Андрей Кивинов - 15 суток, или Можете жаловаться!
– А «ширева» тебе не принести? – жестко пресек попытку расслабиться сопровождающий его мрачный, как дыба, оперативник. – Начинай, сказали.
– Ну че… Тачку вон там бросили, – желтоглазый налетчик показал свободной рукой на угол дома, – Прыщ в ней остался, а мы пошли…
Эксперт включил камеру, назвал время возобновления записи и, словно опытный репортер, принялся кружить вокруг налетчика. Выражение лиц понятых, которых, скорее всего, наняли за вознаграждение, более подходило гражданам, спешащим в туалет, нежели исполняющим свой общественный долг.
– Куда пошли, что делали? – раздраженно переспросил Красноперов. – Сами, сами рассказывайте, без наводящих.
– К дверям пошли, – задержанный, таща за собой опера, сделал несколько шагов по направлению к магазину, – ничего не делали, просто шли. Санек первым, я вторым, Шмель третьим. Спустились, одели маски.
– Не одели, а надели, – поправил следователь, демонстрируя всем свой образовательный уровень, – одевать можно женщину…
– Почему? И надевать тоже, – простодушно парировал задержанный.
– Это тебя в камере наденут, если спорить будешь… Ой, это записалось?
Эксперт молча кивнул.
– Потом сотрешь.
– Нельзя… Кассету опечатаем.
– Черт… Останови съемку. Давайте еще раз. От машины.
Делегация вернулась к исходной точке, и задержанный повторил рассказ. Со стороны могло показаться, что дотошный режиссер попросил переснять неудачный дубль. Вернувшись к дверям, на которых висело грозное предупреждение, что в магазине ведется скрытое видеонаблюдение, следователь уже вежливо попросил задержанного:
– Дальше, пожалуйста…
– Ну так-то первым Санек зашел.
Красноперов открыл дверь, заменив собой некоего Санька, после чего все присутствующие устремились в «Остров сокровищ».
Чоповец уже проснулся и даже встал со своего рабочего места. Жанна и Марина торчали за прилавками с улыбками, не соответствующими трагичности момента. Алла Борисовна сделала им знак, и они погрустнели.
С порога налетчик пальцем свободной руки указал на охранника.
– Короче, Санек орка по чбану отоварил.
– Кого?! – не понял следователь.
– Ну вон… Охранника.
– Чем отоварил?
– Да была у него какая-то приспособа. Типа трубы.
– Покажите, как бил?
Красноперов извлек из своей папки «Комсомольскую правду», свернул в трубочку и протянул Иванову. Тот подошел к охраннику.
– Только он спал.
– Господин охранник, будьте добры, усните… В смысле, сделайте вид, что спите.
Господин охранник согласно кивнул следователю, сел в свое кресло и закрыл глаза.
– Он храпел, – подрихтовал Иванов.
– Блин, это непринципиально… Бейте, бейте. То есть показывайте, как бил Санек.
Иванов взял газету, вяло замахнулся и несильно шлепнул ею по кепочке охранника, словно смахнул муху.
– Ну он выключился.
– Прямо в кресле?
– Да… А где ж еще? Не в сортире же.
– Хорошо… Господин охранник, вы подтверждаете это?
– Подтверждаю, – согласился бывший чекист, – только я тогда не работал. На другом объекте был.
– А, ну да, конечно, – спохватился Красноперов, – тогда закройте глаза и сделайте вид, что вы… Как бы это сказать… Без сознания.
Охранник живописно склонил голову на грудь и расслабленно опустил руки к полу. Для полной достоверности не хватало только искусственной крови.
– Отлично. Так и сидите до конца следственных действий… Иванов, продолжайте.
– Ну, потом Леха глаз разбил, – налетчик кивнул на камеру видеонаблюдения.
– Покажите, как.
Иванов той же газетой, подпрыгнув, ударил по камере. Пристегнутому оперу тоже пришлось подпрыгнуть.
– Так, – удовлетворенно кивнул следователь, – кто в тот момент находился в магазине?
– Так вот эти две мартышки и пара лохов.
– Сам ты мартышка! – возмутилась Жанна, действительно чем-то напоминавшая маленькую обезьянку. – Ворюга поганый!
– Спокойно, граждане… Иванов, следите за своей речью. Вы не в камере, а на следственном эксперименте, – напомнил Красноперов.
Опер незаметно дернул наручники, словно к руке был пристегнут дрессированный медведь, забывший про строгого хозяина.
– Кто где стоял?
– Так эти там же, а мужик с теткой в углу. Чего-то разглядывали.
– Товарищи понятые, – обратился следователь к добровольным помощникам, – встаньте на место тех покупателей. Закон это допускает.
