Иоанна Хмелевская - Проза жизни
Шпулька, отдышавшись и придя в себя, потребовала объяснений. Выслушав рассказ, она одобрила Ба-ино поведение.
— Разумеется, это был единственный верный подход. Не объяснять же толпе, что в коляске был не младенец, а краденый песок. Они бы потребовали рассказать всю историю с подробностями. А тут милиция!
Тереска кивнула.
— Так что же случилось с Мачеком? — спросила она. — Ты успела сказать, что он свинья, и тут коляска помчалась, а мы следом. Так, значит, все из-за него?
— Конечно, из-за него, — подтвердила Бася. — Но придется с ним помириться или... Вам в какую сторону? Налево? Мне тоже, пора за Юречком идти. Так вот, дорогая, опасно ударяться в амбицию, гордость до добра не доводит, от нее одни неприятности. Мы с ним поругались, он на меня обижен, я на него, кто прав, кто виноват, не разберешь... Допустим, зря я отвернула кран в подвале, когда чинили раковину, я не спорю, арматуру из стен повырывало и штукатурка осыпалась, но ведь это еще не повод устраивать мне скандалы! Да еще при людях!
— Так в конце концов кто на кого обижен — ты на него или он на тебя?
— Конечно, он на меня. Я швырнула в него куском крана и сказала, что сам он лентяй и неумеха. Так он на меня так взъелся, всю работу на меня взвалил! Может, я тогда ему и еще пару слов сказала, а он мне: раз ты все умеешь, то и крутись сама... Ладно, помирюсь с ним, пускай теперь он за песком побегает. Надрывалась целых два дня и все насмарку!
— Зачем же ты надрывалась? Ты бы перед ним извинилась...
— Вот еще! Извиняться! Я вообще с ним не разговаривала! Таскала на себе песок... пусть видит! Он даже перепугался и все ждал, чтобы я первая заговорила... Теперь я сама на себя дивлюсь, зачем мне было маяться с этим песком? Эти самые амбиции потом выходят боком, так и знайте!
На Дольную въезжали машины, выбравшиеся наконец из пробки, образовавшейся на месте катастрофы.
— Ни за какие блага больше я в этих местах не покажусь! — твердо объявила Шпулька. — Как бы не опознали во мне подругу преступной матери!
— До чего же глупы люди! — недовольно отозвалась Тереска. — Чуть меня в куски не разорвали! И никто даже не удосужился посмотреть, что лежит в коляске.
— Все были уверены, что там ребенок. Кто ж с таким ревом гонится за помойными ведрами?
— И ведра мои пропали, - посетовала Бася. — Нет ничего страшнее разъяренной толпы. Стихия! Ну пока, я пошла за ребенком. Передай от меня привет родителям. И бабуле. И всем, всем...
— Иногда она бывает очень рассудительной, — задумчиво проговорила Шпулька, глядя вслед удаляющейся Басе. — Она мне нравится. Ну что, поможешь мне дотащить груз до дома?
— В последнее время меня только на это и употребляют, — проворчала Тереска, — все время помогаю кому-нибудь таскать тяжести. Басина коляска оказалась слишком резвой, интересно, что выкинет твоя тыква.
— Моя тыква поведет себя спокойно... Ах, как я мечтаю хоть недельку пожить спокойно, мне так хочется поскучать...
— А почему тебе не удалось поскучать на прошлой неделе?
— Из Гданьска приехал Зигмунт и объявил, что собирается жениться. Такой поднялся скандал...
— Еще бы! Ведь Зигмунту только девятнадцать...
— В этом и загвоздка. Если бы ему было двадцать девять, никто бы и слова против не сказал. Он надеялся родителей уговорить, но они все-таки его переубедили. Только этот скандал прекратился, начался другой... Из-за шпагата...
Тереска оживилась.
— Из-за какого шпагата? Ты мне ничего не говорила.
— Да я не успела, эта проклятая контрольная по физике все у меня вышибла из головы. Так вот. Вернулся мой отец с работы весь промокший, тогда дождь лил, и куртка со спины была хоть выжимай. Он взял и повесил куртку к печке, чтобы она подсохла. А потом вернулся Зигмунт, жениться он уже раздумал и весь промок. Все спали, и он тихонько повесил к печке свои носки, потому что на смену лишней пары не прихватил. Стирать не стал, чтобы не шуметь, так и повесил — мокрые, грязные и в дырках. Чтоб не упали, он привязал их шпагатиком к куртке отца, к хлястику, а отец с утра пораньше уехал на работу в этой куртке. Весь маршрут проехал девятнадцатым трамваем и только на конечной остановке кто-то ему сказал: проше пана, у вас сзади хвост, то есть те самые носки, привязанные шпагатом. Отца чуть удар не хватил. Он хотел Зигмунта придушить, когда вернулся, но тот уже успел смыться в Гданьск.
— На босу ногу?
