Кира Медведева - Убийство из тюбика с кремом
— Согласен, — Шофер посмотрел на Ниро, который стоял слева от него, и, следовательно, свет из открывшейся двери на него практически не падал. Тот кивнул.
— Щас вынесу. — Мужик хлопнул дверью.
Ниро и таксист остались стоять перед закрытой дверью. Ниро спрыгнул, какой множество раз уже делал до этого, с крыльца и пошел вдоль дома. Дом был деревянный, одноэтажный. В одном окне горел свет, но оно было завешено цветастой шторой. Приникнув к щели, Ниро все же рассмотрел стол, на котором валялись всякие банки, коробки, оберточные бумаги, целлофан…
О! На полке мелькнула знакомая до боли упаковка «Милены», и рядом валяется еще пустой ящик из-под нее же!!! Странно это для местного «химика». Это возможно, только если… Только бы не спугнуть удачу! Больше ничего не удалось рассмотреть. За дверью опять скрипнули половицы, Ниро вернулся на крыльцо и стал доставать деньги.
Получив товар, мужчины опять сели в машину. Когда они въехали в подмосковный город Щелково, Ниро остановил машину у первого высотного дома и попросил шофера подождать, а затем отвезти обратно в Москву, чему тот явно обрадовался.
Зайдя в дом, Ниро поднялся на последний этаж. С помощью фонарика, который почти всегда был с ним так же, как и набор, в который входили ножик, штопор, ножницы и прочие штучки, рассмотрел то, что получил, повнимательней. Он отвинтил пробку и понюхал. Пахнуло очень характерно. Конечно, самопальный эфедрой! Ниро наклонил пузырек и капнул осторожно на ладонь. Темно-коричневый! Отвратительного качества… Отлично, мужика этого не было в списках УВД, а гнал он эту гадость явно самостоятельно.
Поразмышляв еще несколько минут и закрыв бутылочку, Ниро опустил ее в карман куртки, после чего спустился к машине. В Москву они вернулись той же дорогой. Такси отпустил на площади Курского вокзала. Дальше прошел квартал пешочком.
В Мельницком переулке Ниро поджидал его «линкольн».
Глава 27
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Я донесла домой бесценную мою пудреницу. Через час приехал и Ниро. У нас у обоих были хорошие новости.
Пока ждала, столько мыслей пронеслось в моей голове. Меня распирали гордость и смех одновременно. Мои похождения в последнее лето делают из меня заправского сыщика. Вот уж никогда не думала увидеть себя в такой роли… и чего только ради любви не сделаешь. Но Матой Хари мне совсем не хотелось бы быть…
Чтобы занять себя, я стала прокручивать в голове все сведения об очаровательном французе. Гилиема Жаккардье обнаружил Филипп. Он следил за адвокатом и его путаной, когда они пошли в «Пассаж» примерить пару костюмчиков от «Шанель». Филипп наблюдал за парочкой из соседнего отдела парфюмерии, которая в это время демонстрировала мсье Жаккардье торговый зал.
Филипп мог беспрепятственно услышать весь разговор и, поскольку часто упоминалось слово «косметика» в сочетании с «заключить контракт», сделал правильный вывод, что этот человек может быть интересен для нашего расследования.
Информацию об этом мужчине Филипп получил довольно быстро, но сама по себе она не вела никуда. Все было чисто и гладко, зацепиться было не за что. Дальнейшие сведения мог дать только личный контакт. Вот только навести личный контакт в такой ситуации мужчине было не столь сподручно, с этим могла справиться опять-таки женщина. Поэтому я в свой медовый месяц уже который раз выступила в роли борца за справедливость…
Наконец-то доносится шум подъезжающей машины. Это Ниро. Бегу встречать его в прихожую.
— Здравствуй, мой ненаглядный! У меня столько новостей! Я все сделала, как ты хотел! — И я повисла у него на шее.
— Ева на шее — это же не про тебя, — мой любимый выдал литературную аллюзию, но отщеплять меня не стал. — Я знаю, ты молодец. Сейчас все расскажешь.
Мы прошли в гостиную. Он вынул из кармана бутылочку:
— А это мой улов.
— Что эта? Ты же вроде здоров? — Я подумала, что в пузырьке какое-то лекарство.
— Я здоров, но это не то, что ты подумала. Это наркотический самопал, именуемый эфедройом. Им сейчас многие травятся, у кого денег нет на что-нибудь более изысканное. — И победно добавил:
— Мне кажется, я нашел нужного кустаря-химика.
— Да ты что?! — Мое восклицание вызвало улыбку на лице Ниро.
— Твое милое личико выражает такой восторг, как будто я с Марса прилетел только что.
— Ладно издеваться! Ведь его вся милиция уже неделю ищет.
— Ты права, но думаю, я не ошибся. Посмотрим. А что у тебя?
