Лоуренс Блок - Вор с палитрой Мондриана

Я глянул, тут же отвернулся и сказал:

— Это не он.

— Быть того не может, — сказал служащий.

— Тогда почему на бирке у него написано «Велес, Консепсьон»?

Служитель пригляделся и поскреб в затылке.

— Чего-то я не пойму… — пробормотал он. — Это номер 228-Би, и здесь, на карточке, так и написано, — он возмущенно уставился на нас, — написано… 328-Би…

— Ну так?

— Вот вам и ну, — сказал он.

И прошел дальше и выдвинул другой ящик, и на сей раз на бирке, прикрепленной к большому пальцу ступни, значилось «Ондердонк, Гордон К.». Мы с Реем стояли и смотрели на него в молчании, затем Рей спросил, нагляделся ли я, и я ответил, что да, вполне, и тогда он велел служителю убрать ящик.

По пути наверх я спросил:

— А ты не мог бы выяснить, находился ли он под воздействием наркотиков или снотворного?

— Наркотиков?

— Ну, допустим, секонала, чего-то в этом роде. Может, вскрытие показало?

— Только в том случае, если искать специально. Ну, ты сам подумай, Берн, находят парня с пробитой башкой, затем делают вскрытие, чтоб определить, что его доконало. Может, они должны еще проверять, не страдал ли он, случайно, диабетом, а?

— При чем здесь диабет? Я же сказал, наркотики.

— Но с чего это ты…

— Предчувствие…

— Предчувствие… Я бы с большим доверием относился к твоим предчувствиям, не будь ты так похож на ипподромного жучка. Так ты говоришь, секонал?

— Любой тип снотворного или болеутоляющего.

— Ладно, поглядим, что тут можно сделать. Куда мы теперь, Берни?

— В разные стороны, — ответил я.

Я позвонил Кэролайн и, набравшись терпения, молча слушал несколько минут, пока она не выплеснула все свои эмоции, уверяя, что просто с ума сходила от беспокойства и все такое прочее.

— Мне нужна твоя помощь, — наконец вставил я. — Ты должна совершить диверсию.

— Как раз по моей специальности, — ответила она. — А что конкретно надо делать?

Я изложил ей и повторил пару раз, и она уверила меня, что с заданием справится.

— В такой ситуации сподручней действовать вдвоем, — сказал я. — Можешь попросить Элисон помочь?

— Отчего нет… Но насколько я могу быть с ней откровенна?

— По возможности, минимально. Если она будет уж очень настаивать, скажешь, что я собираюсь выкрасть картину из музея.

— Ей можно это сказать?

— Ну, в случае крайней необходимости. А пока… Так, дай-ка мне подумать… Пока тебе, пожалуй, лучше закрыть «Пудл Фэктори» и отправиться прямиком к ней. Кстати, а где она живет?

— В Бруклин-Хейтс. Но почему это мне надо идти туда, а, Берн?

— Чтоб не быть там, куда за тобой может явиться полиция. А Элисон, случайно, сейчас не с тобой?

— Нет.

— Тогда где она? Дома?

— У себя в офисе. Но почему ты спрашиваешь?

— Да просто так. А ты, случайно, не знаешь ее точного адреса в Бруклин-Хейтс?

— Ой, не помню. А вот дом знаю. Он находится на Пайнэппл-стрит.

— Но номера ты не знаешь?

— Да тебе-то какая разница! О, усекла!.. Ты ищешь убежище, да?

— Это мысль.

— Тогда тебе повезло. У нее просто шикарная квартира. Я там побывала не далее как вчера вечером.

— А-а, так вот где ты была… Звонил с раннего утра, но никто не отвечал. Погоди минуточку… Так вчера вечером ты была у Элисон?

— А что тут такого? Ты что, моя мать-настоятельница, что ли?

— Нет, я просто удивился, вот и все. Ведь раньше она тебя ни разу не приглашала, нет?

— Нет.

— И ты говоришь, у нее славно?

— Очень славно. Но что тут удивительного, не понимаю? Все специалисты по налогообложению — люди, как правило, со средствами. Их клиенты имеют деньги, иначе бы к чему им беспокоиться о налогах?

— А у меня сложилось впечатление, что о налогах беспокоятся поголовно все. Так ты видела ее квартиру? И эту… э-э… спальню, и все остальное?

— Куда ты, черт подери, гнешь? Нет у нее никакой спальни, вся квартира — одна огромная студия площадью футов в восемьсот квадратных, но комната только одна. Но почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

— А-а, так это завуалированное стремление выведать, спала я с ней или нет? Не твое дело, вот что я тебе скажу!

— Знаю.

— И что дальше?

— Что ж, возможно, ты и права, — сказал я. — Это действительно не мое дело. Но ты — мой лучший друг, и мне не хотелось бы видеть, как ты страдаешь.

— Успокойся. Я не люблю ее, Берн.

