Фаина Раевская - Семь божков несчастья
— О чем? — вроде бы удивилась тетка, но деньги завораживали, поэтому она согласно кивнула: — Ну, раз надо… Можно и поговорить, раз человек хороший. Че мне, трудно, что ли? Проходите.
Не без опасений мы с Лизаветой переступили порог квартиры. Собственно, квартирой назвать это помещение было довольно сложно. Наверное, хорошая хозяйка скотину свою содержит в более комфортных условиях. Узкий длинный коридор освещался единственной тусклой лампочкой, его окончание едва угадывалось в полумраке. Слева и справа я насчитала шесть дверей, из чего следовал вывод, что раньше здесь была коммуналка. Говорю, была, потому как четыре двери оказались распахнутыми настежь и зияли черной пустотой. Должно быть, их обладатели давно покинули свое убогое жилище и, надеюсь, обрели свое счастье в достойных квартирах. Последние две двери тоже были открыты, но в этих комнатах жили. Именно там культурно отдыхали двое мужчин и клубился сизый дым. Вернее, отдыхали они в одной комнате, а в другой прямо на полу на куче каких-то тряпок спал еще один уже уставший отдыхать участник застолья.
— О, Нюрка девочек достала! — подал голос небритый мужик в одних кальсонах. Он настолько был пьян, что даже сидел с трудом — так его штормило. Удивительно, как в таком состоянии он ухитрился нас разглядеть.
— Лучше б она еще водки достала, — мрачно заметил другой, не менее колоритный персонаж, — а то у нас почти все закончилось. Вот одна только поллитра осталась.
— Потерпишь, — мимоходом бросила Нюрка, — у меня деловой разговор…
Что ответили ее собутыльники, пересказывать не буду по соображениям этики и в силу природной скромности.
Через мгновение мы оказались на кухне, которая, как и вся квартира, чистотой и уютом не отличалась. За отошедшими от стен старыми обоями тараканы шуршали грустно, как опавшие листья. От предложения присесть мы с Лизкой дружно отказались — слишком уж… хм… ненадежными и непривлекательными выглядели замызганные табуретки.
— Вы мама Алексея? — стараясь не обращать внимания на жизнь за обоями, сочувственно спросила я Нюрку.
— Вот еще, — фыркнула та, а мы с Лизаветой, открыв рты, в изумлении заморгали.
— Простите… — пролепетала я.
— Я гражданская жена Лешкиного отчима, — с достоинством заявила тетка и слегка шевельнула бюстом.
— Сожительница, стало быть, — поправила Нюрку Лизавета, любительница точных формулировок.
— Да по хрену! Вы о чем говорить-то хотели? Давайте быстрее, у меня дел полно.
— Знаем мы твои дела. Напиться и забыться! — недовольно проворчала Лизка. — Ты хоть знаешь, жена гражданская, что Лешку вашего убили?
Нюрка непонимающе захрюкала:
— Лешку? Убили? Какого такого Лешку? Из первой квартиры, что ли? Как так понимать, убили? А вы, вообще-то, хто? Вы тут чего делаете?
В воздухе отчетливо запахло серьезным конфликтом. Нюрка, пошатываясь, встала с колченогой табуретки, подбоченилась и теперь смотрела на нас очень недобро. В поддержку даме в кухонном проеме нарисовались те самые нетвердые фигуры мужского пола, замеченные мною ранее. Эти фигуры в один голос сурово поинтересовались:
— Какие проблемы, Нюра? Помощь нужна?
Если кому и нужна была помощь, так это нам с Лизкой, потому что пьяные личности и молчаливые, но агрессивные тараканы за обоями пугали больше, чем ядерное оружие Ирака. Нюрка, внезапно презрев сотенную бумажку, ткнула грязным пальцем в нашу с Лизаветой сторону с прощальным лебединым стоном:
— Лешку нашего убили, сволочи! — с этими словами дама все-таки рухнула на гнилой кухонный пол, а спустя две секунды выдала: — Они нам стольник должны…
Известие не то порадовало, не то озадачило мужчин, понять было невозможно, зато в глазах появилось что-то такое… такое, словом, теперь на нас смотрели две пары глаз с невообразимой злостью. И как-то угадывалось во взгляде господ страстное желание «состричь» с нас долг…
— Лиза-а… — наплевав на долгожителей-тараканов, я прижала спиной к стене старые обои. При этом там что-то подозрительно хрустнуло.
— Спокойно, Витка, без боя мы не сдадимся, — проникновенно пообещала Лизка, тоже похрустев парой сотен прусаков.
Мы с подругой уже готовились вступить в неравный бой с утомленными жаждой мужиками, но тут из коридора раздался страшный грохот, и миг спустя на пороге «театра военных действий» появился Анатолий.
