Дарья Калинина - Казино «Пляшущий бегемот»
– Не доедем, – тревожилась Леся. – Костик, ты бы не пил столько!
– Наоборот, – едва ворочая языком, отвечал парень. – Еще даже мало.
– Мало?
– Адрес я пока не вспомнил.
– Как это?
– Чтобы вспомнить адрес, мне сначала нужно дойти до нужной кондиции.
До нужной кондиции Костик доходил еще около часа. В последнем баре он затормозил, заявив, что сил у него больше нету мотаться по питейным точкам. Что тут его все устраивает – тепло, уютно и пиво отличное. Так что тут он и осядет до тех пор, пока не вспомнит, куда возила его Жоржета.
Костик выпил еще три кружки. И каждый раз Кира спрашивала:
– Ну как? Вспомнил?
Костик морщился, мотал головой и заказывал новую порцию пива. Глядя на него, подруги уже начали опасаться, что нужную стадию Костик просто проскочит. Вырубится пьяным сном, и ничего-то они от него не узнают. Но Костик их не подвел.
Грохнув очередной кружкой, он наконец радостно возвестил:
– Вспомнил! Поехали!
Ехать пришлось не так уж далеко. По набережной, потом через мост, а потом по Выборгской стороне.
– Тут где-то, – бормотал Костик. – Общежитие должно тут быть. Желтенькое такое. Дом в три этажа. Ремонта требует.
Запущенное здание, построенное еще при царе Горохе, нашлось не без труда. Спасибо, аборигены подсказали. Оказалось, что общежитие в нем было при советской власти, когда тут селили девушек с прядильной фабрики. Ткачихи приезжали сюда из деревень и маленьких городов, отрабатывали на фабрике свою койку, а потом и комнату в общежитии. Некоторые выходили замуж и уезжали к мужьям. Другим предприятие давало общежитие, но уже семейного типа – с кухней, ванной и санузлом.
Но все это было еще при советской власти. Во время перестройки жилье приватизировалось. И теперь бывшее общежитие юридически числилось обычным домом с коммунальными или отдельными квартирами. Смотря кому и как повезло.
– Вот сюда мы и ездили! – гордо сообщил Костик, оглядывая блуждающим взглядом здание. – Нашел все-таки!
Подруги тоже смотрели.
– И куда теперь?
– Куда? Кажется, на второй этаж.
– Точно на второй? Или кажется?
– Ну, по лестнице мы шли. Вроде бы этаж был второй.
На входе сидела бабка-вахтерша и требовала пропуск. Оказалось, что хотя квартиры и были отданы работникам в частную собственность, само здание по-прежнему находилось на балансе прядильного комбината. Как такое могло быть, в голове у подруг просто не укладывалось. Но у нас в стране существуют еще и не такие странности. Так что они просто выбросили из головы свой вопрос и принялись допытываться у старухи, к кому могли ходить Костик с Жоржетой среди ночи и на второй этаж.
– Второй этаж не в моем ведении! – решительно отказалась бабка. – Там свои хозяева. Ступайте, они вам все объяснят!
Подруги пошли. Недоумевая, но все же пошли. Скажите, зачем нужна вахтерша на входе, если она впускает в здание всех желающих? Ведь этак любой террорист мог сказать, что идет на второй этаж. А сам прошмыгнул бы на третий, на первый или даже в подвал.
На втором этаже вахтерша была покрупней и посолидней. Она устроила подругам настоящий допрос. И вскоре выяснилось, что весь второй этаж данного общежития целиком и полностью принадлежит дирекции той самой прядильной фабрики. Когда-то, раздав квартиры своим работникам, руководство фабрики не забыло и про себя. Организовав нечто вроде акционерного общества, оно присвоило себе целый этаж, который был пущен под гостиницу.
– Только живут у нас не по одному дню, а месяцами или даже годами.
Оказалось, что часть второго этажа по-прежнему используется как общежитие. Только теперь работники должны были платить за свои койки или комнаты живые деньги. И платили они их не государству, а конкретным людям – дирекции прядильной фабрики.
– А кто вам нужен? – допытывалась вахтерша.
– Мы не знаем. Вот он знает.
И подруги кивнули на пьяно покачивающегося Костика. Вахтерша кинула на него острый взгляд и всплеснула руками:
– Снова ты! Явился наконец, красавец!
Подруги обрадовались. Судя по всему, вахтерша и Костик были отлично знакомы.
– Вот ты мне сейчас за разбитое стекло и заплатишь! – продолжала радоваться вахтерша. – А то ишь, хитренькие какие вы с сестрицей! Набедокурили – и в кусты! А родня за вас деньги платить должна? Так, что ли?
Костик продолжал покачиваться и таращить бессмысленные глаза.
– Стекло? – икнул он. – Какое стекло?
– А то самое, что ты в окне высадил!
– Я ничего…
– Высадил, высадил! Иначе куда же оно делось? С вечера еще было. А утром глянь, а стекла-то и нету!
