Дарья Донцова - Аполлон на миллион
— Да, да, — согласилась я, собираясь за это время собраться с мыслями. Информации было много, в голове вертелись обрывки только что услышанного. Итак…
С Прохором в девяносто четвертом году случилось что-то, связанное с армией и лебедем. Причем Маргарита позже говорила: если она упомянет, что знает об этом, бывший муж здорово испугается. В том же году была убита Роза Травникова, двадцать восьмого апреля неизвестная машина сбила Володю Караваева. За день до его гибели Степанов заказал в банке крупную сумму в долларах. Ночью, в два часа, следовательно, уже двадцать восьмого, иномарка с бандитами подъехала к обменнику и лжебизнесмена задержали. Вдруг несчастного подростка сбил шофер той самой иномарки, убегавший от милиции? Что, если Прохор связан с грабежами обменников? Ермакову в девяносто четвертом было двадцать лет, вполне мог являться членом банды…
Я замерла с трубкой в руке.
— Дашута, ты в порядке? — поинтересовался Феликс, заглядывая в мою спальню.
Я потрясла головой.
— Пытаюсь сложить пазл.
Профессор сел в кресло.
— Ты вчера рассказала мне о походе на кладбище, и я обмозговал услышанное. Разрешишь объяснить, что я думаю об этом?
Я встряхнулась.
— С удовольствием выслушаю.
Феликс уселся поудобнее.
— Одно время я увлекался темой ведьм, прочитал много литературы, стал разбираться в магических ритуалах. Интереснейший материал! Колдуньи делятся на белых и черных…
Маневин осекся.
— Хотя зачем читать тебе обширную лекцию? Сразу перейду к основному моменту. Знаешь, почти все злые волшебницы берут землю с могил, используют части трупов, приходят на похороны, чтобы навести порчу на живого человека. Бытует мнение, что фото или какая-то вещь намеченной жертвы, положенная в гроб любого покойника и похороненная вместе с ним, вскоре потянет под землю того, кто запечатлен на снимке или с чьей руки сняты, к примеру, часы. Еще русские ворожеи произносили по живому человеку заупокойную молитву, ставили свечи в церкви. Это до сих пор практикуется и считается одним из самых мощных средств для устранения врага. Бытует мнение, что, если жена выбьет на памятнике имя живого мужа, тот вскоре скончается. А теперь вспомним рассказанное тебе служительницей погоста. Надежда Васильевна на кладбище не появлялась, участок Ермаковых зарастал бурьяном. Отец Прохора пропал в тот год, когда Люба пошла в школу, и с той поры могилы оставались без присмотра. Ни сын, ни невестка, ни жена старшего Ермакова на Миуссах не показывались. Допустим, предки Алексея Константиновича чужие его супруге, вот она и не ходила на погост. Но почему на камне не указали имя утонувшего? Ермакова в конце концов признали мертвым, следовало оформить последний приют усопшего. Да, тела в земле нет, но люди, попавшие в сходную ситуацию, всегда ставят памятник, посещают могилу. А Ермаковы ничего этого не сделали. Неужели Прохор и Надежда Васильевна настолько черствы?
— Считаешь отсутствие имени на мраморной плите доказательством того, что Алексей Константинович был жив, о чем родные знали? — уточнила я.
— Да, — кивнул Феликс. — А сейчас вспомни, что недавно Надежда Ермакова наняла мастера, который начал выбивать данные ее супруга на камне. И вдова обмолвилась о реставрации захоронения. Значит…
— Алексей Константинович на самом деле скончался, и можно смело указывать его имя на могиле, плохо от этого ему не станет, — закончила я за Феликса. — Что ж, это похоже на правду.
— Теперь о захоронениях Прохора и Любы, — продолжал Маневин. — В отличие от останков Алексея Константиновича трупы Прохора и девочки побывали на столе судебного медика, сомнений в смерти отца и дочери нет. Но ни Маргарита, ни Надежда Васильевна могилу близких людей не навещают. Крест там поставили дешевле некуда, а ведь в России издавна считается: сам ходи в рванье, но покойным достойное надгробие установи. Мне кажется, либо женщины чувствуют глубочайшую вину за случившееся, такую сильную, что ноги их на Миуссы не несут, либо испытывают столь же всеобъемлющую ненависть к девочке и Прохору. Это все, что пришло мне в голову.
Я хотела поблагодарить Феликса, но тут зазвонил мобильный.
— Здравствуйте, Дарья, — сказал смутно знакомый голос, — Федор Воротников беспокоит. Помните меня?
— Конечно, — ответила я, — мы с вами вчера в больнице, куда отвезли Маргариту, познакомились.
— Риту выписали, мы направляемся к ней домой. Приезжайте к Ермаковой, она хочет вам кое-что рассказать, — произнес Федор.
Я вскочила.
— Уже бегу к машине.