— Уже лучше.

— И да, мы спали вместе. Я все рассчитала правильно. Я знала, как ей осточертели мужчины, которые только и делали, что домогались ее, обманывали, использовали в своих гнусных целях. И я выбрала, как мне кажется, верную тактику.

— Какую же, если не секрет?

— Сказала ей, что просто поцелую ее и больше мне ничего не надо.

— И теперь ты в «Пудл Фэктори»?

— Да.

— А она у себя в офисе?

— Да.

— И я только напрасно трачу нервы и время, беспокоясь о тебе?

— Послушай, — сказала она, — я тронута. Я действительно очень тронута, Берн.

Я поймал такси и отправился в мастерскую «Нэрроу бек», не снимая темных очков, чтоб водитель, косящийся в зеркальце, не мог потом меня опознать. А выйдя из машины, надел другую пару очков, чтобы не выделяться. Шляпа все еще была на мне.

Дверь отворил Джейрид. Оглядел мои очки, шляпу, затем остановил свой взор на предмете, который я держал в руках.

— Здорово! — сказал он. — Туда можно что хочешь запихнуть, а все будут думать, там животное. И что же у тебя там, а? Воровские инструменты?

— Нет.

— Тогда добыча, да?

— Э-э?..

— Ну, не врубился, что ли? Бабки, ценности там разные, награбленное добро. Можно поглядеть?

— Валяй, — сказал я. Расстегнул застежку и приподнял крышку на петельках.

— Пусто, — сказал он.

— Что, разочарован?

— Очень.

Мы вошли в лофт, где Дениз накладывала на полотно последние мазки. Я осмотрел то, что было сделано в мое отсутствие, и сказал, что просто потрясен.

— Еще бы! — заметила она. — Мы вдвоем трудились всю ночь напролет не покладая рук и не смыкая глаз, ну, разве что на часок прилегли. А ты чем занимался?

— Пытался улизнуть от тюрьмы.

— Что ж, продолжай в том же духе. Поскольку, когда все это станет историей, я рассчитываю получить приличное вознаграждение. И одной вылазкой в город с шикарным обедом тебе не отделаться.

— Не переживай.

— Нет, конечно, я не откажусь ни от вылазки, ни от обеда, но все это в качестве аванса. Потому как в конце, когда ты получишь свой горшочек с золотыми монетами, я рассчитываю на долю.

— Ты ее получишь, — заверил я. — Ну а когда это хреновина созреет?

— Через пару часов.

— Два часа, если точнее?

— Думаю, да.

— Прекрасно, — сказал я. Подозвал Джейрида и объяснил, какие у меня на его счет планы. На лице его отразилась целая гамма чувств.

— Ну, не знаю… — протянул он.

— Но ты ведь можешь это организовать, а? Пригласи своих приятелей…

— Лайонел вполне подойдет, — сказала Дениз. — А как насчет Пиджин?

— Может быть, — ответил он, — не знаю. А что я с этого буду иметь?

— А чего бы тебе хотелось? Ну, хочешь, будешь получать каждую новую книжку по фантастике из моей лавки на протяжении… ну, скажем, всего следующего года, а?

— Не знаю, — снова ответил он. При этом в голосе его звучало примерно столько же энтузиазма, как если бы я предложил ему поставлять цветную капусту круглый год.

— Смотри, не продешеви, — посоветовала ему мать. — Потому как хлопот будет предостаточно. И не удивлюсь, если снимать вас примчится целая команда из теленовостей. И если ты будешь лидером, давать интервью придется тебе.

— Правда?

— Естественно, — ответила она.

Секунду он раздумывал над этим. Я уже собрался было вставить свое слово, но Дениз сделала мне знак молчать.

— Придется позвонить в пару мест, — сказал Джейрид. — Иначе как они узнают, куда присылать ребят с камерой.

— Прекрасная мысль.

— Позову Лайонела, — сказал он. — И Джейсона Стоуна, и Шейхина, и Сина Глика, и Эдама. Жаль, Пиджин нет, уехала к своему папаше, но я найду ей замену. Я знаю, кого позвать.

— Хорошо.

— И еще нам понадобятся лозунги, — сказал он. — Берни? А сколько сейчас времени?

— Четыре тридцать.

— Ну, к шестичасовым новостям нам никак не поспеть.

— Поспеете к одиннадцатичасовым.

— Ты прав. К тому же по воскресеньям не так много людей смотрят шестичасовые новости.

И он кинулся вниз по лестнице.

— Потрясающе! — сказал я Дениз.

— Да, все пошло как по маслу. Ну, какой ты к чертям родитель, если не в состоянии управлять собственным ребенком? — Она остановилась перед одним из полотен и сощурилась. — Ну, что скажешь?

— Выглядит потрясающе.

— Ну, не сказала бы, что потрясающе, — заметила она, — но что выглядит неплохо, это точно.