Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

Я почувствовала то, о чем давно мечтала. Сильное мужское плечо, на которое можно опереться. Широкую мужскую спину, за которой можно спрятаться от всех напастей и неприятностей. Спрятаться и немножко поплакать.

Что я незамедлительно и сделала.

И Вадим, кажется, правильно все понял и не испортил мне этого удовольствия.

Выплакавшись на сильном мужском плече, я ушла в ванную комнату, умылась теплой водой и почувствовала себя гораздо лучше. Выйдя из ванной, я с удивлением увидела, что Вадим забрался в кладовку и выкидывает оттуда в коридор разный старый хлам.

Мало мне было разгрома, который учинили у меня во время ночного обыска!

Я страшно рассердилась, но тут Вадим выкарабкался из кладовки с победным видом и с огромной коробкой из-под телевизора.

— Ну-ка попробуй, сможешь ли ты влезть в эту коробку?

От удивления я даже забыла, что собиралась его отругать.

— Что еще за идиотские фантазии? — возмутилась я. — Что я — кукла, чтобы укладывать меня в коробку?

Вадим нисколько не обиделся и подробно объяснил мне свой гениальный план.

После того как мы успешно произвели примерку, он взялся за телефон и после получаса упорных звонков по разным организациям нашел наконец транспортную фирму, которая согласилась немедленно прислать машину с грузчиками.

Чтобы создать мне сносные условия, Вадим проделал сбоку в стенке отверстия для воздуха.

Я забралась внутрь, свернувшись калачиком, и затихла. Вадим закрыл коробку и заклеил крышку скотчем, чтобы она случайно не открылась по дороге.

Грузчики приехали только через час, и я в тесной и темной коробке чуть не заснула, хотя Вадим и развлекал меня разговорами. Наконец, громко топая, в квартиру ввалились грузчики.

— Чего нести-то, хозяин?

— Вот эту коробку, — показал им Вадим, — только очень, очень осторожно. Здесь ценный и хрупкий груз!

— Да чего ты, хозяин, не дрейфь, мы что — телевизоров, что ли, никогда не возили?

— И ни в коем случае не переворачивайте коробку! — причитал Вадим, бегая вокруг.

— Да чего ему будет-то, твоему телевизору? — пророкотал басом грузчик и со своим напарником подхватил коробку.

Вадим шел рядом и на всех крутых поворотах поддерживал коробку и следил, чтобы она не ударилась о какой-нибудь угол. Благодаря его заботе я вполне благополучно пережила путешествие до машины. Правда, посреди дороги грузчики решили немножко передохнуть и поставили коробку, нечаянно перевернув ее на бок и при этом приговаривая:

— Ну, хозяин, тяжелый у тебя телевизор! Сколько их таскали, а такой тяжелый первый раз попался! Надо бы доплатить.

— Доплачу, доплачу! — вскрикнул Вадим. — Только не кантуйте коробку!

— Да что ему будет-то! — пробасил грузчик, но тем не менее привел меня в исходное положение.

Наконец мою коробку поставили в кузов грузовика, и машина поехала. Такой изнурительной поездки в моей жизни еще не было. Я на собственной шкуре поняла, какие у нас в городе плохие дороги, и могла бы точно сосчитать, сколько рытвин и ухабов на пути от моего дома до жилища Вадима, если бы не сбилась со счета на второй сотне. Когда машина наконец остановилась, я была едва жива.

Грузчики снова ловко подхватили коробку и в два счета занесли в квартиру Вадима. Он рассчитался с ними под традиционное профессиональное причитание:

— Ну, хозяин, надо бы еще прибавить! Тяжесть-то какая!

Вскоре наступила тишина, и Вадим открыл крышку. Стеная и потирая ушибленные бока, я выбралась наружу.

— Ну, как все прошло? — осведомилась я, когда он весьма умело растер мои затекшие конечности.

— По-моему, нормально. Я оставил в квартире свет и включил радио. Там передавали какую-то театральную постановку, так что снаружи можно подумать, что в квартире выясняют отношения. Будем надеяться, что твой телефонный шантажист поднимает сейчас свой культурный уровень, слушая этот радиоспектакль. Во всяком случае, за нашей машиной никто не ехал, я внимательно следил всю дорогу.

