Отбившийся голубь. Шпион без косметики. Ограбление банка - Уэстлейк Дональд Эдвин
Вышеупомянутый клочок пляжа представляет собой один из таких безлюдных участков. Во всяком случае, представлял, пока несколько минут назад на нем не появился автомобиль. Машина медленно катила по песчаным дюнам со стороны дороги, которую с пляжа было не разглядеть. Большая черная машина, новенькая и блестящая в лучах сентябрьского солнышка. Она остановилась поодаль от кромки воды, на расстоянии, примерно равном длине городского квартала, и из нее вылезли двое мужчин в черных пальто. Ветер подхватил полы пальто и прижал их к ногам двух мужчин.
Спустя минуту или две из машины выбрался третий мужчина, пониже и похлипче двух первых. На нем был черный плащ, который ветер тоже прижал к его ногам.
Троица зашагала прочь от машины. Они шли гуськом, тот, что был в плаще, плелся вторым. Остальные двое шли, ссутулясь и засунув руки в карманы пальто. Поступь их была тяжела. Но мужчина в середине, похоже, что–то рассказывал: его руки пребывали в непрерывном движении, будто крылья неуправляемой ветряной мельницы, а голова дергалась в такт речи. Остальные двое, казалось, не слушали его.
Облаченные в черное, обдуваемые ветром и залитые солнечным светом, фигуры этих троих ходоков на фоне бледно–желтого песка являли собой внушительное, любопытное и немного пугающее зрелище. Они двигались по песку явно целенаправленно: двое более крупных мужчин высоко поднимали ноги, наклонялись вперед и усердно шевелили плечами, как и подобает людям, шагающим по песку и знающим, куда именно они идут. А тот, что ковылял между ними, то и дело скользил на песке и, казалось, вот–вот упадет, не совладав со своими размахивающими во все стороны руками.
Они шли к воде, но не прямо, а под углом к кромке прибоя, забирая вправо от машины. Их целью был маленький заливчик, проточенный океанской волной в песке, – крошечный пруд, или бухта, или лагуна, окруженная песчаными наносами. На поверхности лагуны плавало столько коряг, топляка и серых досок, что воды было вовсе не видать. Еще больше шишковатых корявых веток валялось на песчаных дюнах, окружавших лагуну.
По мере того как шествие приближалось к этому нагромождению плавника, мужчина, шагавший в середине, делался все более возбужденным, как будто плавник одновременно пугал его и притягивал к себе. Его быстрая бессвязная речь, состоявшая из незаконченных предложений, неслась над гонимыми ветром волнами.
Троица добралась до груды плавника. Двое высоких мужчин поставили болтуна на нужное место – на самый край откоса, спускавшегося к воде. Он стоял лицом к суше, в самой гуще веток. Высокие мужчины попятились прочь и вытащили из карманов какие–то маленькие машинки, а тот, что стоял среди плавника, достигавшего его пояса, затараторил еще громче и быстрее, чем прежде. Время от времени над водой пролетало одно–два законченных предложения типа «А что если я прав? Что если вы ошибаетесь, а я прав? Как я узнал бы, кто ездил с тобой на ферму?» И тому подобные замечания, произносимые громко, быстро и с жаром.
Двое подняли свои машинки и направили их на болтуна. Но потом один из здоровяков опустил руку и сказал что–то своему приятелю. Они наскоро посовещались между собой, но, похоже, так и не пришли ни к какому решению.
Болтун все болтал и болтал, размахивая руками. Ветер обмотал плащ вокруг его фигуры, а покрытый испариной лоб болтуна сиял на солнце.
Двое мужчин наконец до чего–то договорились. Они поманили к себе болтуна, который вышел из груды плавника и поплелся с ними вместе по песку обратно, к машине, на которой они приехали. Болтун и один из здоровяков остановились возле машины, а третий мужчина открыл дверцу, скользнул за руль и снял трубку автомобильного телефона, прикрепленного под приборным щитком.
Он произнес имя, которое ветер подхватил и понес над волнами.
– Мистер Гросс.
