Таисия Удальцова - Поляна чистых душ
Тамара непроизвольно отыскала руку сестры и крепко сжала тонкие пальцы. Она чувствовала себя виноватой: это из-за нее ребята заблудились. Из-за ее легкомыслия. И трусости.
– А дальше что? – робко поторопила Катя замолчавшего Мишу.
Он вздрогнул, приходя в себя, и хмуро усмехнулся.
– Вы на острове, а там одна Снежана, – шепотом подсказала Катя.
– Ну да, растерялись мы малость: дальше то что? Ясно же – заплутали. Снежка откровенно слезы льет, страшно ей, все виноваты, она одна всюду правая, белая да пушистая, хвост крендельком. Я затылок скребу – в голове аж звенит – так пусто. Леля подумала, да и говорит – к лагерю пойдем. Вдруг Томик уже там, все ж она не одна, с псом, у него инстинкт, чутье звериное…
– Чутье у него, как же, – проворчала Тамара, припоминая, как угодила в трясину.
– Мы ж тогда не знали, – обернулся к ней Миша. – Ну, посидели мы немного, отдохнули, да и двинулись назад. Снова Снежана первой летит, по гати-то ей не страшно, это не трясина. Тут слышим – она как вскрикнет. Мы с Лелей переглянулись и ноги в руки! Шпарим к ней, что думать, не знаем. И тут, – Мишин голос стал трагическим, – у меня едва сердце горлом не выпрыгнуло со страху: гать какая-то сволота как есть разобрала! Вот ей-ей – метров на пятьдесят!
Катя побледнела от волнения. Тамара прижалась к плечу сестры. Снежана тоненько всхлипнула.
– Прикиньте: стоим на той порушенной дорожке, как три тополя на Плющихе, а перед нами – трясина страшные пузыри пускает. Не успели мы понять, что почем, вдруг болото вокруг нас как застонет, захохочет, завоет восторженно – мол, сделали вас, кретинов, как лохов последних… – Миша сжал кулаки. – Уж я обозлился! Этот местный лешак, гад волосатый, точно беспредельщик, отморозок реальный, за что так с нами-то, а?! Мы ж к его поляне и близко не подошли, а он…
Миша замолчал, переживая случившееся. Девушки смотрели на него круглыми глазами, ожидая продолжения. Даже Саша перестал смеяться. Сидел, пил чай, его лицо казалось задумчивым.
Миша откашлялся и хрипло сказал:
– Снежка, понятно, в истерику. Леле кричит – ты виновата! Сама, главное, по гати впереди всех ускакала, а теперь…
– Мы Томку искали! Из-за Лельки! – выкрикнула Снежана.
– Говорит Леле – выводи давай отсюда. Иди первой, а мы за тобой. Ты как кикимора болота чуешь, а я, мол, человек городской, весь из себя нежный, хрупкий…
– Ну и гад ты! – простонала Снежана.
– Ага, я такой, – широко осклабился Миша. – Но тебе и в подметки по этой части не гожусь. Ты у нас… это… впереди планеты всей!
– Ах ты ж…
– Не ссорьтесь, пожалуйста, – умоляюще прошептала Катя. – Миш, а что дальше-то?
– Ох, Катька! Тебе не могу отказать! Такой плов ухомякал – уф-ф-ф! Лады, слушай дальше. Короче, Лелька этой барыньке в ответ: сидеть нам тут, пока не найдут. О – в рифму вышло! Потому что другой дороги с острова нет. Вот местные жители когда-то гать и мостили, иначе не пройти к острову за клюквой да морошкой. Снежана рыдает, слюна да слезы во все стороны, я лешака высматриваю, на убийства вполне готовый, а Леля нашу плакальщицу утешает. Напомнила Снежке, что в лагере Катя с Сашей остались, а они люди приличные, нас не бросят, Леля голову на отсечение дать готова. Если и Томик уже в лагере, так нам только до утра и подождать их. Снежка, ясно-понятно, всех по себе судит – знаю, вопит, их! Обе Сашу клеят, о нас и не вспомнят…
– Клевета! – Снежана подобрала с земли кусок коры и метнула в рассказчика. – Все ты врешь!
Миша поморщился: Снежана не промахнулась.
– Ну и вру, все равно не мешай! Видишь, люди как слушают, – он кивнул на Катю с Тамарой. – В общем, сидим мы на этой гати, туман слезами сверлим, страшно – жуть. Никакого толку от белых ночей, темень сгущается, хоть плачь. И болото рядом дышит, ворочается, как живое, не по себе нам. Сидим, дрожим, друг к другу плечами жмемся, каждый о своем думает. Туман вокруг стеной, изредка вой слышим, крики звериные, как в джунглях, ей-богу. Сердце у кого в пятках, у кого – в горле…
– Да ты поэт, – усмехнулся Саша. – Тебе бы книги писать!
– А че? Вот возьму и попробую, – бодро отозвался друг детства. – Наговорю на диктофончик, потом писаке какому из газеты бабло суну, пусть потеет. Страшилка выйдет – пальчики оближешь!
– Миш, ты рассказывай! – напомнила Катя.
