Иоанна Хмелевская - Колодцы предков (вариант перевода Аванта+)

— Я, кто же еще? — ответил отец. — Больше никого не было.

И он гордо глянул на супругу, ожидая похвал. А Марек и Люцина глянули на меня, причем, если бы взглядом можно было убивать, я бы пала трупом на месте. Тереса тихо простонала:

— Ты ведь отправился удить рыбку! Не мог же ты одновременно и удить, и рыть колодец?

— Что? — переспросил отец.

— Ты на рыбалку отправился! — диким голосом заорала Тереса.

— Ну и что? — пояснил отец. — Отправился было, но рыба не клевала, не торчать же там без толку. Вот я и решил помочь вам…

К мамуле вдруг вернулись силы, и она тоже заорала не своим голосом:

— Так в поле бы помог!

— А я не знаю, где вы были. А тут — колодец вот он, и я знаю, вы собирались его раскапывать, я и подумал…

— Ты что отцу наговорила? — набросилась на меня Люцина.

— Да все, что надо! — оправдывалась я. — И то, что пока нельзя копать — тоже сказала. Возможно, он не расслышал.

— Что теперь делать, что делать? — ломал руки Михал, а мамуля с помощью Тересы отчитывала отца:

— Кто тебя просил трогать колодец? Колодцем мы занимаемся, а не ты!

— Но я же не знал, что вы так любите раскапывать колодцы! — оправдывался затравленный отец. — Надо было предупредить…

— Не могу больше! — воскликнула и Тереса, хватаясь за голову. А мы с Люциной принялись хохотать, очень уж комическая сцена разыгралась у старого колодца.

Добрая тетя Ядя, как всегда, попыталась разрядить обстановку:

— В конце концов, ничего же плохого не случилось — злоумышленник Янека не убил.

Михал спустился в колодец и принялся осматривать камни на дне раскопа. Марек тяжело вздохнул.

— Идиотское положение. Все устали, но оставлять так нельзя. Придется сторожить…

— Зачем? — возразила Тереса. — В крайнем случае бандит завалит снова. Пускай, мы потом снова раскопаем.

Марек покачал головой:

— Боюсь, все гораздо сложнее. На этот раз он может поступить по-другому: придет с помощником и за одну ночь раскопает весь колодец. Бели очень постараться, за ночь можно успеть.

— Не дай Бог! — провыл Михал из колодца.

— У тебя есть основания так думать? — спросила я Марека.

— Есть. Вообще-то, нам самим следовало бы снова засыпать колодец, да жалко трудов отца.

— Тогда давайте раскопаем сами до дна! — вызвалась мамуля.

— Кто станет копать? Все устали, как собаки. Мне одному не одолеть. Даже если и до конца докопаемся, все равно придется сторожить, за ночь мы не успеем все там осмотреть, да в темноте этого не сделаешь. А жатва в самом разгаре.

— Два денька и все бы закончили, — с грустью подтвердил Франек.

Михал Ольшевский восстал из ямы, выставив голову и бюст над поверхностью земли.

— Я подежурю эту ночь, — решительно заявил он. — Я не так уж устал. А наш опыт позволяет предполагать, что бандита достаточно отпугнуть, и он ничего не предпримет.

— А вы знаете, что это небезопасно? — вежливо спросил Марек.

— Знаю, конечно. Я не буду к нему приближаться, наоборот, буду держаться на расстоянии, спрячусь где-нибудь и подниму крик, если его увижу. А для защиты возьму что-нибудь поувесистей.

Может быть, длительная работа в поле, под палящим солнцем отрицательно сказалась на наших умственных способностях, не знаю, но мы опрометчиво согласились с предложением Михала. Решено — Михал спрячется за холмиком у колодца, постарается не спать, а увидев злоумышленника, с громкими криками сбежит куда подальше. Услышав крики, мы все проснемся, выскочим и заставим врага отступить. А большего нам пока и не требуется. Завтра, на свежую голову, придумаем, что делать дальше.

Марек, подумав, разрешил и мне внести свою лепту. Зная, что я все равно поздно лягу спать, он велел мне не спать до одиннадцати, а в одиннадцать его разбудить.

— Вы будете дежурить у колодца, — сказал он Михалу, — а я пройдусь туда-сюда, понаблюдаю. Так будет лучше.

— Но он сможет вас убить! — возразил Михал.

— Не думаю, сначала он попытается убить как раз вас. Не беспокойтесь, я знаю, что делаю. А вот вам следовало бы спрятаться у колодца пораньше.

— И захватить что-нибудь поесть, — добавила я. — Ведь ясно, что сейчас вы есть не в состоянии.

Последовав моему совету, Михал захватил с собой еду. Кроме еды, он прихватил свою неизменную алебарду и электрический фонарик Место для засады он выбрал, на мой взгляд, удачное: залег у кучи вытащенных из колодца камней, причем куча надежно прикрывала тыл, перед ним же открывался прекрасный вид на колодец, дуб и тропинку. Преисполненный чувством ответственности, Михал залег в укрытии и уставился на тропинку.