— Что здесь происходит? Вы в порядке? — обращаясь ко всем одновременно, страшным голосом рыкнул шофер. Лизка мгновенно нацепила на лицо многозначительную ухмылку, а я по возможности толково попыталась обрисовать Анатолию реальное положение вещей:
— Да вот… поговорить хотели… но не нашли общего языка…
Возможно, ситуацию удалось бы кое-как разрулить, но тут один из мужиков под влиянием паров спиртного вообразил себя Бэтменом и с громким криком «А ты кто такой?!» пошел на таран Анатолия.
Следующие насколько минут в моем сознании слиплись, словно их смешали блендером. Помните, у Л.Н.Толстого один из его романов начинается словами: «Все смешалось в доме Облонских»? Примерно то же происходило сейчас на грязной барачной кухне. Мы с Лизаветой удостоились сомнительной чести наблюдать зрелище из первых рядов партера. Впрочем, спектакль вышел одноактным, а потому очень коротким.
Бесчувственное тело Нюрки, как известно, устроило себе самоотвод еще в прологе. Два стоявших на нетвердых ногах «актера» продемонстрировали полную боевую готовность: тот, что в кальсонах, с трудом сфокусировав взгляд на лице Анатолия, махнул кулаками со страшным криком:
— Да я за мою Нюрку!!!
Его приятель, согласно дернув на себе застиранную майку, не без труда, но с завидным энтузиазмом изобразил из себя группу поддержки:
— И я… За Нюрку… И за Валерку тоже…
Анатолий выслушал реплики партнеров по мизансцене, серьезно кивнул, после чего двумя молниеносными приемами уложил обоих мужиков в непосредственной близости от объекта их страсти.
— Они… живы? — озаботилась я их судьбой.
— Я вас умоляю, девушка! — с притворной обидой протянул боевой шофер. — Я же не убийца какой-нибудь. Поспят малость, очухаются и не вспомнят, что было и чего не было.
От мемориальной стены памяти тараканов наконец отлипла Лизавета и, брезгливо переступив через бесчувственные тела, недовольно пробубнила:
— Кто ты есть на самом деле, мы еще выясним в ближайшее время. А сейчас хочу заметить, ты загубил важное следственное действие.
В васильковых глазах Анатолия плеснулось некоторое недоумение, но оно быстро куда-то пропало.
— Действие, да еще следственное? Извините, ради бога. А чего надо-то, девчонки? — задушевно обратился к нам шофер. — Может, могу чем помочь?
— Ты уже помог, — мрачно ответствовала Лизка. — Нам необходимо было опросить заинтересованных лиц. О-очень, между прочим, важных свидетелей!!! — тут подруга выразительно уставилась на «заинтересованных лиц», мирно отдыхавших на полу. Нокаут, полученный мужиками, плавно перешел в глубокий алкогольный сон. Нюрка тоже пребывала в сладкой дреме, хотя никакого нокаута не получала.
Анатолий не стал утомлять нас лишними вопросами. Он просто внимательно глянул сперва на Лизку, потом на меня, затем на мирно спящие тела и задал только один вопрос:
— В какой последовательности будете опрашивать?
— Да нам, в принципе, только Нюрка и нужна, — осмелилась я подать голос. Чувство неловкости, порожденное не отданной сотней, а также уверенность, что дама трезвее всех лежащих товарищей, подсказали мне эти слова.
Шофер-многостаночник еще раз кивнул. Какое-то время он изучал диспозицию, причем Лизка при этом строила такие физиономии, что только железная выдержка Анатолия не позволила ему учинить кровавую расправу уже над главными действующими лицами спектакля. Уж и не знаю, что так завело подругу, даже как-то боязно… Тревожные мысли пришлось оставить на время, потому что Анатолий в который раз кивнул, после чего произвел ряд манипуляций над телом Нюрки, и скоро она впервые за сегодняшний вечер посмотрела на нас более или менее осмысленно.
— Вы кто? — почти трезво спросила Нюрка.
— Она может адекватно воспринимать действительность? — я с надеждой посмотрела на Анатолия.
— Вполне. Правда, недолго — минут двадцать, — ответил он. — Так что, девочки, опрашивайте свидетелей поскорее…
Долго уговаривать нас с Лизкой не пришлось. Подруга, как пить дать, начала серьезно заморачиваться по поводу шофера, но до поры решила оставить сомнения и приступила к допросу.
— Итак. Алексеев Алексей вам знаком?
— Ну, натурально, — кивнула тетка, немного подумала, словно что-то вспоминая, а потом добавила: — Я же вам уже говорила. Кажется… Или не вам?
— Нам, нам, — успокоила я женщину.
— Ага, — та заметно оживилась. — Стало быть, стольник тоже вы мне должны!