Тут я вспомнила про свои подвиги и стала выдавать их со скоростью света. Начала с первого, дневного отделения, в красках описывая прежде всего, как на это «дело» я вышла абсолютно голодная.
Затем перешла ко второму, здесь, наоборот, опуская подробности, передала самую суть — что отпечатки пальчиков мсье Гилиема Жаккардье находятся у меня в сумочке.
— Отлично, — сказал Ниро и продолжил, улыбаясь, не сводя с меня глаз:
— Я рад, что мсье Гилием Жаккардье не задел тебя своим обаянием.
— С чего ты взял? — Я была в растерянности от такого неожиданного замечания.
— А то говорят про него всякое. Ведь правда же? Дескать, рекордсмен он по этому делу?
— Да ты, никак, меня ревнуешь?! — дошло до меня. Быть этого не может! — Да ты ли это? — Я протянула руку к его лицу и шутя пощупала. — Вроде ты… Вот уж не думала, что ты умеешь ревновать!
— Это не ревность, а проверка женской психологии, знаешь ли. — На этих словах он развернулся и пошел в кухню.
Ну и любовника я себе завела. Ну разве ж так можно!
Через полчаса, перекусив и переодевшись, мы были уже за работой в кабинете. На огромном столе Ниро раскладывал на первый взгляд несовместимые вещи: лейкопластырь, целлофан, две бутылочки с какими-то порошками, маленькие ножницы и прочие миниатюрные инструменты. Там же уже работал компьютер и к нему был подключен сканер.
— Ну и?.. — Мне не терпелось.
— Доставай свой трофей.
Я положила на стол сумочку, Ниро чем-то вроде большого пинцета извлек на свет пудреницу.
— Отлично, — последовало после осмотра, — теперь давай действовать.
— Давай, я не против. Только что мы будем делать?
Ниро не отвечал, разрезая пластырь на несколько кусочков.
Я не могла угадать его последующие действия и стала развивать свою теорию:
— А знаешь, у меня есть масочка для лица. Так вот, когда она застынет на лице, ее можно снимать как второю кожу, на ней все-все отпечатывается. Я была довольна своей находчивостью. — Хочешь, поделюсь?
— Когда у меня кончатся все необходимые принадлежности, я непременно обращусь к тебе, — Даже не глянув на меня, он стал теперь вырезать из целлофана кусочки чуть больше лейкопластыря.
— А это зачем?
— Сейчас увидишь. Выбери пузырек с черным порошком.
— Они не ядовиты?
— Нет. Это обыкновенный толченый графит.
— Нашла.
Ниро взял у меня пузырек и зачерпнул из него на кисточку чуть-чуть порошка, поводил кисточкой по бумаге, отчего на ней остался черный след, а затем стал, еле прикасаясь, водить кончиком по поверхности моей пудреницы. Из моей груди вырвался стон.
— Бедный мой «Кристиан Диор», — со вздохом сказала я.
— А я богатый, — иронизировал мой любимый. — Я тебе другую куплю. Только ты мне ответь, почему такая большая коробка? Там что, запас на три года?
— Ничегошеньки ты не понимаешь! Это же комбинированная!
— Н-да. Если не секрет — это что такое? Что за зверь комбинированная? Кого с кем она комбинирует?
Я сияла от удовольствия. Он все же чего-то не знал!
— Понимаешь, это значит, что в одной коробочке и тональный крем, и пудра одновременно.
— То есть там много чего внутри.
— Да нет, ты не понимаешь, внутри одна пудра и одна пуховка.
— Но…
— Пудра, если ее намочить, становится кремообразная, а когда высохнет, то как сухая пудра.
— Хорошее изобретение…
— Ты мне серьезно новую купишь? Если да, то я вообще-то собиралась поменять фирму.
— Да, и на какую же? — с усмешкой произнес мой любимый.
— Ничего смешного. На «Гурлян»!
Я хотела развить эту тему, но дальнейший мой монолог был прерван требованием серьезного отношения к делу. Начиналось самое интересное. Ниро точными, скупыми движениями приложил один кусок пластыря на вырисовавшийся отпечаток пальца и, крепко прижав его, через секунду аккуратно отлепил обратно. На белой липкой поверхности пластыря был точно скопирован отпечаток мсье Гилиема Жаккардье, по-моему, указательного пальца. Черный порошок повторял все бороздки и изгибы, данные этому человеку от рождения природой.
— Вот это да! — не удержалась я. — Ниро, ты гений!
— Целлофан, — скомандовал он, как хирург требует скальпель.
Я безоговорочно подчинилась. Кусочек целлофана припечатался на липкое изображение. Вот это да! Получился бутерброд — прозрачный целлофан, графит, повторяющий все особенности кожи, и белый пластырь, на котором черный графит прекрасно выделялся. Тонкий слой целлофана нисколько не размыл отпечаток пальца. Было такое впечатление, что его напечатали на белой бумаге!
