Иоанна Хмелевская - Девица с выкрутасами
— В моё время никаких Марксов не было, — высказалась с чувством оскорблённого достоинства подпиравшая косяк домработница Каролинка. — Меня в честь крёстной назвали, а не каких-то там лапсердаков.
— Да кто ж такое на вас подумает?! — возмутилась Патриция. — Господь с вами! Возвращаясь к нашим баранам, я подозреваю, что Зажицкая подсказала схему действий, а Карлуша живенько раскрутил предприятие. Девиц набрали шикарных, бизнес процветал, и продолжалось всё довольно долго…
— Минутку, прошу прощения. Но откуда все эти кусты и заросли? Я Познани не знаю, там что, есть какое-то заведение в буйной зелени? Ведь они, наверное, не под голым небом соблазняли своих… как бы сказать получше… клиентов?
— О, всякое бывало. Случалось, клиента снимали и у кинотеатров, и на вокзалах, где придётся, но по большей части в разных питейных заведениях. А дальше, как и у нас, схема везде одинакова. Такси, дама клянётся, что хата у неё — высший класс, клиент под мухой, но пару шагов ещё в состоянии сделать, а тут к вашим услугам и давно присмотренный заливной лужок у речки Варты. А на нём уже поджидают крепкие пареньки, которые примерно наказывают развратника путём отъёма материальных ценностей. Карлуша добычу делил по-честному: половина мне, остальное вам. Дело завоняло, когда один из развратников угодил в больницу и менты засуетились, что заранее было обречено на провал, поскольку Карлуша сразу попал в прокуратуру, где и не думал скрывать свою личность. Посвящённый, таким образом, в тайну сего грязного дела прокурор тут же получил пинка на вышестоящую должность где-то там, как можно дальше, а на его место…
— Продвинулась пани прокурор Дануся… без фамилий, — не утерпела пани Ванда.
— Вы же обещали семейное! — возмутился пан Войтек. — И романтическое!
— Романтическое прямо сейчас и начнётся, — успокоила его Патриция. — Так вот, внезапно оказалось, что избалованный князёк влюбился в Зажицкую не на жизнь, а на смерть, что, впрочем, неудивительно, особа она и правда невероятно сексапильная. Все видели. А в среде социалистической молодёжи и в окружении бесценного папули Карлуше такие не попадались…
— А какие были? — не сдержал любопытства хозяин дома. — То бишь, наверно, и сейчас есть?
— Есть, конечно, не без того. Или заслуженные супруги, рыхлые квочки, чья весна уже далеко позади, или дородные тупые доярки-колхозницы. А Зажицкая — девица с огоньком и оборотистая, при первой же опасности смылась назад в Плоцк, где, как назло, освободился Климчак. Сановный папуля и сынок-гуляка страшно поругались, сынок всё в Плоцк рвался, а папуля требовал его к себе, в столицу. В Познани пыль улеглась, у Климчака были там какие-то дела, он спокойно и поехал, а давно имевшая на него виды Зажицкая отправилась следом, невзирая на возможные последствия. Карлуша туда же. Климчак занимался своими делами, Зажицкая увивалась вокруг него, что, однако, не помешало Карлуше склонить её к совместным развлечениям, возможно, потому, что Климчак уделял ей недостаточно внимания, что прикажете бедной-несчастной делать? Милиция уже давно караулила весёлую компанию, прокуратура, как могла, милицию тормозила, благородный отец в Варшаве совсем озверел, ведь тайна сквозь пальцы утекает, наконец извернулся как-то и сам поехал в Познань инкогнито, а значит, и без телохранителей. И вот надо же какое совпадение!
Патриция на минуту остановилась, ибо в горле пересохло окончательно, хлебнула содовой и продолжила:
— Родимые пятна, так сказать, проявились, оказалось, что у сынули и папаши вкусы одинаковы. Последний, раз уж оказался тайком на свободе и без охраны, решил этим воспользоваться, дал себе волю и подцепил, кого бы вы думали? Угадайте? Правильно, Зажицкую. Загорелся наш столп добродетели почти так же, как сынок, но вот попользоваться не успел, в морду получил не сильно, но, во всяком случае, смог потомка понять. Вот тут-то оба и ополчились на Климчака.
— Так ведь он на Зажицкую и не смотрел? — удивился пан Войтек.
— Ещё как смотрел, только занят был очень. А в свободное время с дорогой душой, а на тех двоих номенклатурных ухажёров Зажицкая чихала…
— Вот уж дудки! — возразила от дверного косяка Каролинка. — Правда ваша насчёт Климчака, да только сохнуть-то сохла и роман с ним крутила, но и других не чуралась. Очень привечала таких солидных мужчин, понятно, не оборвышей, а всё одно носом крутила. Уж больно разборчива.
