Дарья Калинина - Зимний вечер в проруби
— Была, — подтвердила Оля. — Но нет ее там. И не было.
Исподтишка она бросила взгляд на Таниных родителей. Никита Михайлович заботливо поддерживал под локоть жену и, как мог, старался ее успокоить.
— Что ты мне твердишь, что все будет в порядке! Я так волнуюсь! Ее нет уже почти три часа! — кричала Танина мама. — Где она?
— Может быть, она вспомнила что-то важное и помчалась к этому сыщику? — предположила Ленка. — Как его фамилия?
— Круглов!
— Вот, к этому Круглову Таня и поехала!
— Тогда бы она взяла машину! — не согласился с ней Руслан. — Пешком она до Лодейного Поля не пошла бы.
— Это верно, — кивнул Никита Михайлович. — Тут она где-то. Сейчас передохнем, погреемся и снова пойдем искать.
В его словах было рациональное зерно. Юлька уже давно не чувствовала своего носа, щек и кончиков пальцев. А Оля была стопроцентно уверена, что воспаление легких ей гарантировано, так она окоченела. В подавленном настроении все направились к дому. И вдруг…
— Э-э-э! — раздался откуда-то сбоку приглушенный, но все же знакомый голос.
Все дружно повернули головы на звук и увидели Маришу, которая, согнувшись в три погибели, тащила на себе что-то тяжелое. Заметив, что привлекла наконец к себе внимание, Мариша остановилась, осторожно положила свою ношу на снег и бухнулась рядом.
— Думала, что не дойду! — выдохнула она, когда все подбежали к ней.
— Танечка! — кинулась мать к лежащей рядом с Маришей на снегу ноше. — Что с тобой? Девочка моя! Мариша, она жива?
— Жива, — кивнула Мариша, тем не менее здорово мрачнея. — Дура этакая. Виданное ли это дело, чтобы из-за мужика так расстраиваться. Да будь он хоть с золотыми руками, семи пядей во лбу, косая сажень в плечах и непьющий, все равно такая жертва для мужика слишком жирно.
— Ты это о чем? — спросила у нее Юля.
— По-моему, она собиралась покончить с собой, — все еще очень мрачно произнесла Мариша. — Поэтому я ее там, у озера, одну и не решилась оставить. Подумала, вдруг она в себя придет и в прорубь нырнет.
— В прорубь? — с недоумением спросил у нее Никита Михайлович. — Но почему? Она вроде бы вся сухая!
— А с чего ей быть мокрой, если она с обрыва сиганула? До дяди-Колиной проруби там еще пёхать и пёхать! — рассердилась Мариша и воскликнула: — Господи, да что вы тут застыли? Тащите Таньку в дом скорей. Она там под снегом долго провалялась. Девку скорее в чувство приводить надо, а не рассуждать.
Все моментально оживились. Таньку поднял Никита Михайлович и понес к дому. Все поспешили за ним.
— А я? — возмутилась Мариша. — А меня кто поднимет? Я, между прочим, Таньку в гору на себе перла. А она тяжеленная, хоть и тощая и хвастается, что у нее кость легкая. А у меня от ее костей ноги совсем не идут!
Юлька с Олей вернулись к Марише и помогли ей подняться.
— Семь потов сошло, пока Таньку тащила, — жаловалась Мариша. — Руки-ноги до сих пор трясутся.
Но в конце концов все вернулись в дом. Мариша, уже не морщась, выпила подряд два стакана домашнего вина, которое Юлька сварила для всей компании в большой медной кастрюльке вместе со специями, корицей и сахаром. Получилось нечто вроде домашнего глинтвейна. Пришедшей в себя Таньке и Марише дали выпить первыми. Таня пока что говорить еще не могла. Выпив горячий напиток, она откинулась на подушку, закрыла глаза и тихо заплакала. А согревшаяся Мариша приступила к рассказу.
— Честно говоря, моей заслуги в том, что я Таньку нашла, немного, — начала она. — Я бы мимо прошла и ничего не заметила. Соседская собачонка за мной на озеро увязалась, вот она и нашла. Помните тот обрыв, с которого мы тонущего Ромку вчера увидали? — спросила она, повернувшись к подругам.
Те кивнули.
— Вот под ним Танька и лежала, — сказала Мариша. — Неудивительно, что я ее не увидела сразу. Там же кругом снег. Просто так вниз спустилась, а собака к этому месту подбежала, начала лаять и снег лапами копать. Да еще с таким остервенением разрывала, что я даже удивилась. Но я и тут внимания не обратила: думала, роет себе и пусть роет, а потом увидела, что там, в этом месте, снег вроде бы неровно как-то лежит. Словно кусок с обрыва упал и засыпал. Ну, тогда и я принялась в снегу рыться. И скоро мы вместе с собачкой Таньку целиком откопали.