Глава 29
— Мне очень плохо, — жалобно произнесла владелица фирмы «Стрела Амура», когда мы расположились в гостиной, — я больше не могу.
Федор погладил любовницу по голове.
— Расскажи ей все.
— Меня арестуют, — прошептала Рита.
— Нет, — заверил Воротников.
— Некрасивая история, — еле слышно произнесла хозяйка квартиры.
Воротников обнял Маргариту.
— Во всем мире не найдется человека, который бы никогда не совершал постыдного поступка. Вспомни слова Иисуса, обращенные к фарисеям, хотевшим наказать блудницу: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень».
Рита заплакала.
— Не знала, что так получится.
— Конечно, — кивнул Федор, — но дальше ты жить с этим грузом не можешь.
— Да, — выдохнула Рита и повернулась ко мне. — Когда я увидела в агентстве полковника… испугалась… решила… что он узнал… и вы еще так ухмылялись… как будто тоже…
— Вам показалось, — забормотала я, — просто я улыбалась из вежливости.
— А мне опять все так ясно вспомнилось… — простонала Маргарита. — Ночь не спала, день промаялась, Люба перед глазами стояла, спрашивала: «Мамочка, почему ты со мной так поступила?» Я телевизор включила, а там экстрасенс как раз выступал, сказал: «Если человека убили и преступник не наказан, жертва никогда не успокоится». Я и съела несколько таблеток от давления.
— Она пыталась отравиться, — объяснил Федор.
— Странная доза лекарства для того, чтобы уйти на тот свет, — не удержалась я от комментария.
Рита опять заплакала, Воротников прижал ее к себе.
— Не судите, да не судимы будете. Марго в понедельник программу о самоубийцах по телику видела, в ней принимал участие токсиколог, он объяснял: «Решили умереть? Делайте это грамотно. Некоторые проглотят гору таблеток снотворного, и что? Человека наизнанку вывернет, потом ему желудок промоют, и он живехонек. Но когда из больницы выходит, рассудка лишается, идиотом остается. Лучше принять несколько пилюль от повышенного давления, превысить дозу раза в три-четыре, не больше. И — прощайте, люди!»
Я не поверила своим ушам.
— Это произнес в эфире врач?
— Да, — еле слышно подтвердила Рита. — Я сразу ему поверила. Когда была школьницей, в нашей коммуналке жила Ира Горчикина, она из-за несчастной любви съела снотворное, которым ее бабушка пользовалась. Много таблеток проглотила, но Иру откачали. Только домой она не вернулась, ее в психушке заперли — от большой дозы медикамента она свихнулась. Поэтому я и приняла несколько пилюль, чтоб уж меня наверняка не спасли. Но они не сработали.
Я не нашлась, что сказать.
Воротников взял с дивана плед и накинул его на плечи сожительницы.
— Записки я не оставила, — всхлипывала та, — в ней смысла нет. Зачем Дегтярев в агентство пришел? Я успокоилась, гнала от себя прочь мысли о Проше и Любе. Господи, в первые дни после их смерти я рыдала безостановочно. У Эвелины тогда тоже любимый умер от инфаркта. Подруга много лет одна жила, потом хорошего человека встретила, но недолго счастье длилось. Вот вдвоем мы и ревели. Потом я с кровати встать не смогла — хочу ноги спустить, а голова так кружится, что набок падаю. Вызвала «Скорую», приехала пожилая врачиха, и я ей все выложила о потере близких. Она укол сделала и объяснила: «В вашем положении есть два пути. Первый: вы доводите себя до смерти, упиваясь горем. Второй: находите силы жить, несмотря ни на что. Третьего не дано. Если не торопитесь на тот свет, вот вам телефон отличного психотерапевта». И я пошла к доктору. Через три месяца занятий ужас отошел, горе отодвинулось. Мы с Эвелиной открыли свадебное агентство и решили: живем дальше вопреки всему. Я не забыла Прошу и Любу, но воспоминания словно золой присыпало. Потом я Федю встретила и поняла: судьба подарила мне шанс, я могу стать счастливой. О себе я ему правду не сообщила, боялась расспросов, жалости. Поймите, я мечтала начать с чистого листа, не хотелось тащить в новый брак старую историю. Федя мой билет в счастье. Эвелине я про него даже не заикнулась. Она живет с сыном, рядом мужчин нет, ей с ними не везет. Я подумала: вдруг подруга мне позавидует? Или, того хуже, осудит, что я так быстро после смерти дочери и Проши утешилась. В последнее время у меня все хорошо было: бизнес обороты набирал, Федя рядом… И тут пришел Дегтярев. Внезапно. Без звонка. На меня смотрел, и мне показалось, будто я читаю его мысли: «Маргарита, ты дрянь, сволочь. Сдохни, тварь! Я догадался, я знаю…» Боже, как же мне стало плохо! Воспоминания ожили, Люба приснилась…