Я слушала Вадима и клевала носом: за последние сутки мне пришлось столько пережить, что я была еле жива от усталости. Наконец он заметил, в каком я состоянии, и проводил меня к кровати.

Заснула я, едва только голова коснулась подушки.

Обычно я не вижу снов, но этой ночью мне снились какие-то головокружительные приключения — я все время от кого-то убегала, карабкалась по металлическим трапам и веревочным лестницам, шла по узкому карнизу над бездонной пропастью... И все время за мной неотступно шел какой-то человек, лицо которого мне никак не удавалось разглядеть. Он постепенно догонял меня, его шаги приближались, звучали все громче и громче...

Я боялась оглянуться, потому что мне казалось, если я увижу его лицо, встречусь с ним глазами — произойдет что-то страшное, что-то непоправимое...

Но он уже догнал меня, положил руку на мое плечо...

Я закричала от страха, а он тряс меня за плечо все сильнее и сильнее, пока я не проснулась.

Рядом со мной сидел Вадим и действительно тряс меня за плечо.

— Ты так кричала во сне, — проговорил он с сочувствием, — что я решил разбудить тебя. Ты видела кошмар?

Я кивнула, но не стала вдаваться в подробности. Был уже десятый час утра, с кухни доносился запах свежемолотого кофе.

Я встала, приняла душ и пришла на кухню, где Вадим уже сервировал завтрак.

Подливая в кофе молоко и отламывая кусочек от круассана, я спросила:

— Ты сегодня не на работе?

— У меня свободна первая половина дня, — ответил он, делая бутерброд, — так что я могу немножко побыть с тобой. Если, конечно, ты не возражаешь.

Я, конечно, не возражала. Я не только не возражала, я очень хотела, чтобы Вадим остался со мной, но именно это меня и насторожило.

Терпеть не могу выяснять отношения, стараюсь никогда этого не делать. До сих пор у меня был такой принцип: нравится человек — тогда встречаемся, проводим с ним время вместе; как только начинаем друг друга раздражать — как говорится, катись колбаской, скатертью дорога! Поэтому я так удивилась, когда Пашка в пятницу ни с того ни с сего вдруг начал зверски хамить. Вроде бы до этого мы с ним неплохо ладили, и тут...

Мы с Пашкой были знакомы почти полгода, жили вместе несколько месяцев, и, оказывается, я совершенно не знала этого человека.

Нет, я, конечно, знала, какой он любит чай и что он терпеть не может растворимый кофе, а также предпочитает пиджаки из мягкой ворсистой ткани и голубые рубашки. Мне не пришло бы в голову подарить ему галстук, потому что он вовремя приучил меня к мысли, что галстуки мужчина должен выбирать сам. Я знала, какую радиостанцию он предпочитает слушать, едучи в автомобиле, знала, что он мечтает поменять свою машину на «Мерседес», но что мечты его вряд ли когда-нибудь осуществятся.

Я знала, что он работает в архитектурной мастерской и заканчивал в свое время строительный институт, но могла только подозревать, что как специалист он не очень преуспевает, иначе зарабатывал бы побольше, хоть квартиру купил бы отдельную.

Все эти мелкие знания отрывочно отложились в моей памяти, и мне никогда не приходило в голову систематизировать то немногое, что я знаю о близком мужчине, и заставить его дать ответы на некоторые вопросы. Откровенно говоря, меня не очень интересовало, что там у него в душе. В конце концов, не замуж же я за него собиралась!

Так что, можно сказать, некоторым образом я и сама виновата в том, что со мной случилось.

Отставив в сторону пустую чашку, я поглядела Вадиму в глаза и спросила:

— Слушай, почему ты со мной возишься? Кто я тебе?

— Ну-у, — он замялся, — а ты сама как думаешь?

Ненавижу, когда отвечают вопросом на вопрос.

Вадим это понял и тут же поправился:

— Я и сам не знаю, для чего мне эта головная боль. Но должен же человек когда-нибудь сделать доброе дело!