Дарья Калинина - С царского плеча
— Я не знаю, я ничего уже не знаю, — бормотала Настя. — Пусть только Ваня найдется, мы тут же уедем из этого ужасного места!
Людмила, которая в этот момент вошла в комнату, тут же подсела к Насте и ласково коснулась ее рукой.
— Дорогая, ты должна будешь остаться в Зубовке в любом случае. Найдется твой мальчик или же нет.
— Почему это? — оторопела Настя.
— Мы решили, мой сын останется в Зубовке, он возьмет управление поселком на себя. И ты должна остаться вместе с ним.
— Нет, я уеду точно! — помотала головой Настя. — Если Лешка захочет, пусть едет со мной. Нет, пусть остается. Но я уеду!
— Подумай хорошенько. Ты беременна моим внуком. Тут в поселке тебя ждут почет и власть, каких ты не увидишь нигде в другом месте. Из Леши получится отличный муж, это я тебе обещаю. И он подарит тебе еще много других детей. А я… а я совсем не такая деспотичная, каким был мой муж. Я охотно закрою глаза на то, что ты вышла замуж уже не девушкой.
— Вы все тут чокнутые! — вскочила на ноги Настя. — Господи, да вам место в психушке! Я ни в чем не виновата, а вы все время делаете меня так или иначе виновной!
Но Людмила не обиделась на нее за эту вспышку.
— Подумай, и ты поймешь, что я права, — многозначительно произнесла она, уже уходя из комнаты. — Нелегко одной растить ребенка. А уж двоих и подавно.
Настя ничего не стала больше возражать. Она сама была слишком измучена, чтобы попусту спорить о том, что для себя уже давно решила. А Мила тоже не могла ее долго уговаривать, она торопилась обратно к телу своего супруга, которого она с другими женщинами оплакивала, омывала и обряжала в чистые одежды по обычаю всех народов мира. Завтра с Захарией должны были прощаться жители поселка, а послезавтра планировались его похороны.
Настя осталась вместе с подругами, дрожа и бледнея все больше с каждой пролетающей мимо минутой. И наконец долгожданная весть.
— Нашли! Мы его нашли!
Настя вскочила на ноги, не зная, что ей теперь делать. Куда бежать? Что спрашивать?
— Скажите мне только… Он… он жив? Что с ним?
— Все хорошо, мальчишка жив.
Настя опустилась на пол, ноги не держали ее.
— Жив! — пробормотала она, заливаясь слезами, на сей раз счастливыми. — Мой мальчик жив!
— Настя, вот радость!
— Да, да, — твердила Настя. — Я знала, я верила. Ванька не мог погибнуть.
Однако если Ванечка был найден живым, то состояние его здоровья все же внушало нашедшим его людям серьезные опасения. Мальчик никого не узнавал, казался очень сонным, одурманенным. По всей видимости, он находился под действием сильного наркотического средства. На сгибах его рук были видны следы нескольких инъекций, подтверждающих это первоначальное мнение специалистов.
Сразу же после обнаружения ребенок был доставлен в больницу, куда подруги отвезли также и Настю. Едва ту удалось привести в чувство, как она немедленно выразила горячее желание мчаться к сыну. Лешка с Милой пытались удержать ее, уверяя, что это напрасная трата сил и времени. Ребенок находится без сознания, врачи позаботятся о нем. Можно поехать рано утром, зачем нестись в больницу на ночь глядя?
Но Настя ничего не хотела слышать. И так как Лешка должен был остаться в поселке, девушку повезли ее друзья. По дороге Эдик с Лисицей, лично принимавшие участие в поисках Ванечки, рассказали, где им удалось обнаружить мальчика.
— Это было самое простое укрытие, нечто вроде шалаша. И ребенок спокойно лежал в нем на подстилке из еловых веток и спал.
— Его держали на наркотике!
— И скажу даже более того, злоумышленник регулярно продлевал действие препарата. На руке у ребенка след не одной, а трех инъекций. Как только мальчик приходил в себя, ему делали очередной укол.
Шалаш был обнаружен всего в паре километров от поселка. И оставалось только удивляться, почему первые поиски, возглавляемые Лешей, не сумели обнаружить этого нехитрого укрытия и находящегося в нем ребенка. Впрочем, они ведь велись совсем не в том направлении. И как уже говорилось, возглавляли их отнюдь не профессионалы.
Глава 13
Состояние Ванечки оказалось лучше, чем уяснили друзья из телефонных объяснений поисковиков. Пока его везли в больницу, он пришел в себя настолько, чтобы узнать маму, когда та приехала, сесть на кровати и уткнуться ей в плечо. Застывшая композиция из сплетенных рук и склоненных друг к другу голов была до того душещипательна, что подруги вышли из палаты, чтобы не мешать трогательному воссоединению матери и ее сына, которого она уже не чаяла увидеть живым.