Время шла Появилась луна, описала дугу по ночному небу и скрылась. Стало совсем темно. Михал нес вахту, не спуская глаз с тропинки и колодца и ловя каждый звук в ночной тишине. Много или мало прошло времени — он не знал, но казалось ему, года два-три. Осторожно пошевелившись, он взглянул на светящиеся стрелки часов и убедился, что дежурит почти час. Молодой искусствовед вспомнил, что для часового время движется не так, как в действительности. Вздохнув, он вытащил из кармана кусок хлеба и куриную ножку, съел все, отбросил на кучу камней салфетку с куриными костями и хлебными корками и душераздирающе зевнул.

Время остановилось. Все тело затекло, и Михал впервые вдруг засомневался в том, выдержит ли он до утра. Ведь встал в четыре утра, до восьми вместе с нами работал на уборке урожая, с девяти до трех провел у себя в музее, а с четырех до восьми вечера опять участвовал в сельхозработах. Не так уж он не устал, как хвастался…

Чтобы не заснуть, Михал то и дело менял положение, заставляя себя быть внимательным. Вот и полночь. Теперь должен выйти в дозор союзник, все спокойней… Правда, его не слышно и не видно. Впрочем, в непроницаемой темноте ни зги не увидишь, а тишина царила полнейшая, только издали доносилось кваканье лягушек, да время от времени где-то залает собака. Тем не менее, Михал не самоуспокоился и бдил по-прежнему.

И вот внезапно совсем близко послышался шорох в кустах и чье-то тяжелое дыхание. Изо всех сил напрягая зрение, так что на глазах выступили слезы, Михал попытался хоть что-то рассмотреть в темноте. Ему показалось, что под дубом тень вроде бы немного сгустилась и даже пошевелилась. Пошевелилась и опять замерла. Что, если это крадется убийца? Под покровом ночной темноты, как и положено преступникам, он подкрался тихой сапой и сжимая в руке нож или дубинку, ждет, кто ему подвернется под руку. Ну нет, не на такого напал!

Осторожно, стараясь не издавать ни звука, ни шороха, Михал привстал на колени и привел свою алебарду в боевую готовность. Нет уж, убегать с криком он не намерен!

Опять все замерло, и это продолжалось так долго, что Михал не выдержал. Не выпуская из рук алебарды, он опять несколько изменил положение тела, устроившись поудобнее и немного расслабившись. В конце концов, настало время встретиться лицом к лицу с этим подонком, с этой законченной свиньей, который так нагло охотится за памятниками национальной культуры, убивая людей! Наверняка, и памятники уничтожит, разберет на кусочки, алчность этих подонков не знает границ, станет торговать ими направо и налево, попытается в разобранном виде вывезти за границу, чтобы там дороже продать.

Он, Михал, столько времени и сил посвящает поискам сокровищ, а эти свиньи… Свинячьи морды с алчным хрюканьем пожирали бесценные чашки из мейсенского фарфора, а самый большой и прожорливый кабан принялся грызть уникальный семисвечник. Михал ухватился за другой конец подсвечника, пытаясь выдрать его из алчной пасти, но кабан не выпускал. Михал тянул подсвечник к себе, но он тянулся вместе с кабаном, вот он уже хрумкает чуть ли не из рук Михала. В отчаянии Михал изо всех сил рванул к себе бесценное сокровище — и проснулся.

Неужели он все-таки заснул? Какая неосторожность! И сон привиделся дурацкий, свиные морды какие-то…

Встряхнув головой, Михал окончательно пришел в себя и прислушался. Под дубом больше ничто не шевелилось, зато ближе, у самых камней, послышался какой-то шорох. Михала бросило в жар. Изо всех сил напрягая зрение, он уставился в то место, откуда доносился подозрительный звук, и вроде бы различил какую-то темную массу, которой раньше там не было. Черное бесформенное пятно, очень может быть — притаившийся, пригнувшийся враг!

Подождав немного, враг принялся осторожно взбираться на кучу камней, нет, на стены замка, который защищал Михал! Не один враг, целая армия кровожадных врагов, дышащих жаждой мести! Он, Михал, единственный защитник замка, в котором хранятся несметные сокровища, и он будет защищать их до последней капли крови! Бесстрашно разил врагов Михал из своего арбалета, но те упорно карабкались вверх. Из-под их ног осыпались камни…

Михал опять раскрыл глаза, хотя готов был поклясться — ни на секунду их не закрывал. Замок и арбалет исчезли, а вот враг… Михал явственно слышал, как с той стороны кучи на нее взбирался враг, и камни осыпались у него из-под ног! Значит, Михал и в самом деле выбрал удачное место для засады, враг его так и не разглядел, иначе с таким шумом не взбирался бы на кучу камней. Не соблюдает никакой осторожности, сейчас покажется наверху…