Мистер Монк идет в пожарную часть (ЛП) - Голдберг Ли
Я рассказала в общих чертах, не упомянув имени Лукаса Брина и род его занятий. Не хотела, чтобы Джо сделал какую-нибудь глупость, например, пошел и выбил дерьмо из Брина.
Но мои едва заметные недомолвки по ключевым деталям не ускользнули от внимания Джо.
—Ты забыла упомянуть имя типа, убившего Спарки, которому принадлежит плащ.
—Да, — сказала я.
—Ты мне не доверяешь?
—Нет, но только в хорошем смысле.
—Что произойдет, если вы не найдете этот плащ?
—Убийце сойдет с рук убийство пса и старушки.
—Если так выйдет, — попросил он. — Тогда ты назовешь мне его имя?
—Не думаю.
—Ты очень умная, — сказал он. — А еще красивая. У нас все в силе на завтрашний вечер?
—Конечно, — заверила я. — Если ты не возражаешь провести вечер женщиной, которая посвятит день раскопкам в тридцати тоннах мусора.
—Стоп! — воскликнул Джо. — А то ты меня уже возбуждаешь.
Я рассмеялась, он тоже. Прошло много времени с тех пор, как я встречалась с человеком, заставляющим меня смеяться вместе с ним, а не над ним. И даже несмотря на это, я чувствовала уколы тревоги в груди, представляя его входящим в огонь.
Это просто еще один день в офисе.
Мы договорились встретиться у меня дома завтра вечером, и попрощались.
Я припарковала джип на дороге. Выйдя, мы с Монком увидели миссис Трофамнер по другую сторону нашего низкого забора. Она трудилась над маленькими яркими розами в своем саду, стоя на коленях на резиновой подкладке, защищающей от мокрой грязи. Розы цвели и ошеломляюще благоухали.
—Ваши цветы прекрасны, — похвалила я.
—Это тяжелая работа, но она того стоит, — ответила она, держа в руке небольшую лопатку.
—Они восхитительно пахнут.
—Это бурбоны, — указала она лопаткой на крупные пурпурно-фиолетовые розы. — Разновидность мадам Исаак Перейра. Они самые душистые из всех.
Я открыла багажник, мы вытащили продукты, купленные по дороге, и понесли их в дом.
—А розы цветут круглый год? — поинтересовался Монк.
—В ее саду да, — ответила я. — Миссис Трофамнер постоянно пересаживает их с тех пор как занялась садоводством несколько месяцев назад. Она любит, когда круглый год много цветов.
Пока я распаковывала продукты, Монк вскипятил воду и настоял на приготовлении пищи на нас троих. Я не стала спорить. Нечасто выдается свободный вечерок, кроме того, я знала: он не оставит беспорядок, который пришлось бы устранять.
Джули вернулась домой, я помогла ей с домашним заданием, пока Монк готовил, как он выражался, его «знаменитые спагетти с фрикадельками». Довольно скоро мы с Джули слишком увлеклись наблюдением за готовкой Монка, перестав обращать внимание на учебники.
Соус был из банки от «Шефа Боярди» («Зачем конкурировать с мастером?» — спросил Монк), но фрикадельки он сделал своими руками (в перчатках, разумеется, как при проведении операции), осторожно измеряя и взвешивая их, чтоб придать им идеально круглую и одинаковую форму.
Он сварил спагетти, высыпал в дуршлаг, а затем по одной доставал их оттуда и раскладывал на тарелки, чтобы убедиться, что они равной длины и у нас точно по сорок шесть штук на порцию.
Когда мы сели за стол, Монк разложил наш обед на три отдельные тарелки каждому: на первой лапша, на второй соус и на третьей по четыре фрикадельки.
Нам едва хватило места за обеденным столом.
—А разве лапша, соус и фрикадельки не должны быть смешаны на одной тарелке? — в недоумении спросила Джули.
Монк рассмеялся и покачал мне головой: — Дети — разве они не прелесть?!
Потом взял вилку, намотал на нее спагетти, насадил кусок фрикадельки, окунул в соус и положил в рот.
—Мммм, — блаженно простонал он. — Вот что значит домашняя пища!
После обеда мы расслабились, каждый по-своему. Джули пошла в гостиную смотреть телевизор. Я потягивала вино, листая номер Вэнити Фэир. Монк мыл посуду.