И бабка вылезла из-за своей стойки.
– Плати! – твердо произнесла она.
Костик еще раз покачнулся. И вдруг его глаза закрылись, он громко всхрапнул и начал падать!
– Ой! – встрепенулась Кира, кидаясь ему на выручку. – Держите!
– Держите, – проворчала бабка. – Притащили алкоголика. И что вам, девки, все неймется? То одна его приволокла, парень в зюзю пьян был. Теперь вы притащили, на ногах не держится. Хороших парней вам, что ли, не найти?
Объясняться с бабкой подруги не стали. Да она и не рвалась.
– Идите уже. Положите своего пьянчугу на кровать, – смилостивилась бабка. – Да смотрите, когда проспится, пусть за окно платит. Иначе я его отсюда не выпущу!
Упомянутая кровать и разбитое окно оказались в пятой комнате по правую руку. Жили там некие Пластиковы. Вахтерша уверяла, что именно к ним и приводила Жоржета своего пьяного приятеля, которому теперь предстояло платить за разбитое стекло. Подруги нашли нужную дверь, оказавшуюся незапертой. Толкнули ее. И вошли в узкую, словно школьный пенал, комнату.
Несмотря на тесноту, тут было втиснуто целых три спальных места. Диван-книжка, раскладушка и раскладное кресло с аккуратно сложенным на нем постельным бельем. Кроме того, присмотревшись, подруги поняли, что большое зеркало в стене – это не совсем зеркало, а замаскированная кровать. Ночью она опускалась и превращалась в спальное место. А днем ее ставили на попа, прислоняли к стене и смотрелись в прилепленное снизу зеркало, как… как в зеркало!
– Очень удобная конструкция, – завистливо произнесла Леся. – Если бы в нише еще и шкафчик устроить, вообще цены бы ей не было.
Кроме спальных мест, в комнате еще каким-то чудом был втиснут столик и за занавесками нечто вроде гардероба. Но при этом никого из жильцов в комнате не было. Впрочем, как бы они тут поместились, интересно знать? Все свободное пространство занимала мебель. Оставшихся сантиметров едва бы хватило на то, чтобы на них разминулись два не слишком полных человека.
– И где хозяева?
Подруги положили Костика на раскладушку, которая была ближе всего к ним. И, так и не дождавшись хозяев, вышли из комнаты.
– Как бы ему не надуло в окно, – озабоченно произнесла Леся.
Окно в комнате в самом деле было разбито. Причем оно не просто треснуло, а вылетело целиком. Осталась одна рама с несколькими неровно торчащими осколками. На улице сегодня ощутимо похолодало. Так что Лесина тревога была оправданна.
– Не надует! Пьяному море по колено.
– Нет, я все-таки прикрою дыру!
И Леся набросила на окно покрывало, сняв его с кресла. И лишь затем вышла. На общей кухне не было никого. Лишь в одной кастрюльке булькал борщ, во второй варились сосиски, и на сковороде томилась картошка с лучком.
– И где все? Ну и хозяйки! Оставили свою стряпню, а сами лясы где-то точат.
Картошка на сковороде уже начала пригорать. Поэтому подруги остались на кухне, справедливо рассудив, что скоро хозяйка хватится и прибежит на запах горелого. А Веник, которому показалось скучным сидеть на кухне, отправился в самостоятельный обход комнат.
Долго подругам ждать не пришлось. Когда запах горелого масла стал явственно ощутим, на кухню впорхнула хорошенькая молодая женщина и, кинув на подруг изумленный взгляд, принялась деловито помешивать еду в сковороде. Женщина была беременна. И беременна давно, уже месяце на седьмом, а то и на восьмом. Но выглядела превосходно. И ее упругая попка была обтянута тугими джинсами. Только на животике джинсовая ткань была заменена мягкой эластичной вставкой, чтобы не давить на будущего младенца.
– Скажите, вы не знаете Пластиковых? – обратилась к ней с вопросом Кира.
– Знаю! – тут же улыбнулась в ответ женщина. – Я сама – Пластикова. Позвольте представиться, я – Люда Пластикова!
Подруги тоже представились.
– А вы, наверное, из комиссии? – не дожидаясь их объяснений, воскликнула Люда. – Очень хорошо! Пойдемте, посмотрите, как мы живем!
И она потащила недоумевающих подруг в комнату, откуда они только недавно ушли.
– Вы посмотрите, посмотрите! – требовала девушка. – И скажите, могут четыре взрослых человека и новорожденный ребенок жить в таких условиях?
– Нет, не могут.
– А я что говорю? – обрадовалась женщина. – Конечно, не могут! Это же и дебилу ясно! А папа мне твердит, что никому дела нет до того, могут сейчас люди жить или не могут. Что сейчас каждый сам за себя. Но это же неверно? Вот вы пришли! Значит, кому-то все же есть дело, как мы живем. Вы ведь нам поможете?