— Нет, в отцовских носках. Поневоле начнешь мечтать о скуке!
— Об этом и не мечтай! Мы с тобой должны сдать спортивные нормы по плаванию и получить водительские права.
Шпулька чуть не выронила тыкву.
— С ума сошла! Это еще зачем?
— Я прикинула, что если мне удастся раздобыть еще один урок и вести себя экономно до конца года, то можно будет купить складную байдарку. И поплыть в каникулы по Висле в Гданьск или на Канал Августа, помнишь, какая там прекрасная земляника? Пора нам выбраться из этой трясины и зажить наконец по-настоящему! Да, и еще палатку надо купить.
Шпулька смотрела на нее с нескрываемым ужасом.
— А водительские права для чего?
— Водительские права на всякий случай. Может, нам потом и мотоцикл удастся купить. По моим подсчетам это будут самые дешевые каникулы. У крестьян можно подзаработать, на сенокосе или жатве, можно ловить рыбу и собирать малину.
Шпулька, поудобнее перехватив тыкву, поглядела вдаль.
— А ты хоть одну рыбину в жизни поймала? — осторожно поинтересовалась она после некоторого молчания.
Тереска со вздохом кивнула головой.
— Поймала, даже целых две штуки. У меня отец рыбак, ты же знаешь. Года три назад, точно не помню где, на каком-то озере мы с ним вместе ловили рыбу. Мои рыбки были не очень большие, а одна, здоровенная, как лошадь, у меня сорвалась. Так что рыбу я ловить умею. А уж с грибами и всем прочим нам управиться раз плюнуть.
Шпулька тоже испустила вздох, но гораздо более глубокий, чем Тереска.
— Не знаю, каким богам молиться, чтобы они вернули тебе твоего Богуся, — мрачно проговорила она. — Куда этот кретин подевался? Будь он здесь, ты бы денег экономить не стала, а тратила бы их напропалую, на духи, на парикмахерскую, на тряпки, ничего бы не накопилось, и я бы себе поживала спокойно. А тебе и времени бы не хватило ни на плавание, ни на уроки, ни на водительские права. Боже, Боже, за какие грехи мне такие муки?
— Погоди, вот он тебя накажет, влипнешь по глупости в какую-нибудь историю и угодишь в тюрьму, — не на шутку разозлилась Тереска. - Там ты сможешь пожить спокойно и даже поскучать. Или паралич тебя хватит под старость, будем себе спокойненько разъезжать в инвалидной коляске. Разве можно тратить время на покой и скуку, ведь мы же живем только раз и должны все успеть сделать! Пора поторапливаться.
— Вовсе я не хочу все успеть! — запротестовала Шпулька. — Кое-что я сделать успею, с меня хватит. Нельзя же хотеть всего.
— Хотеть надо как можно больше, потому что всего ни за что не получишь, но чем больше хочешь, тем большего добиваешься. Добиваться всего надо самому, чтобы от других не зависеть. Возьмем Басю к примеру...
Они незаметно добрались до Шпулькиного дома, остановились во дворе, уселись за шаткую лавочку, расположенную под волейбольной сеткой.
— В жизни невозможно быть абсолютно самостоятельной! — воскликнула Шпулька. — Разве что каким чудом... Бася не богатырша, а ее муж возьмет ведра с мусором и отнесет куда требуется...
— Не с мусором, а с песком.
— И с песком отнесет. А она что? Под силу ей таскать такие тяжести?
— А она наймет себе человека, который будет ей таскать тяжести.
— Ну да, наймет. За что?
— За деньги, - со злостью огрызнулась Тереска, и обе внезапно замолчали, уставившись друг на друга. Шпулька тяжко, как кузнечный мех, вздохнула, поправила на коленях тыкву и покрепче прижала ее к себе. Тереска, грустно покачав головой, с обидой сказала:
— Нет, ты посмотри, все в эти проклятые деньги упирается. Мир так по-дурацки устроен... Шпулька оперлась подбородком о тыкву.
— Ну ладно, - зловеще сказала она. — Допустим, поплывем мы на этой байдарке, а жить станем в палатке. Нападут на нас хулиганы и что? Пригодятся тебе твои деньги, даже если они у тебя заведутся? Станешь в них швыряться бумажками?
— Хулиганы бы не обиделись, — пробурчала Тереска. — Глупенькая ты, сама себе создаешь проблемы. Можно записаться на курсы дзюдо. Можно взять с собой мясницкий нож. Или финку. Или старый штопор моего брата... рекомендуется для глаз.
— Или дрессированную гадюку. Или автомат. Или огородиться колючей проволокой и пустить по ней ток...
— Я ей про дело, а она про козу белу! Мы же про самостоятельность говорили!
— Я не собираюсь быть абсолютно самостоятельной, — твердо заявила Шпулька. - В ограниченных пределах, пожалуйста, а полностью ни в коем случае. И тебе тоже не советую.
