именно ее.
Второе. Из отеля действительно вышла дама в шляпе с подсолнухом, но была ли это Ада, я не разглядела.
Зато – третье! – я рассмотрела серебряные босоножки, которые видела на Эльзе Костиной.
Возможно ли, что у Ады были точно такие же? Вряд ли, ведь дорогущую дизайнерскую обувь в наши широты завозят супермалыми партиями. Гораздо более вероятно, что у Эльзы нашлась такая же шляпа – подобное чудо, оказывается, запросто можно купить за ближайшим углом!
Значит, в такси уехала Эльза. В такси и в шляпе, которая понадобилась ей, чтобы скрыть бинты или изумрудную от бриллиантовой зелени шишку на голове… В такси, в шляпе и в босоножках…
А где же тогда Ада?
Должно быть, мое подсознание уже знало вероятный ответ на этот вопрос. Не зря же я вернулась к отелю, а не поехала домой, где предаваться размышлениям за чашечкой кофе было бы и удобнее, и дешевле!
Я давно выпила кофе, черно-бурый осадок в чашке подсох и стал похож на слой торфа, когда к разбитым коленкам гипсового мальчика аккуратно притерся автомобиль, доставивший к «Привату» одинокую даму в широкополой соломенной шляпе.
Опасно качнувшись вместе со стулом в тень виноградной шпалеры, я неустойчиво застыла в душевном и физическом волнении.
В просветы между листьями видна была дверь отеля. Машина закрыла ее почти до половины, и я не разглядела, какая у этой дамы обувь.
Зато я увидела руки, которыми мадам обнимала большой пакет, вроде почтовой бандероли. Коричневую обертку перекрещивали блестящие полосы скотча, из его петель также были сделаны ручки – очень предусмотрительно, пакет не производил впечатления невесомого. Размером и толщиной он был не намного меньше секции раскладного кресла-кровати – так выглядела бы упакованная картина в раме. А деревянная рама, как известно, штука увесистая, шарахни ею кого-нибудь – и мало не покажется!
В голову лезла какая-то чушь. Драматические события последних дней выработали у меня новый, пытливый и негуманный, взгляд на предметы быта: я теперь автоматически прикидывала, что и как можно использовать для нанесения телесных повреждений ближним и дальним. Вилки, блюда, швабры, скалки, сковородки и тазики были уже непоправимо скомпрометированы.
Я еще немного посидела, собираясь с мыслями и не забывая приглядывать за подъездом. Кажется, мне не оставалось ничего другого, как последовать за дамой в шляпе в отель и уже там наконец разобраться, кто это – Ада или Эльза. Но, наверное, я слишком долго сидела с чашкой кофе, и одинокая сонная официантка перестала на меня реагировать. Пока я высматривала ее, чтобы расплатиться, пока ждала счет и сдачу, непоседливая дама в шляпе вновь покинула «Приват».
Проклятая шляпа опять не позволила мне увидеть ее лицо, зато теперь я хорошо рассмотрела ноги. Они были синие. Не такие синие, как у магазинных куриц застойного времени, а просто джинсовые. К демократичным парусиновым штанишкам дизайнерские серебряные босоножки не подходили по стилю, и, возможно, поэтому дама обула простые балетки. В них ей, конечно, было гораздо удобнее – мадам опять была нагружена. На сей раз она тащила большую клетчатую сумку – визитную карточку мелкооптового деятеля челночной торговли.
«А куда же она дела свою картину? – машинально подумала я. – Выломала из рамы и затолкала в сумку?»
Задаваться данным вопросом не имело смысла, поскольку эти картины вполне могли существовать исключительно в моем воображении.
Заметно кренясь на один бок, дама с сумкой двинулась в направлении, которое условно можно было определить, как «в сторону центра». Я последовала за ней, и вскоре стало ясно, что центр сумчатую даму интересует не абстрактно географический, а конкретно торговый. Она шла в тот самый ТРК «Изумруд», куда в массе своей мигрировали продавцы и покупатели с недавно закрытого вещевого рынка.
Вокруг кубического сооружения из бетона, металла и бутылочно-зеленого стекла, оправдывающего название, еще царила военная разруха: обломки конструкций, кучи песка и битой плитки, окопы, траншеи… Но чисто вымытые стекла радовали глаз свежей зеленью, в кондиционированном помещении веял прохладный ветерок, а плакаты на витринах обещали такие скидки, что я мигом забыла о трудностях преодоления полосы препятствий и не сразу вспомнила, что пришла сюда отнюдь не за покупками.
Без заранее проведенной психологической подготовки противостоять магическому заклинанию «SALE» нормальной женщине очень трудно! Меня мощно потянуло к дверям ближайшего волшебного чертога.
На мое счастье, дама в шляпе зашла туда же и сразу же полезла в корзину с грошовым трикотажем. Раскопки она производила энергично, но всего одной рукой, потому как второй бдительно придерживала у ноги свою клетчатую сумку. Это была совсем не лишняя мера предосторожности: курганы дешевого тряпья методично раскапывали и другие тетки с аналогичными торбами. Станичные бизнес-вумен, привыкшие запасаться товаром на развалах вещевого рынка, успешно осваивали новый для них формат торгового центра.
Густо обросшая разнообразным тряпьем раскидистая вешалка на входе в примерочные живо напомнила мне мечту Корнея Чуковского – Чудо-дерево. Я спряталась за ним, когда моя мадам с ворохом одежек прошла в кабинку. Клетчатую сумку ей пришлось оставить в специальном шкафчике. На всякий случай я запомнила его номер: 36, как число карт в колоде.
Спохватилась я минут через двадцать. За это время вполне можно было успеть примерить с десяток нарядов! Очевидно, я пропустила момент, когда мадам покинула кабинку. Отвлекая мое внимание, в зале гремела музыка, мелькали люди и тряпки, прямо перед моими глазами висела очень симпатичная блузочка, и по всему по этому за примерочными я следила одним глазом. Джинсовые ноги в балетках оттуда не выходили, но ведь мадам могла переодеться в новые вещи! Об этом я почему-то сразу не подумала.
Я кинулась к камере хранения и подергала дверцу с номером 36. Она была закрыта, но кем: сумчатой дамой или другой покупательницей, которая подошла уже позже и заняла освободившийся шкафчик? Этого я не знала.