Понятые тут же выполнили просьбу.
– Продолжайте, Иванов.
– Ее тут не было, – вспомнил разбойник, заметив Аллу Борисовну, – она потом выскочила.
– Алла Борисовна, отойдите, пожалуйста, к дверям подсобки и просто стойте там.
Директриса послушно переместилась за прилавок.
– Ну потом Шмель крикнул, чтоб все не рыпались… Это ограбление.
– Так и сказал?
– Да не помню я… Чего-то типа того. И бластером пригрозил. Ну, то есть помповиком.
Желтоглазый, похоже, действительно был заядлым геймером.
– Хорошо… Как повели себя граждане?
– Так и повели. Не рыпались. Потом Шмель сказал, чтобы все легли на пол. Они легли.
– Товарищи, – повернулся капитан юстиции к Жанне, Марине и понятым, – если не трудно…
– У меня сарафан только из химчистки, – запротестовала Жанна, взглянув на не слишком чистый напольный кафель.
– Я все понимаю, но это необходимо… Можно что-нибудь подстелить. Газеты, например, или бумагу упаковочную.
Выбрали газеты. К упомянутой уже «Комсомольской правде» присоединились «Аргументы и факты» и несколько старых журналов мод, принесенные из кабинета Аллой Борисовной.
Жанна посмотрела на задержанного Иванова, словно женщина на изменившего ей любовника, и аккуратно, придерживая сарафан, осторожно улеглась на газеты лицом вниз. Понятые и Марина тоже без особого восторга расположились рядом, уткнувшись смурными лицами в кафель.
– Тут эта выскочила, – зрачки разбойника остановились на директрисе.
– Не эта, а Алла Борисовна, – законно возмутилась дама, – а ты, сволочь наркоманская, лучше говори, куда золото дел?!
– Да пошла ты… Еще себе наворуешь, толстозадая…
Такой наглости невинно потерпевшая Алла Борисовна, дипломированный театральный критик, стерпеть уж никак не могла.
– Ах ты, паскудник! Я тебе покажу толстозадую!
Не успел следователь предпринять каких-либо упреждающих действий, как директриса, забыв про врожденную интеллигентность и включенную камеру, подскочила к геймеру-разбойнику и со всего размаху влепила ему звонкую пощечину. Последний чуть было не присоединился к понятым, лежащим на полу, но удержался лишь благодаря наручникам. «Улетное видео по-русски».
– Ты че творишь, дура?! – Налетчик прикрыл желтое лицо свободной рукой.
Второй удар не достиг цели, перехваченный твердой рукой небритого опера.
– Спокойно, гражданочка… А ты, козлина, пасть закрой, иначе, бля, утром в параше проснешься!
– Господа! Господа! – взмолился следователь. – Успокойтесь! Съемка же идет! Не переписывать же нам все сначала! Этак мы до ночи не управимся!
– А че она первая?! – с видом обиженного ребенка пожаловался налетчик.
– Я тебе сказала – не она, а Алла Борисовна!
– Тихо, тихо! – встал между конфликтующими сторонами Красноперов. – Успокойтесь вы наконец, и давайте продолжим. Сергей, отпусти Аллу Борисовну.
Опер выпустил директорскую руку. Алла Борисовна, тяжело дыша, вернулась к дверям и принялась обмахиваться рекламным буклетом.
– Иванов! Продолжайте!
– Ну, короче… Когда она выскочила, Шмель и ее хотел трубой, но, видать, пожалел. А она еще чем-то недовольна, коза, блин…
– Зато ты, козел, смотрю, очень доволен, – из своего угла ринга бросила театральный критик.
– Потом она тоже легла…
– Алла Борисовна, – следователь с улыбкой Горбатого из «Места встречи» посмотрел на директрису, – поймите, это для дела…
– Но у меня костюм… Прическа…
– Вы хотите вернуть свои драгоценности?
Вернуть драгоценности хотелось. Очень. Коммерческий директор сжала кулаки, принесла из кабинета стопку прошлогодних журналов «Бурда», аккуратно расстелила десяток номеров и легла на них, словно загорающая на пляже, подложив под лицо полиэтиленовый пакетик.
– Что дальше, Иванов?
– Мы с Саньком с витрин гребли, а Шмель этих караулил.
– Показывайте, показывайте, как вы это делали?
Налетчик поставил сумку на витрину и свободной рукой принялся извлекать из-под стекла украшения. Эксперт, нажимая паузу, фиксировал процесс.
– Вы что, так вот аккуратно и вынимали?
Грабитель, не ответив, ускорил процесс выемки драгоценностей.
– Потом Шмель сказал, чтобы эти свое отдали, – кивнул он на лежащих, когда витрины были опустошены.