– Так, значит, сидим, трясемся, – послушно продолжил Миша. – Снежка вдруг заявляет – мол, она не она, если утром цветы волшебные не отыщет. И никакой мерзкий леший ей не помеха! Иначе что ж – зря мучилась? И как сглазила: вокруг сразу зашуршало, завозилось, будто в тумане кто живой шарил…
Лелька фыркнула и подавилась чаем. Миша прошептал:
– Смотрю: а в стороне два красных глаза горят! Самого зверя в тумане не видно, только глазищи сверкают. Ну, думаю – умру сейчас от страха! Снежке хорошо, она сразу в обморок брякнулась, ничего не видит, ничего не слышит, а нам каково?!
– Вы лишь глаза, а мы тут целого монстра видели, – оживилась Катя. – От головы до лап!
– Всего – не так страшно, – отмахнулся Миша.
– Да-а?! – возмутилась Тамара.
– Само собой, – заверил Миша. – Вы хоть знали, кого бояться, а у нас воображение пахало на всю катушку и ТАКИХ чудищ рисовало – лучшие триллеры отдыхают. Ваш монстр рядом котенком бы показался!
– Кончай отвлекаться, – потребовала Тамара. – Дальше что?
– А дальше ничего, – пожал плечами Миша. – Дальше мой друган с твоим парнем по новому гать мостили. Ну, пока нас из трясины не вытащили. – Миша жизнерадостно заржал. – Они бревна ворочали, а мы советами помогали! А там и Снежана очухалась, к расспросам приступила. Жуть как обрадовалась, когда узнала, что и ты до цветов не добралась!
– Не верь ему, – процедила сквозь зубы Снежана, с ненавистью глядя на рассказчика.
– Ага, ты мне не верь, – кивнул Миша. – Я ужасно коварный. И зубы у меня полешками. И потом – вдруг я и есть леший?!
Тамара посидела с открытым ртом, переваривая услышанное. Наконец осторожно переспросила:
– С кем твой э-э… друган! – лиственницы таскал?
– Ну ты даешь, подруга! Быстро собственного спасителя забыла!
Тамара помрачнела. Нервно осмотрела лагерь, но Акима не заметила.
«Может, ушел? – с надеждой подумала она. – Я ему, кажется, не понравилась. Веснушки, волосы… тощая! – он, помнится, и насчет этого прошелся…»
– И где же он? – едва слышно пролепетала она.
Катя тоже вертела головой, высматривая Тамариного спасителя, внезапно сменившего редчайшее имя Аким на прозаичное Леша.
– За вещами пошел, – беззаботно пояснил Миша.
– Куда, в деревню?
– Почему в деревню?
– Ну, не помню точно, где Аким живет, может, в лесничестве, – смутилась Тамара.
– Аким? – изумленно пробормотала Катя. – А разве не… Леша?
Лелька толкнула сестру в плечо и шепнула:
– Эй, проснись! Речь о Сазонове! – И засмеялась. – Аким – это кто?
– Аким – это тоже я, – весело воскликнул вынырнувший из тумана Лешка. Он сбросил на землю огромный рюкзак и подмигнул оцепеневшей от страха Тамаре. – Это… мой ник в Инете!
Тамара обнаружила, что может дышать. И с благодарностью посмотрела на Лешку: он не выдал ее. Понятно, и Сашу предупредил. Саша точно не из тех, кто треплет языком на каждом углу.
– Классный ник, – одобрил Миша. – Я таких и не слышал.
«Наверное, Лешка просто сказал, что вытащил меня из трясины, – расслаблено думала Тамара. – Мол, на мой крик пошел или на лай Крысеныша…»
***Появление Сазонова Мишу сбило. Да и рассказывать уже было не о чем, судя по концовке. Разве только, как Саша с Лешкой надрывались, собирая разбросанные вредным «лешим» бревна.
«Кстати, кто это постарался? – вяло размышляла Тамара. – Или опять природный катаклизм? Сильный выброс болотного газа, допустим, вот лиственницы и раскидало в разные стороны. Ф-ф-фу – бред какой-то…»
Новый знакомый привел Снежану в себя. Она откровенно рассматривала высокого, плечистого светловолосого парня. Мысленно оценивала его экипировку и вспоминала, что именно о нем слышала.
Миша коварно улыбнулся. Подошел к Снежане и шепнул на ухо:
– Учти, не женат. ПОКА.
Снежана презрительно фыркнула и отвернулась. Ворошила веткой костер, яркие искры летели в стороны. Снежана вздрагивала и звонко смеялась.
Потом встала и демонстративно потянулась, незатейливо обращая внимание мужчин на свое гибкое стройное тело. Поймала заинтересованный Лешкин взгляд и капризно воскликнула:
– Ну, мы идем сегодня цветы искать или так и будем без толку комаров кормить? Учтите – время поджимает. Зря мы, что ли, сюда ехали?
Миша потер руки и бросил Кате:
– Ишь, тигра лютая, свежее мясо учуяла! Уже позабыла, как всю ночь мечтала из болота выбраться. Снова туда рвется!
Катя засмеялась и поспешно склонилась над посудой. Ее следовало сполоснуть, пока остатки плова окончательно не присохли.