Пока друзья ждали Настю в коридоре, к ним присоединился Мурашов, который тоже приехал, чтобы навестить мальчика.
— Знаете, что мне не нравится в этой истории больше всего? — произнес он, глядя на подруг.
Ему явно хотелось поговорить с сыщиками на эту тему. Леся вежливо спросила:
— И что же?
— В шалаше рядом с Ваней нами были обнаружены пустые ампулы из-под препарата, который кололи мальчику. Это средство относится к тем, которые раньше выписывались на бланках с красной полосой. Так просто их в аптеке не достанешь.
— Отец Захария был в прошлом доктором. Говорят, с ученой степенью.
— Он и в Зубовке продолжал медицинскую практику. Лечил не только своих, но и приезжих.
— Вероятно, средство было взято из его аптечки.
— Да, но такие препараты используются только для очень тяжелых пациентов. Каждый день их использовать не станешь. Но вы правы, именно эти препараты и находились в аптеке отца Захария. Во время обыска я отметил, что у него очень неплохой арсенал всевозможных психотропных и в той или иной мере содержащих наркотик препаратов. Специально изъял несколько ампул из разных упаковок. И сейчас с удивлением узнал, что один из этих препаратов был использован против Вани.
Подруги переглянулись между собой, а потом устремили взгляды на Мурашова.
— Это вам и не нравится больше всего?
— Разумеется, это может оказаться всего лишь совпадением, — признался лейтенант. — Но все же довольно странное совпадение, вы не находите?
Подруги находили, и еще как. Теперь было окончательно ясно, что человек, похитивший Ванечку, был не только жителем Зубовки, но он еще был и лично вхож в дом старца Захария и к тому же знал, какие препараты хранятся в домашней аптеке старца. Вот это и не нравилось Мурашову больше всего. И сыщики были с ним в этом вопросе полностью солидарны.
— Крыса… В поселке завелась крыса, которая грызет своих же и похищает детей!
Но кто это мог быть? Естественно, под подозрение вновь попадали все обитатели дома отца Захария, исключая, пожалуй, только покойных отца с сыном. Отец Захария не мог похитить ребенка, потому что сам был мертв к этому времени. А Виссарион, хотя и мог похитить ребенка, но не мог поддерживать Ванечку в том состоянии, в каком ребенка обнаружила поисково-спасательная бригада.
Последний укол был сделан малышу на рассвете, когда сам Виссарион был уже мертв. А расстояние от леса, где был найден старший назарей, до ложбинки, где был обнаружен Ванечка, превышало двадцать километров, даже если идти по прямой через поселок. Оно было слишком велико, чтобы преодолеть его пешком. «Нива» же, по утверждению экспертов, простояла на одном месте и никуда не двигалась.
— Значит, ребенка похитил не Виссарион.
— Но кто бы мальчика ни похитил, он держал его на наркотиках, интересно зачем? — пробормотал Лисица.
— Чтобы тот не поднял тревогу. Разве это непонятно?
— Я говорю о другом, — покачал головой Лисица. — Ребенка не убили, не изнасиловали, с ним обращались достаточно мягко и даже гуманно.
— Усыпили и оставили в лесу одного.
— Но зачем? Какой в этом был смысл?
Никто не мог ему ответить. А Мурашов, пожав плечами, вопросительно взглянул на дверь палаты, за которой скрывались Настя с Ванечкой.
— Ничего не удалось узнать от самого ребенка?
— Врачи говорят, Ванечка ничего не помнит о том, кто его похитил.
— Плохо, — помрачнел Мурашов. — Я разочарован.
— А как там Костя? — спросила у него Леся, желая сменить тему и услышать что-нибудь полезное. — Вы ему объяснили, что красть чужое даже у мертвецов — это все равно плохо?
— Пытались, — уныло произнес лейтенант, а потом откровенно признался: — Мамаша у пацана совершенно чокнутая. Сначала парень был мне неприятен, но когда я взглянул на его мамашу, то понял, что жизнь у него не сладкая. Его пожалеть нужно.
— Мать его очень любит.
— Она его обожает, — кивнул Мурашов. — И этим своим обожанием она вконец отравила парню жизнь и развратила его самого. Она ему буквально вздохнуть не дает. Я даже не представлял, какую деятельность она развернет, когда она попросилась ехать со мной.
— И что было?
— Едва она только приехала, сразу же принялась размахивать медицинскими справками и кричать, что у ее мальчика черт знает сколько заболеваний, что допрашивать его можно лишь в присутствии врача. А уж как она кричала! Нам даже пришлось ее выгнать, иначе бы у нас всех барабанные перепонки полопались. Но она и на улице не унялась. Быстро создала группу таких же чокнутых мамаш, они все собрались под окнами нашего отделения, ходили там, размахивали плакатами. Устроили настоящее представление!