Я люблю читать Вэнити Фэир, но собираюсь отказаться от подписки. Приходится пролистать пятьдесят страниц рекламы, пока доберешься до оглавления, куча открыток из него разлетается по всему дому, а пахнет он как дешевая проститутка. Не то чтобы я нюхала проституток, дешевых или дорогих, но подозреваю, от них так же несет духами.
—Еще не вечер, — сказал Монк. — Давай развлечемся?
Я подумала, что мне это послышалось под действием вина и духов.
—Вы только что сказали «развлечемся»?
—Позвони миссис Трофамнер, попроси ее прийти приглядеть за Джули. — Монк снял фартук и бросил его через плечо в знак бесшабашной решительности. — Мы идем клубиться. И я имею в виду вечеринку, а не облака.
Я отложила журнал. Не могу представить себе, почему Монк хочет пойти туда, где орет музыка и корчащиеся люди трутся друг об друга потными телесами.
—Вы хотите пойти потанцевать?
—Я хочу пойти в Флаккс поговорить с Лиззи Драпер, любовницей Брина, — ответил Монк.
—Уверены, что не хотите просто снова посмотреть на ее огромные кнопки?
—Думаю, я смогу отвернуться от нее, — сказал Монк.
—Вы верите, что Лиззи поможет нам прижучить ее супербогатого любовника? — спросила я.
—Попытка — не пытка, — заключил он.
Зная, что происходит на самом деле, я выдала: —Вы отчаянно пытаетесь попробовать все, что поможет избежать завтрашнего копания в горах мусора.
Он страдальчески посмотрел на меня.
—Черт, да!
Интерьер Флаккса был индустриально выдержанным — много открытых балок, воздуховодов, водопроводные трубы с листами матового алюминия, гофрированным металлом и зазубренной сталью. Крутящийся шар под потолком, отражая серебристой поверхностью разноцветные огни, создавал своего рода ретро-психоделический эффект.
Много двадцатилетних парней и девушек, стараясь изо всех сил казаться недовольными и неприветливыми, бездельничали на очень мягких, ярких диванах огромного размера. Они приехали сюда из своих офисов и жилищ, успешные, но в одежде, открывающей их декольте, пирсинг и тату, чтобы все видели, какие они плохие мальчики и девочки. Они сбегали сюда от скучной работы, давая себе полную волю; это было ясно по тому, как некоторые танцевали и энергично использовали диваны.
Монк пытался отвести взгляд от работяг и любителей стриптиза, куда там! Если он отворачивался от танцпола, видел диваны. Если отворачивался от диванов, видел плоские мониторы на стене, показывающие музыкальные клипы: скромные, эротические и лесбийские. Для меня это не слишком шокирующе. Лесбийская сексуальность стала стильным и модным маркетинговым инструментом, чтобы продавать товары от нижнего белья до дезодорантов. Впоследствии, она потеряла шокирующую ценность и острый эротизм. По крайней мере, для меня. Но не для Монка.
Музыка была громкой и ударной, сотрясающей тело и уши. Мне это нравилось, и я обнаружила, что покачиваюсь в такт, а Монк морщился, будто каждый удар причинял ему боль.
—Это плохое, очень плохое место, — хныкал он.
—А мне кажется довольно культурным, — сказала я.
—Да? Посмотри на это! — он указал на чашу по центру одного из столов.
—На что?
—Смешанные орехи! — вскрикнул он, подразумевая серьезную опасность.
—Ну и что?
—Кешью, грецкие орехи, арахис и миндаль — все в одной миске. Это преступление против природы!
—Мы можем позвонить в Сьерра-клуб при выходе отсюда.
—Это и так довольно плохо, но класть их в миску для людей, для общего пользования... —он вздрогнул. — Подумай, сколько рук было в этой миске, чужих рук, которыми лазали... — тут его взгляд упал на парочку, развлекающуюся на диване. — Бог знает где!
Монк быстро отвернулся от шокирующего зрелища и снова посмотрел на миску. Потом ахнул и отшатнулся.
—Что? — спросила я.
Он не смог заставить себя опять посмотреть на то, что вызвало у него раздражение. Все, что он смог сделать — мотнул головой в направлении стола.