— Я же говорила! — обрадовалась Патриция. — А Лёлик её поматросил и бросил, ну и решила отомстить… А те двое вроде пришли к соглашению, сынок получил заверения, что отбудет на Запад, в загнивающий рай, а папуля здесь концы подчистит.
Пан Войтек остался доволен.
— Это и в самом деле, скорее, романтическое, чем политическое. И такое глупое, что даже смешно.
— Апелляция будет ещё смешнее, — буркнул господин адвокат.
Патриции не было нужды уверять присутствующих, что на апелляцию она обязательно приедет. Все с огромным интересом слушали её рассказ.
— Откуда вам, собственно говоря, столько известно? Я таких подробностей из дела не вычитал, в официальных документах всё гораздо скучнее.
— Ничего мне не известно, — ответила Патриция, не собираясь ссылаться на Зигмунда. — Практическая дедукция, основанная на жизненном опыте. Опять же почему не приукрасить историю пофривольнее?
Тут журналистка вспомнила, что имеет по поводу всей этой свистопляски собственное мнение, и незамедлительно поделилась им с застольной компанией.
— Просто мания какая-то, — гневно заявила она. — Не уверена, приходится ли на сто изнасилований вроде нашего одно настоящее. Остальные — яйца выеденного не стоят…
— Протестую! — попытался возразить Кайтусь.
Патриция соизволила наконец заметить его существование.
— Да ты что? Взять хоть, к примеру, то, колбасное!
— Колбасное? — моментально заинтересовался пан Войтек. — Это метафора такая?
— Ничего подобного. Как? Разве вы не в курсе?
О колбасном изнасиловании, как выяснилось, никто из присутствующих не слышал, и Патриции пришлось изложить суть событий к огромному неудовольствию Кайтуся, который, правда, сам обвинение не представлял, но осуществлял надзор за молодой и крайне впечатлительной вице-прокуроршей. Блеск, с которым она провела дело, позволял сделать вывод, что это вице у неё спереди отпадёт нескоро.
— Жертва насчитывала сорок семь весьма потрёпанных лет и возвращалась с работы домой с тяжеленными сумками. Напал на неё жуткий бандит, оказавшийся по части изнасилования на высоте, а посему в этом отношении претензий у потерпевшей не имелось. Ей и в голову не пришло бы на него заявлять, если бы среди покупок не было двух кило колбасы, которые виновник преступления слопал…
— В процессе изнасилования? — поразился господин адвокат.
— Следствием не установлено, сколько сожрано на месте, а сколько унесено с собой сухим пайком, но, как бы там ни было, колбаса исчезла. И даже эту потерю пострадавшая спокойно бы пережила, да вот муж пристал. Где колбаса, да где колбаса, сказано этой дуре, купи, так она, мозги куриные, ни хрена не помнит, всё пилил и пилил, уж совсем собрался было проучить дражайшую половину кулаками, вот она ради спасения шкуры и призналась. Муж от такой новости вконец взъерепенился и сам помчался в отделение — пусть гад колбасу отдаст! Пытался даже возмущаться, что дело возбуждено об изнасиловании, а не об умышленной порче имущества. Пришлось ему доходчиво растолковать, чтоб заткнулся, а то впаяют антисоветскую агитацию, будет знать, как права качать.
— А какая тут связь?
— Прямая: за колбасой надо в очередях давиться, и не всегда бывает…
— А уборщица с лесопилки, что нашла своему ребёнку двенадцать отцов? — злорадно продолжала Патриция. — Так по очереди её и насиловали, заткнись! — бросила она Кайтусю, попытавшемуся было открыть рот. — Сам, читая дело, хохотал. Начала с генерального директора головного деревообрабатывающего комбината, но сразу обнаружилось, что в нужное время тот был в долгосрочной командировке в Мурманске, три месяца там проторчал, какие-то курсы повышения квалификации, опять же переговоры, а ребёнок нормально доношенный. Тогда ухватилась за его заместителя, но, к несчастью, выяснилось, что тот с рождения бесплоден. Потом настала очередь технического директора, сделали анализ крови — не подошёл, заместитель технического тоже отпал из-за группы крови. Главный бухгалтер оказался импотентом, очередным начальникам отделов здорово повезло: не годились по разным причинам. Из всего начальства один только кадровик знал её лично и мог, поднапрягшись, описать, как баба выглядит, да вот беда, чтобы делать детей, был решительно стар. В итоге истица призналась, что, честно говоря, прижила ребёнка от ночного сторожа и никакого изнасилования в помине не было, просто залетела, но уж больно хотелось обеспечить чадо отцом побогаче, ведь такой и алименты будет платить солидные. Вот вам и доказательство, не будь моды на изнасилования, ей и в голову бы такое не пришло.