— Это чудо! — тихим голосом произнесла Галина Александровна, притихшая от свалившихся на ее голову бед. — Бедняжка, как же она любила Ромочку, если решилась из-за него на такое!
И она зарыдала. Следом заголосила и Ленка, и Танина мать. Воспользовавшись тем, что мужчины рванули подальше от рыдающих баб, подруги проскользнули в комнату к Таньке. Та лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Увидев подруг, она поманила их к себе.
— Что же ты, Танька, так себя не жалеешь! — попеняла ей Юлька. — А мать свою тоже не пожалела? А бабушек?
— А нас? — поддержала Юльку Мариша. — Мы же тебя любим.
— И я вас люблю! — растрогалась Танька. — Вы замечательные подруги.
— Так чего же ты покончить с собой решила? Мало ли мужиков у тебя еще будет, если из-за каждого…
— Постой! — перебила ее Таня. — Ты имеешь в виду, что я решила на себя руки наложить? Да ничего подобного мне и в голову не приходило.
— Ну да! — хмыкнула Мариша. — А как же ты под обрывом очутилась?
Таня, как показалось подругам, смущенно отвернулась к стене. Девушки тем временем обменялись тревожными взглядами. Им было совершенно ясно, что Таньке стыдно за свой поступок. Но внезапно Таня повернулась к ним с совершенно сухими глазами и прошептала:
— Девочки, я твердо уверена, что меня пытались убить.
Подруги буквально онемели. И даже Мариша, которая за словом в карман не лезла, сейчас не знала, что и сказать.
— Ты бредишь, — наконец осторожно предположила она.
Но Танька так сердито замахала руками и засверкала глазами, что у подруг появилось стойкое убеждение, что Таня не врет.
— Я вам сейчас расскажу, как все случилось, и вы сами поймете, что я не ошибаюсь и с ума еще не съехала, — сказала Таня. — Вот слушайте, как все было.
Когда Таня устроилась на кухне, чтобы в тишине выпить чашечку чая и поразмыслить, как же ей теперь жить дальше, за ее спиной, в окне, раздался стук. Таня обернулась, но никого не увидела. Это было неудивительно, так как окна кухни находились довольно высоко от земли. Решив, что стук ей просто почудился, Таня поднесла ко рту чашку и… снова услышала стук. На этот раз она поднялась и выглянула в окно. На улице стоял крошечный мальчишка с торчащими из слишком коротких рукавов красными от холода ручонками, которыми он подавал ей знаки выйти к нему. То ли это зрелище растрогало Таню, то ли что-то другое, но она вышла из дома, не забыв прихватить с собой детские варежки Ромы, которые так и лежали на полке в сенях у рачительной и никогда ничего не выкидывающей Галины Александровны. Рассудив, что теперь варежки Ромке уж точно не пригодятся, Таня первым делом сунула мальчику варежки и велела надеть их.
— Отморозишь пальцы, потом не пришьешь, — строго сказала она.
— Да я привыкши! — мужественно шмыгнув носом, заявил малец. — У меня к вам дело есть. Один человек велел передать, чтобы вы немедленно пришли к озеру. У него к вам важный разговор.
— О чем?
— Он видел, кто входил в ваш гараж прошлой ночью.
— А почему я должна тебе верить? — спросила у него Таня.
— Дело ваше, я вам передал, а ходить или не ходить — дело ваше! — заявил мальчишка и убежал.
Таня уже повернула к дому, как вдруг ей в голову пришла мысль, что этот человек может быть их соседом напротив. Пьяница Василий, когда ему не удавалось раздобыть спиртное, мучился бессонницей. На что неоднократно жаловался сердобольной Тане. К тому же деньги для выпивки Василию требовались регулярно, но добывать их он старался тайком от своей скорой на расправу супруги. Эта простая мысль заставила Таню передумать и все же повернуть в сторону озера. Она спокойно дошла до обрыва и уже хотела начать спускаться вниз, как вдруг почувствовала, что сзади нее кто-то есть. Какое-то дуновение, мелькнула чья-то тень — и Таня почувствовала боль в затылке и резкий толчок в спину.
— А дальше я ничего не помню, — закончила она свой рассказ. — Когда очнулась и увидела над собой зубастую пасть, то сперва подумала, что попала в ад. Еще, помню, удивилась, почему в аду так холодно. И даже пыталась сообразить, что я такого сделала за свою жизнь, чтобы там оказаться.
И Таня сделала слабую попытку улыбнуться. Но ее подругам было не до смеха.
— Так, — почему-то вдруг противным скрипучим голосом произнесла Мариша, — выходит, тебя кто-то столкнул. То есть тебя хотели убить. Но это же совершенно меняет картину!
— А в какую сторону? — полюбопытствовала у нее Юля.
— Смотрите, что выходит, — немного подумав, сказала Мариша, — сначала убивают Ромку, потому что я почти на сто процентов уверена, что авария была подстроена. Потом пытаются убить Таню.
