Елена Логунова - На сеновал с Зевсом
В офисе сидела одна Зоя. Катерина тоже присутствовала, но она не сидела, а лежала на гостевом диване как неживая и слабо постанывала, придерживая на лбу влажную салфетку. Андрюха, как обычно, опаздывал. К отсутствию на месте Бронича я тоже начала привыкать.
— Где тебя носит, Инка?! — накинулась на меня Зойка.
Я посмотрела на часы и кротко сообщила, что задержалась на каких-то семь минут.
— А пять минут назад звонил клиент! — парировала она. — Нужно срочно написать рекламный текст для буклета химчистки. А кто у нас за копирайтера?
— Кто? — простодушно вопросила я, делая вид, что впервые слышу это мудреное слово.
Вообще-то за копирайтера у нас я, но сочинение бездарной заказухи мне давно приелось, потому-то я и старалась передать свой опыт заодно с фронтом работ практикантке Марусе.
— Точно, некому! Как зарплату, так все хотят, а как работать, так сразу никого не сыщешь! — парировала Зойка, которая в нашем заведении исполняет функции бухгалтера и очень болезненно переживает угрозу финансового кризиса. — Шеф отсутствует, ты задерживаешься, Андрей опаздывает, Маруся вообще умерла!!!
— А вот в этом…
Я склонилась над телефоном, нажала кнопку и проверила, не было ли нынче утром входящего звонка с одного конкретного номера. Он был, и поэтому я веско и громко договорила:
— Вот в этом я не уверена!
Это проняло даже абстинентную Катерину.
— В чем ты не уверена? — стянув с физиономии тряпочку и переглянувшись с Зоей, спросила она.
Я загадочно промолчала, двумя пальчиками сняла со спинки пустого стула розовый шелковый шарфик и аккуратно погрузила его в специально приготовленный полиэтиленовый пакетик. Девочки следили за моими действиями в озадаченном молчании.
— Всем привет, вот и я! — вваливаясь в кабинет, провозгласил Андрюха.
— Ты-то мне и нужен! — Я наставила на него палец, как пистолет. — Ты на машине?
— Да, а что? — Под «дулом» моего перста Эндрю слегка оробел.
— Очень хорошо, тогда поехали! — Я подхватила товарища под локоток и повлекла к двери.
— А как же рекламный текст?! — очнулась Зойка.
— Считай, что я этим уже занимаюсь, — ответила я.
— Ты его напишешь?
— Рекламный текст для химчистки? — содрогнулась я. — Нет! Но я постараюсь найти вам копирайтера. Всё, мы уехали!
Машина у Эндрю сегодня была другая — папина, получше, чем его собственная, оставленная в автосервисе. Смекнув, что мы собираемся прогулять работу, Андрюха повеселел и, усевшись за руль отчей «Тойоты», спросил почти игриво:
— Куда прикажешь?
— Сначала ко мне, — распорядилась я.
— А потом ко мне? — несказанно оживился Эндрю.
— Еще один брутальный тип, помешанный на сексе! — пожаловалась я резиновому чертику, приплясывающему под зеркальцем заднего вида.
— Это стихи? — ухмыльнулся Андрюха. — Могу подарить рифму к слову «секс»: например, «кекс»!
— А также крекс, пекс и фекс, — пробурчала я, отворачиваясь к окошку.
За окном был чудесный весенний день. Не такая гадость, как пару дней назад, а правильный кубанский апрель: плюс пятнадцать, солнышко, легкий ветерок. В такую погоду только и делать, что гулять на свежем воздухе. Чем, собственно, я и собиралась заняться в теплой дружеской компании. Предполагалось, что ее состав будет смешанным: по моему плану, третьим к нашей с Андрюхой условно сладкой парочке должен был примкнуть любимый бассет капитана Кулебякина.
Я открыла квартиру Дениса своим ключом, надела поводок на приятно удивленного Барклая и повезла его вниз на лифте. На пятом этаже кабина остановилась и вошла еще одна дама с собачкой — Алка Трошкина со своим ворованным бульдогом. Смотрелись они на диво гармонично, оба были наряжены в черно-белой гамме: Алка щеголяла в пионерском наряде «белый верх, темный низ», а чернокожий Фунтик красовался в белоснежном памперсе.
— О, Кузнецова! — обрадовалась мне подруга. — Ты разве не на работе?
— Очень кстати мы с тобой встретились, Трошкина! — сказала я, великодушно проигнорировав идиотский вопрос. — Прогуляемся все вместе?
— А вы тоже идете на пустырь?
— Мы не идем, мы едем!
Выйдя во двор, я указала подружке на ожидающий нас автомобиль с водителем.
— Что? Еще одна собака?! — возмутился Эндрю, увидев черномазого Фунтика.