Последовали короткие телефонные переговоры, ведущая роль в которых принадлежала человеку, сидевшему за рулем, затем он передал трубку болтуну, еще недавно стоявшему в куче плавника. Болтун опять принялся болтать, на этот раз в трубку, однако с прежней скоростью и настойчивостью. Он прекратил болтать, послушал немного, потом заболтал снова. Трубка перекочевала к одному из здоровяков, который сказал человеку на другом конце линии несколько слов, подтверждающих болтовню болтуна, а потом снова передал трубку болтуну, чтобы тот поболтал в нее еще немножко.
Дул ветер. Сияло солнце. Волны накатывали на пляж. Черная машина блестела. Болтун болтал. Двое других неподвижно и терпеливо стояли рядом.
Этим бесстрастным людям было все равно, сумеет болтун убедить своего слушателя или нет. Один из них, сгорбившись и сложив ладони чашечкой, чтобы прикрыть от ветра пламя спички, закурил сигарету. Белый дым понесло к морю вместе с обрывками болтовни болтуна.
Болтун кончил болтать, вручил трубку здоровяку; тот быстро сказал что–то, послушал, кивнул и опять заговорил, потом повесил трубку на крючок под приборным щитком.
Троица забралась в машину – все сели впереди, умолкший болтун в середине, а здоровяки по краям. Машина развернулась, описав широкую дугу, и поехала прочь с пляжа, к невидимой отсюда дороге.
Уф!
Все висело на волоске, скажу я вам. Стоя в груде плавника, я думал, что мне конец и дело теперь только за стрельбой. Я говорил, как Бродерик Кроуфорд, когда тот куда–то торопится, я произносил слова в пять или шесть раз быстрее обычного, подпрыгивал и безостановочно размахивал руками, чтобы привлечь внимание Траска и Слейда, и какое–то время мне казалось, что с таким же успехом я мог бы вещать по–французски. Но я твердил свое, рассказывая им, кто убил Агриколу и почему, и как я вычислил, что он стучит на синдикат Крепышу Тони Тафи, и как узнал, что именно с ним Слейд ездил к Агриколе, а потом повторял всю историю от начала до конца. И спустя какое–то время она мало–помалу просочилась сквозь их черепа, как дождевая вода сквозь железобетон.
В конце концов Траск сказал:
– Пускай парень поговорит с Гроссом, вреда от этого не будет. Как Гросс решит, так с ним и поступим.
– Неохота время тратить, – ответил Слейд.
– Это недолго, – возразил Траск.
Тем дело и кончилось. Мы вернулись к машине, и сначала я подумал, что нам предстоит еще одна долгая совместная поездка через остров, на юг, к Хьюлетт–Бей–Парк, но оказалось, что в машине есть телефон. Я уже слыхал о телефонах в автомобилях, но впервые видел такую штуку.
Зная, что я был напичкан научной фантастикой, вы, возможно, подумали, что при виде телефона в черной машине я погрузился в размышления о чудесах науки и всем таком прочем, но ничего подобного мне в голову не пришло.
Черная машина на песчаных дюнах, безлюдье, свирепого вида тип, звонящий своему хозяину по телефону из машины – все это было словно из многосерийных телефильмов, которые я в детстве смотрел по субботам. Я смотрел в небо в надежде увидеть там сверхчеловека или истребителя шпионов, но никто не показывался.
За исключением мистера Гросса, разумеется, возникшего на другом конце линии. Траск позвонил ему, а Слейд тем временем стоял рядом со мной, красноречиво держа руку в кармане. После минутных препирательств с телефонной компанией Траск наконец дозвонился до мистера Гросса и доложил обстановку. Они с минуту поболтали друг с дружкой, после чего Траск сунул мне трубку со словами:
– Он хочет сам выслушать тебя. Рассказывай.
И я опять рассказал все с начала до конца, настолько связно и толково, насколько позволяли обстоятельства. Мистер Гросс задал мне несколько вопросов, и я, как мог, ответил на них, а потом он сказал:
– Что ж, такое возможно. Это вовсе не обязательно должно оказаться правдой, как ты понимаешь, но такое вполне возможно, в качестве альтернативного объяснения. Придется решать, какая из версий соответствует истине. Дай трубку Траску.
– Хорошо, сэр.
Я передал трубку Траску, последовал еще один короткий разговор, и все.
Траск сказал Слейду:
– Надо доставить его пред очи мистера Гросса.