— Еще две собаки! — поправила я, подтаскивая к машине Барклая.
— Конец папиным чехлам! — расстроился Андрюха.
— Забудь про чехлы, — посоветовала я. — Что такое автомобильные чехлы в сравнении с мировой революцией?
Трошкина споткнулась о порожек, ухнула в машину головой вперед, тихо выругалась и опасливо спросила из глубины салона:
— Какая еще революция? Мы вообще куда едем?
— Вообще не скажу, пока только в частности, — ответила я, захлопывая дверцу. — Сначала едем в гаражный кооператив, где нарисована голая баба.
— Ты это серьезно? Тогда пристегни ремень, — Андрюха снова взбодрился.
Он перестал нудеть про чехлы и даже начал насвистывать, но снова помрачнел, увидев закрытые гаражные ворота. Однако давешнего амбарного замка на них не имелось, а изнутри доносилось размеренное постукивание. В гараже явно кто-то был.
— По всей видимости, женский портрет в стиле «ню» нарисован на внутренней поверхности одной из створок, — в академической манере сформулировала Трошкина мысль, которая и так была всем понятна.
— Надо же, как не везет! — посетовал наш любитель натурной живописи, от огорчения стукнув кулаком по клаксону.
— Не пугай людей! — одернула я невротика.
Мне показалось, резкий сигнал напугал нетрезвого гражданина, который матросской походкой враскачку шагал по проезду между гаражами и как раз поравнялся с нашим авто. Он так резко отшатнулся, что впечатался боком в железную дверь гаража, при этом в пакете, который нес пугливый пьяница, предупреждающе звякнуло стекло.
— Да всё в порядке с этим типом, — посмотрев на хмельного «матроса» с нескрываемым отвращением, сказала Трошкина. — Похоже, он пришел куда ему надо.
Заплетающимися ногами вычерчивая в пыли сложные геометрические фигуры, поддатый тип приплясывал перед гаражом — силился восстановить равновесие, нарушенное в процессе сложной процедуры перемещения пакета с бутылками из правой руки в левую.
— Во дает, балерун! — оценил выступление Андрюха.
С блеском исполнив для восхищенной публики хореографическую миниатюру «Поиски центра тяжести», пьяный тип воздел правую руку в бессмертном коммунистическом приветствии «Рот фронт!» и несколько раз качнулся вперед, бухая кулаком по железу:
— Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!
В чередовании быстрых и медленных ударов угадывался определенный ритм.
— Условный стук! — заметил Андрюха. — Интересно, ему откроют?
Ему не столько открыли, сколько приоткрыли, подвинув изнутри одну створку. Пьяница просочился в гараж, и двери за ним снова сомкнулись.
— Нет, не утерплю! — сказал Андрюха и решительно полез из машины.
— Ты куда это? — распахнула свою дверцу я.
— Инночка, пойми меня правильно! — занося руку над гаражной дверью, проникновенно сказал Андрюха. — Я дизайнер и в глубине души эстет. Могу ли я упустить возможность хотя бы одним глазком взглянуть на произведение искусства, представляющее собой главную местную достопримечательность?!
И он с ловкостью радистки Кэт отстучал согнутым пальцем по створке гаражных ворот:
— Бум, бум, бум! Бум! Бум! Бум! Бум, бум, бум!
— Инка, останови его! К пьяным лезть очень опасно! — заволновалась Алка.
— А ну, живо отцепи собак с поводков, — распорядилась я, пристально глядя на гаражные ворота.
Они дрогнули.
— Ты что, Инка, я не стану травить людей собаками! — возмутилась Трошкина. — Тем более Фунтик у нас еще на карантине по подозрению в бешенстве!
Я не стала спорить (это могло привести в бешенство меня саму), живо перегнулась через кресло и отвязала кобелей — на это ушли считаные секунды. Потом выдернула из кармана пакет с Марусиным шарфиком, потыкала розовой тряпочкой в собачьи морды и непререкаемым хозяйским голосом скомандовала:
— Искать, Барклай! Искать, Фунтик! Искать!!!
Гаражная дверь и автомобильная дверца со стороны Алки открылись одновременно, но наши питомцы оказались куда проворнее тех, кто сидел в гараже. Правда, собачкам поспособствовала я: изо всех сил подпихнула Фунтика под памперс, придавая ему направленное движение, а бульдог, в свою очередь, вытолкнул бассета. Звери один за другим влетели в гараж, и там сразу же загрохотало, зазвенело, послышались крики и площадная ругань.
— Что, черт побери, ты делаешь?! — накинулась на меня шокированная Трошкина.
— А ну, пошли! — скомандовала я.
Эндрю так и стоял у приоткрытой двери с поднятой рукой и разинутым ртом.
